К сожалению, Марии Карповны уже нет с нами. Остались память о встречах с ней да отдельные записи бесед.
Зная, что во взвод разведки Байда была зачислена после ее настойчивых просьб, я однажды спросил:
— Что побудило вас пойти в разведчики? Романтика опасной боевой работы?
Мария Карповна удивилась:
— Какая романтика? Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил — им бы еще жить да жить, трудиться для счастья! Вот и пришло решение уйти с медицинской работы в строй. Сила и ловкость у меня были. Стрелять я умела, правда, не так, как Людмила Павличенко. Могла двигаться незаметно и бесшумно, свободно ориентироваться по местности — ведь нередко, разыскивая раненых, приходилось ползать по «ничейной» полосе, в нескольких десятках метров от немецких окопов…
Не все, конечно, поначалу получалось у молодого разведчика. Мария Карповна вспомнила, как однажды ей пришлось тащить захваченного в плен обер-ефрейтора. Гитлеровец оказался здоровенный, да еще все время сопротивлялся, хотя руки у него и были связаны. В общем, пришлось повозиться с этим «языком», задержалась сама и задержала товарищей. В результате один разведчик погиб, другой был ранен. За нарушение дисциплины получила от командира трое суток гауптвахты. Правда, отбыть наказание не довелось.
— Часа через два, — вспоминала Мария Карповна, — меня освободили, приказали одеться «по-женски» (обычно мы ходили в галифе и сапогах) и явиться в штаб. Там шел допрос пленного. Смотрю — «язык», которого я притащила. Докладываю о прибытии. И тут пленного спрашивают: «Узнаете?»…
Потом мне рассказали, что на допросе немец отказался отвечать и все твердил: «Рус, капут!».
Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Переводчик еле успевал переводить: «Как, меня взяла в плен эта женщина? — удивился верзила. — Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русской бабе?».
Не знаю, как подействовала на пленного наша встреча, только стал он разговорчивым, и наш командир разведки потом благодарил всю группу, ну и меня в том числе, за «языка», который дал ценные сведения о системе обороны.
Комментарии 3