Предыдущая публикация
Деяния святых Апостолов, глава 27
Когда́ решено́ бы́ло плыть нам в Ита́лию, то отда́ли Па́вла и не́которых други́х у́зников со́тнику А́вгустова полка́, и́менем Ю́лию.
Мы взошли́ на Адрами́тский кора́бль и отпра́вились, намерева́ясь плыть о́коло Аси́йских мест. С на́ми был Ариста́рх, Македо́нянин из Фессало́ники.
На друго́й день приста́ли к Сидо́ну. Ю́лий, поступа́я с Па́влом человеколюби́во, позво́лил ему́ сходи́ть к друзья́м и воспо́льзоваться их усе́рдием.
Отпра́вившись отту́да, мы приплы́ли в Кипр, по причи́не проти́вных ветро́в,
и, переплы́в мо́ре про́тив Килики́и и Памфи́лии, при́были в Миры́ Лики́йские.
Там со́тник нашёл Александри́йский кора́бль, плыву́щий в Ита́лию, и посади́л нас на него́.
Ме́дленно пла́вая мно́гие дни и едва́ поровня́вшись с Кни́дом, по причи́не неблагоприя́тного нам ве́тра, мы подплы́ли к Кри́ту при Салмо́не.
Пробра́вшись же с трудо́м ми́мо него́, при́были к одному́ ме́сту, называ́емому Хоро́шие При́стани, близ кото́рого был го́род Ласе́я.
Но как прошло́ дово́льно вре́мени, и пла́вание бы́ло уже́ опа́сно, потому́ что и пост уже́ прошёл, то Па́вел сове́товал,
говоря́ им: мужи́! я ви́жу, что пла́вание бу́дет с затрудне́ниями и с больши́м вредо́м не то́лько для гру́за и корабля́, но и для на́шей жи́зни.
Но со́тник бо́лее доверя́л ко́рмчему и нача́льнику корабля́, не́жели слова́м Па́вла.
А как при́стань не была́ приспосо́блена к зимо́вке, то мно́гие дава́ли сове́т отпра́виться отту́да, что́бы, е́сли мо́жно, дойти́ до Фи́ника, при́стани Кри́тской, лежа́щей про́тив юго-за́падного и северо-за́падного ве́тра, и там перезимова́ть.
Поду́л ю́жный ве́тер, и они́, поду́мав, что уже́ получи́ли жела́емое, отпра́вились, и поплы́ли побли́зости Кри́та.
Но ско́ро подня́лся про́тив него́ ве́тер бу́рный, называ́емый эвроклидо́н.
Кора́бль схвати́ло так, что он не мог проти́виться ве́тру, и мы носи́лись, отда́вшись волна́м.
И, набежа́в на оди́н острово́к, называ́емый Кла́вдой, мы едва́ могли́ удержа́ть ло́дку.
Подня́в её, ста́ли употребля́ть посо́бия и обвя́зывать кора́бль; боя́сь же, что́бы не сесть на мель, спусти́ли па́рус и таки́м о́бразом носи́лись.
На друго́й день, по причи́не си́льного обурева́ния, на́чали выбра́сывать груз,
а на тре́тий мы свои́ми рука́ми поброса́ли с корабля́ ве́щи.
Но как мно́гие дни не ви́дно бы́ло ни со́лнца, ни звёзд и продолжа́лась нема́лая бу́ря, то наконе́ц исчеза́ла вся́кая наде́жда к на́шему спасе́нию.
И как до́лго не е́ли, то Па́вел, став посреди́ них, сказа́л: мужи́! надлежа́ло послу́шаться меня́ и не отходи́ть от Кри́та, чем и избежа́ли бы сих затрудне́ний и вреда́.
Тепе́рь же убежда́ю вас ободри́ться, потому́ что ни одна́ душа́ из вас не поги́бнет, а то́лько кора́бль.
И́бо А́нгел Бо́га, Кото́рому принадлежу́ я и Кото́рому служу́, яви́лся мне в э́ту ночь
и сказа́л: «не бо́йся, Па́вел! тебе́ должно́ предста́ть пред ке́саря, и вот, Бог дарова́л тебе́ всех плыву́щих с тобо́ю».
Посему́ ободри́тесь, мужи́, и́бо я ве́рю Бо́гу, что бу́дет так, как мне ска́зано.
Нам должно́ быть вы́брошенными на како́й-нибу́дь о́стров.
В четы́рнадцатую ночь, как мы носи́мы бы́ли в Адриати́ческом мо́ре, о́коло полуно́чи корабе́льщики ста́ли дога́дываться, что приближа́ются к како́й-то земле́,
и, вы́мерив глубину́, нашли́ два́дцать са́жен; пото́м на небольшо́м расстоя́нии, вы́мерив опя́ть, нашли́ пятна́дцать са́жен.
Опаса́ясь, что́бы не попа́сть на камени́стые места́, бро́сили с кормы́ четы́ре я́коря, и ожида́ли дня.
Когда́ же корабе́льщики хоте́ли бежа́ть с корабля́ и спуска́ли на мо́ре ло́дку, де́лая вид, бу́дто хотя́т бро́сить якоря́ с но́са,
Па́вел сказа́л со́тнику и во́инам: е́сли они́ не оста́нутся на корабле́, то вы не мо́жете спасти́сь.
Тогда́ во́ины отсекли́ верёвки у ло́дки, и она́ упа́ла.
Пе́ред наступле́нием дня Па́вел угова́ривал всех приня́ть пи́щу, говоря́: сего́дня четы́рнадцатый день, как вы, в ожида́нии, остаётесь без пи́щи, не вкуша́я ничего́.
Потому́ прошу́ вас приня́ть пи́щу: э́то послу́жит к сохране́нию ва́шей жи́зни; и́бо ни у кого́ из вас не пропадёт во́лос с головы́.
Сказа́в э́то и взяв хлеб, он возблагодари́л Бо́га пе́ред все́ми и, разломи́в, на́чал есть.
Тогда́ все ободри́лись и та́кже при́няли пи́щу.
Бы́ло же всех нас на корабле́ две́сти се́мьдесят шесть душ.
Насы́тившись же пи́щею, ста́ли облегча́ть кора́бль, выки́дывая пшени́цу в мо́ре.
Когда́ наста́л день, земли́ не узнава́ли, а усмотре́ли то́лько не́который зали́в, име́ющий отло́гий бе́рег, к кото́рому и реши́лись, е́сли мо́жно, приста́ть с кораблём.
И, подня́в якоря́, пошли́ по мо́рю и, развяза́в рули́ и подня́в ма́лый па́рус по ве́тру, держа́ли к бе́регу.
Попа́ли на косу́, и кора́бль сел на мель. Нос увя́з и оста́лся недви́жим, а корма́ разбива́лась си́лою волн.
Во́ины согласи́лись бы́ло умертви́ть у́зников, что́бы кто-нибу́дь, вы́плыв, не убежа́л.
Но со́тник, жела́я спасти́ Па́вла, удержа́л их от сего́ наме́рения, и веле́л уме́ющим пла́вать пе́рвым бро́ситься и вы́йти на зе́млю,
про́чим же спаса́ться кому́ на до́сках, а кому́ на чём-нибу́дь от корабля́; и таки́м о́бразом все спасли́сь на зе́млю.
Следующая публикация
Нет комментариев