Андрей расхаживал по кабинету, сжимая в руках смартфон, пока слушал лепет бывшей жены. - Лена, я сказал - нет! Тима никуда не поедет, у него соревнования по борьбе на каникулах. Будет вам уроком, как договариваться за моей спиной. И вообще, чего ты лезешь? Он живёт со мной, поэтому мне решать. - Поэтому и ломаешь ребёнку жизнь? - насмешливо спросила Лена. - Давай, скажи ему в глаза, что поездка в Питер, которую он ждал два месяца, накроется медным тазом из-за одной твоей прихоти. Скажи, что вместо экскурсий по музеям его будут бить и калечить другие борцы. Вот здорово, лучшие каникулы! – Быть ответственным сложнее, чем ты думаешь, иногда приходится чем-то жертвовать, хотя откуда тебе знать? – рявкнул он в ответ. – Ты будешь говорить мне об ответственности? Смешно, – у Елены вырвался ехидный смешок. – Тогда будь ответственным и признай, что борца, как и военного, из нашего сына никогда не получится. Своей муштрой ты только сломаешь его, сделаешь своей безрадостной копией, заставишь делать то, чего ты сам в его годы не смог. Ты себя через него пытаешься реализовать. – Всё, тема закрыта, - ему надоело слушать её. - И больше не обещай Тиме того, что не согласовала со мной. В этот раз ты сама виновата: дала надежду, хотя знала, что я не одобрю. *** Вечером Андрей успел лишь переступить порог квартиры, как в коридоре появился красный от слёз двенадцатилетний Тимофей. – Мама мне всё рассказала. Это правда, что ты не пустишь меня к ней в Питер? – громко спросил он. Андрей изумлённо взглянул на сына, не ожидая от него подобного тона. В их семье царило полное подчинение слову главы семьи. Лишь один он знал, как и что нужно делать правильно. Елена пятнадцать лет жила с ним, сковывая свою натуру ради ребёнка, терпела постоянное расхождение во мнении с супругом, пыталась достучаться до него и донести своё мнение, но развод был неминуемым шагом. В сына Андрей вцепился буквально зубами. У него была постоянная работа, репутация, жильё, влияние в некоторых кругах, поэтому Тимофей после расторжения брака остался с ним. Кроме того, он считал, что Елена слишком легкомысленна, чтобы наперёд продумать будущее их сына. Она слишком потакала капризам ребёнка и не смогла бы вырастить из него настоящего мужчину. – Полегче, молодой человек, – сказал Андрей, встав напротив Тимы. – И что это за вид? Распустил сопли, как девчонка. – Мама сказала, это из-за соревнований я не еду в Питер, но я на них не хочу. Мне в прошлый раз повредили запястье, и я не мог держать в руке карандаш. Папа, пожалуйста, я тебя умоляю, отпусти меня к маме, – мальчик схватил отца за военную форму, крепко сжав ткань в кулаке. – Мне вообще не нравится борьба. Я её ненавижу, у меня не получается, надо мной все издеваются на каждом занятии. Ну, е создан я для этого, я творческая личность... – Про личнось это кто тебе чушь сказал, твоя мама? – Это не чушь, – снова возразил Тимофей. Отчаяние придавало ему смелости. Он чувствовал, что другого шанса уговорить отца у него не будет, и был готов пойти на всё, даже если бы за этим последовало наказание за непослушание. – Надежда Петровна считает, что я очень талантлив, и если постараюсь, смогу поступить после школы в художественную академию. – Тима, иди в свою комнату. Больше ты на рисование не пойдёшь. – Но папа! – взвизгнул мальчик от бессилия. – Я сказал: иди к себе. Тимофей заперся в комнате, но дверью не хлопнул: показывать характер ему не позволялось. Даже при сильном раздражении и разочаровании, он не имел права нагрубить родителям или действовать несдержанно, поэтому тяжёлые невыраженные эмоции копились в душе мальчика, делая его вечно поникшим, неуверенным в себе и боящимся лишний раз заявить о своих истинных талантах. Рисование, на которое отдала его мама полтора года назад, незадолго до развода с отцом, стало для мальчика отдушиной. В комнате Надежды Петровны, одинокой женщины со спокойным голосом, Тимофей мог расслабиться и проявить себя в полной мере. Здесь он не стеснялся своих тонких запястий, которые преподавательница считала красивыми, а не хилыми и женственными, как называл их Андрей. Но за дверями квартиры Надежды Петровны уверенность исчезала. Тима был вынужден мириться с правилами папы, который не желал слышать о нуждах и стремлениях сына. Он считал, что мальчик обязан заниматься серьёзным спортом, построить карьеру в военной службе, заслуживать звания, а не думать о чувствах и не мечтать о несбыточном. В понимании Андрея, его сын должен был быть приземлённым, а мечты оставить в возрасте пяти лет. Он искренне не понимал, почему Тиму не интересовали бои, почему тот не любил мужские виды спорта, считая, что так на него повлияла Елена. Что за мальчик, которому не нравится футбол и хоккей? Если бы не бывшая жена со своим искусством и одухотворённостью, отношения между ним и сыном были намного ближе. Своей ответственности в их разности с Тимофеем он категорически не признавал. *** Около восьми часов вечера Андрей остановился у двери квартиры Надежды Петровны. Внутри него бушевало негодование. Он хотел посмотреть в лицо женщине, которая, как и его бывшая жена, не понимала важности дисциплины, и что мальчик должен заниматься мужским видом спорта, а не картинки мулевать. После звонка в дверь прошло полминуты, прежде чем щёлкнул замок и перед ним оказалась ухоженная светловолосая женщина с аккуратной короткой стрижкой. – Добрый вечер. Чем могу помочь? – спросила она, и Андрей ощутил благородный аромат её дорогого парфюма. Он ожидал увидеть взбалмошную неопрятную женщину, с лишним весом или наоборот, худощавую строгую учительницу в классическом костюме и со старомодной косой. А кто еще может преподавать на дому рисование? Только та, которая в школе места себе не нашла. Это так он думал. – Не очень-то он и добрый, - он вернул себе суровость. - Я отец Завьялова Тимофея. Мой сын больше не будет ходить к вам на занятия и прошу больше с моим ребёнком не общаться. – Вы выглядите рассерженно, – заметила Надежда. – Я могу узнать, в чём причина? – А причина в том, что вы суёте свой нос в наши семейные дела и настраиваете моего сына против меня. Только я решаю, чем он будет заниматься, а те мечты о рисовании, которые вы в нём взращиваете, ему только повредят. Я вас предупредил, - Андрей развернулся и спустился по лестнице с гордо поднятой головой. *** Следующую неделю обстановка в квартире Завьяловых была напряжённой. Тимофей не мог смотреть отцу в глаза. Он знал, что к маме на приближающихся каникулах он не поедет, что не сможет вырваться из-под опеки отца хотя бы на неделю, не покинет ненавистную квартиру, в которой обязан был ходить по струнке и изображать то настроение, которое понравится его родителю. – Я чувствую себя бесправным, я как будто в заложниках, – жаловался Тимофей матери по телефону. Елене было трудно слышать подобное. Она не ругала сына за то, что он так говорил о своём отце, позволяя ему выражать любые эмоции. – Сыночек, прости меня, что не могу быть рядом с тобой. Мне тебя очень жалко, мой мальчик! Хочешь, я поговорю с Надеждой Петровной, может быть, она согласится заниматься с тобой онлайн, пока папа на работе. Деньги я тебе скину. – А если папа узнает? Он Надежде Петровне такое устроит из-за меня, что страшно даже представить. Тиме было стыдно за поведение отца. Он, как никто другой знал, что его отец умеет внушить страх, а его учительница жила одна и казалась хрупкой на фоне спортивного Андрея. *** Андрей редко признавал себя неправым, но тут сам себе признался, что был слишком груб с учительницей. - Чего голову повесил? Дома проблемы? - спросил его друг-сослуживец. - Да вот, человеку нахамил, женщине, а ведь я не знаю ничего о ней. Думаю, что переборщил. - Если ты так думаешь, - усмехнулся друг, - видать, и правда переборщил. Кто такая, говори. - Некая Надежда Петровна, она живет на Красина, преподает рисование на дому. – Моя Галя с ней дружит, – ответил он. – Нормальная она, спокойная, приветливая. Наша дочь Лиза к ней ходила несколько месяцев, но потом ей разонравилось. И Семёнова помнишь, здоровый такой? – Ну. – Андрей кивнул. – Его дочка ходила на рисование, а потом родители узнали, от этой учительницы, что их старшая приходила к ней не рисовать, а плакать. Садилась с ней на диван, обнимала и ревела целый час. Рассказывала, как ей плохо, что родители не уделяют ей внимания, что ей обидно. Хотела даже из дома уйти. Надежда забила тревогу, поговорила с родителями и объяснила то, о чём дочка не могла сказать. Семёнов с супругой тогда испугались, поняли, что не замечали, что у них под носом творилось. С дочерью отношения наладились, она потом у этой Надежды доучилась и поступила на архитектора. *** Тем же вечером Андрей вновь пришёл к Надежде, но не с пустыми руками, а с тортом. Она окинула его строгим взглядом и запахнула кардиган, скрестив руки на груди. – Я так понимаю, вечер и сегодня не добрый? – спросила она. – Я пришёл извиниться за резкость. Нагрубил, был не прав, - виновато произнес он, протягивая торт. – А перед сыном вы извинились за то, что лишили его любимого занятия? - она не протянула руки, а лишь сверлила его взглядом. – Мои отношения с сыном – это моё дело. Я свои решения с посторонними людьми не обсуждаю. А, и вот еще, - он протянул вторую руку, в которой было вино. – Не знаю, что пьют творческие натуры. Надеюсь, вам понравится. Но Надежда презент не приняла, руки так и скрещены были на груди. – Для меня гораздо важнее состояние моего ученика. – Тима больше не ваш ученик. – Но он мой друг. Он несчастен, постоянно пытается вам угодить, а вы ломаете его через колено своими глупыми запретами. Скажите, ради чего? - перейдя на шепот, спросила она, не отводя глаз. Андрей почувствовал, что начинает закипать. – Господи, почему женщины меня не слушаются? – проговорил он себе под нос. – Вы не на службе, Андрей, а я не ваш солдат и слушаться вас не обязана. Тем более, что вы стоите у порога моей квартиры. Вы готовы поговорить о Тимофее без ора и обвинений, или ваше эго слишком хрупкое, чтобы выдержать конструктивный диалог? Андрей и Надежда молча буравили друг друга взглядом, но ни один не уступал. Андрей мог бы уйти сейчас, но у него были вопросы, а прибегать сюда в третий раз будет глупо. – Готов, – коротко ответил он прошёл в квартиру за хозяйкой. Надежда провела гостя мимо зала с круглым столом и несколькими стульями. Оттуда пахло свежей акварелью. На столе и стеллажах лежали папки с бумагой для рисования, стояли стаканчики с кистями и карандашами, а на полках помимо альбомов в рамках красовались картины учеников разных возрастов и способностей. – Вы ужинали? – спросила Надежда, указав Андрею на стул в кухне у окна. – У меня голубцы и пирог с сыром и картошкой. – Спасибо, не откажусь, - он вдруг понял, что и в самом деле не в силах отказаться. Ели в тишине, а когда дошло до чая, Надежда вновь стала серьёзнее. – Вы когда-нибудь интересовались успехами Тимофея, видели его рисунки? Андрей молча покачал головой. – Он очень талантлив, я говорю так далеко не о каждом своём ученике. Большинство детей ходят ко мне от скуки, или потому что родителям удобно. Детей не нужно возить в художественную школу, я здесь, в соседнем дворе или подъезде, но у Тимы есть всё, чтобы связать свою жизнь с художественной деятельностью. Не бойтесь, без работы в будущем он не останется. Сейчас можно найти применение своим навыкам везде, но не это главное. Надежда вышла из кухни и вернулась с папкой, а затем разложила рисунки на столе. – Это работы вашего сына. Вот, чего вы в нём не замечаете, Андрей. Посмотрите, сколько в этом свободы, сколько смелости. Понимаю, вы хотите для Тимы лучшего, но то, что вы ему предлагаете, ему не подходит. Он человек иного темперамента, ему не нравится качалка, борьба, сила, ему не подходит жить в узде. Андрей рассматривал рисунки сына с удивлением. Он не ожидал, что Тимофей настолько одарён. Перед ним были не детские каракули, а работы несколькими уровнями выше. – Тима никогда их вам не показывал, – заговорила Надежда. – Посмотрите, на что он способен, что он может сделать, если в его распоряжении будет палитра красок и бумага – разве это не чудесно? Прошу вас, не загоняйте Тиму в рамки, не пытайтесь выбить из него то, чем его наградила природа. В тот момент Андрей расслышал не все слова Надежды. Она говорила мудрые вещи, но у него перед глазами открылось старое воспоминание, словно кто-то отодвинул заслонку в его памяти. Маленький Андрей, ещё дошкольник, сидит на ковре с тетрадным листом и подложенной под него книгой, и простым карандашом рисует космический корабль. Тогда он был одержим мультиком «Тайна третьей планеты» и воображал, как выглядят космические цивилизации. – Я пойду. – Андрей неожиданно поднялся с места. – Спасибо за ужин, мне пора. Он вышел, не дожидаясь, пока хозяйка квартиры его проводит. Ему необходимо было побыть одному и о многом подумать. *** Наступили осенние каникулы. До соревнований Тимофея по борьбе оставалось всего два дня, и мальчик ходил угрюмее обычного. С отцом он по-прежнему говорил мало, только по делу. Он до сих пор обижался за то, что тот запрещал ему заниматься рисованием. Дело было не в том, что Тима мог в любой момент узнать новое из видеоуроков в интернете – отец вырвал его из среды, которая дарила ему силы и вдохновение. – Тима, подойди ко мне, – позвал его отец, и мальчик нехотя поплёлся в гостиную. – Да, пап. – Присядь. – Андрей похлопал по дивану рядом с собой, и мальчик подчинился. – Я передумал насчёт занятий у Надежды Петровны. Сердце Тимы забилось быстрее. Он уставился на отца, замерев в ожидании продолжения. – Но есть одно важное условие: в среду на соревнованиях ты должен выложиться на полную. Пусть ты не всё умеешь, пусть стесняешься, но покажи мне, на что ты готов для достижения цели. Я не хочу издеваться над тобой, сынок, но чтобы добиться желаемого, иногда нужно преодолевать себя. Покажи мне свою волю. Она может понадобиться не только на ковре для борьбы, но и в искусстве. – Ты правда разрешишь мне заниматься? – спросил Тимофей, не сводя с отца глаз. – Правда, и на борьбу не придётся ходить, если не хочешь. – Не хочу! – тут же выпалил мальчик. – Но спортом нужно заниматься. Если захочешь, я буду возить тебя на плавание или на атлетику. Тима кивал, не задумываясь. Для него главной задачей стало пережить четверг. Он выложился по максимуму, но победы не одержал. *** Спустя несколько дней Андрей удивился, вернувшись в обед домой и застав в квартире Елену и Надежду. Он знал, что бывшая супруга приедет на пару дней, чтобы провести вместе с Тимой остаток его каникул. – А вот и он, покорённый! – беззлобно сказала Елена, поднявшись с дивана и приобняв бывшего супруга. – Мы тут девичник устроили. Извини, что без предупреждения. – Ничего, – ответил Андрей и поздоровался с Надеждой. – Как успехи у Тимофея? – Вам не о чем волноваться, он быстро навёрстывает. Просит поставить ему три занятия в неделю, но у меня физически нет возможности. – У него время освободилось, и он думает, у всех так, – рассмеялась Елена. – Ну что будем обедать? За столом Елена вела себя странно. Андрей толкал её ногой под столом, когда она начинала очередную историю о его привычках и неловких ситуациях, в которые он попадал, словно нарочно выставляя его в глазах Надежды неуклюжим. – Что ты делаешь? – прошипел он на ухо Елене, пока Надежда говорила по телефону в другой комнате. – Хочу показать Наде, что ты не робот, а живой человек и можешь быть весёлым. – И зачем, позволь спросить? – Может, на свидание сходите. Она красивая, умная, выглядит достойно, и по возрасту твоя ровесница, детей требовать не будет. – Лена, прекрати выставлять меня дураком, я серьёзно. – Да расслабься ты хоть раз в жизни, солдафон, - махнула рукой Лена и улыбнулась. Когда Тимофей вернулся из школы, Елена ушла вместе с ним на прогулку, оставив Надежду и Андрея наедине. – Я рада, что Тима снова занимается у меня. Вы молодец, что позволили ему. – Вы в меня не верили? – спросил Андрей с улыбкой. – Надеялась, что удастся до вас достучаться. Вы в тот раз так стремительно ушли, и я не знала, что думать. Андрей на мгновение замялся. Он не знал, стоило ли открываться перед малознакомым человеком, но Надежда была прямолинейной и потому вызывала доверие. – Я вспомнил себя маленького. Мне тоже нравилось рисовать. Получалось недурно, но это было так давно, что я совсем забыл. Не знаю, почему бросил, наверное, отец надавил. Меня воспитывали строже, чем я Тиму. Видимо, взялись за мои интересы раньше. Вспомнив это, я задумался, что нельзя поступать с собственным ребёнком так жестоко. Я ведь должен защищать сына, помогать ему, а не переиначивать. Он не заслужил травли от самого близкого человека. Вместо философских рассуждений, в которых Андрей не нуждался, Надежда предложила: – Приходите ко мне на мастер-класс, вспомните, что значит рисовать. – Нет, это не для меня, – тут же отказался он, не желая упасть в грязь лицом перед другими людьми. Андрей не привык показывать свои слабости. – А я вас буду ждать и отговорки не принимаются! *** Андрей и Елена проговорили до поздней ночи. Теперь, когда эмоции улеглись, и больше нечего было делить, бывшие супруги могли говорить по душам. – Не представляю, как у тебя так получается - мы недавно развелись, а ты снова собираешься замуж. Почему у тебя всё легко? – откинувшись на спинку стула, спросил Андрей. – Это у тебя всё сложно, Завьялов, а я всегда была простая, как пять копеек. А вот Надежда... Она другая - легкая, живая, но в то же время строгая и терпеливая. Упоминание Надежды было для Андрея одновременно приятным и волнующим. – И не смотри на меня так, – ухмыльнулась Елена, почувствовал, что попала в цель. – Я же вижу, она тебе интересна. – Тебя ничего не смущает? – Андрей хотел сменить тему, но бывшая супруга не поддалась. - Мы, бывшие супруги, черте что обсуждаем. – Не-а. Чего смущаться, мы же взрослые люди, у нас общий ребёнок. Если захочешь поговорить по душам, я всегда на связи. Я же знаю тебя, как облупленного. Андрей вздохнул и взял со стола недопитую чашку чая, вглядываясь в дно. – Не знаю, готов ли я снова к тому, чтобы впустить нового человека в свою жизнь. Это так утомительно. *** Андрей сидел напротив Надежды за столом в комнате, в которой она проводила занятия. Он пришёл на мастер-класс, плохо скрывая предвкушение. Накануне он даже взялся за карандаши и начёркал что-то в блокноте, пытаясь оценить свои художественные способности, но остался не очень доволен. – Итак, Андрей, – спокойно, но уверенно заговорила Надежда, – сегодня мы начнём с самого простого и освобождающегося. Детки из младшей группы любят этот способ рисования больше остальных, потому что есть возможность соприкоснуться с рисунком напрямую. Мы будем рисовать пальцами. – Без кистей? – Без кистей. Цель не в том, чтобы сосредоточиться и создать шедевр, а наоборот, отпустить себя, позволить испачкать руки, испачкать лист, создать нечто бессмысленное. Готовы? – Наверное, да. Надежда раскрыла краски, капнула в каждый цвет несколько капель воды и окунула в них указательные пальцы. – Смелее, Андрей, это не страшно. Он повторил за Надеждой, не понимая, чем вообще занимается. – Не стоит относиться так скептически. Рисование само по себе действует как антистресс, а в такой форме тем более. Развеселившись, Надежда мазнула жёлтым пальцем по щеке Андрея и притихла, ожидая реакции. Он молча взял её ладонь и стал рисовать на ней узоры разноцветной краской. – Это уже боди-арт, – тихо сказала она, замирая от каждого нового прикосновения, вызывавшего щекотку. – Хочу тебя поцеловать, – сказал Андрей шёпотом, сжав её руку и размазав рисунок. Он склонился над столом, и Надежда не отвернулась. Она ответила на нежное прикосновение к губам и, забывшись, коснулась щеки Андрея, но тут же взяла себя в руки и произнесла: – Предлагаю вымыть пальцы и продолжить. *** Несмотря на хорошие отношения между Надеждой и Тимофеем, Андрей волновался, что сын узнает об их романе. Они встречались в её квартире и были осторожны, обмениваясь сообщениями. Так продолжалось второй месяц. Однажды Тима вошёл к кухню после занятий по рисованию и застал отца, пьющего кофе. – Пап, помнишь, ты вчера запонку свою искал, которую мама подарила? Ты так её и не нашёл? – Нет, сынок. Тебе она не попадалась? Тимофей достал запонку из кармана джинсов и положил на стол. – И где она была? – Я нашёл её у Надежды Петровны под стеллажом. У меня укатился карандаш, и я нашарил её там. Тимофей замолчал. Ему было неловко говорить с отцом о романе взрослых, но он уже был достаточно взрослым, чтобы догадаться, какие отношения связывали его папу и учительницу. – Прости, сынок, я хотел рассказать тебе, но не знал, как. – Да я не против, пап, я всё понимаю. У мамы есть дядя Денис, у меня рисование, а у тебя Надежда Петровна – все счастливы. Мне она очень нравится. Пригласи её к нам на ужин, или можем вместе в кино сходить. ЭПИЛОГ Именно с Надей Андрей позволил себе быть нежным и открытым. Удивительно, но эта женщина переделала его, заставила смотреть на мир другими глазами. И благодаря их роману Тима стал чаще ездить к матери, с которой у Андрея были теперь дружеские отношения. Спасибо за прочтение и поддержку автора. Чтобы прочитать исторические рассказы Ники Марш - нажмите на хештег автора ( красная строчка с именем автора) или на ссылку- картинку в конце темы. Рассказ опубликован с личного разрешения Ники Марш для группы ,,Огонëк души".