Предыдущая публикация
ВВ-дата: Никита Хрущёв
В этот день 54 года назад в возрасте 77 лет ушел из жизни государственный деятель Никита Хрущёв.В марте 1970 года Владимиру Высоцкому пришла в голову мысль – навестить на даче в Петрово-Дальнем Никиту Сергеевича Хрущева. После долгих уговоров помочь согласилась внучка опального экс-генсека Юлия. Произошло все настолько неожиданно, что Владимир Семенович забыл гитару. Но самое необычное было во время встречи...
- В 1970 году вы с Высоцким посетили на даче в Петрово-Дальнем опального Хрущева...
- Дедушке Юлия нас почему-то представила, как актеров Театра «Современник», - вспоминал Давид Карапетян. - Может быть, потому что Хрущев как раз незадолго до этого был там на спектакле по пьесе Михаила Шатрова «Большевики». В Хрущеве была заметна вполне понятная настороженность, но в целом он вел себя раскованно.
Дача в Петрово-Дальнем располагалась на берегу Истры, недалеко от впадения ее в Москву-реку. Вокруг дома - несколько запущенный яблоневый сад, цветочные клумбы. Дом был одноэтажным, бревенчатым, обшит вагонкой и покрашен в ядовитый зеленый цвет. Поскольку на бильярде Хрущев не играл, бильярдную перестроили под столовую. На участке еще стоял домик для охраны у ворот и щитовая «летняя кухня».
Комната Никиты Сергеевича была тоже невелика - около 15 квадратных метров: две стены почти полностью занимали окна, выходившие на веранду и в сад. В комнате стоял трехстворчатый гардероб, на котором лежал ящик с тремя пистолетами - подарками чекистов. «Без патронов - на всякий случай», - объяснил Никита Сергеевич.
У единственной глухой стены стояла кровать, а на стене висела небольшая картина художника Налбандяна, изображавшая Ленина в ссылке.
Никита Сергеевич, оказывается, никогда ничего не слышал о Высоцком! Внучка пыталась что-то рассказать, объяснить, но тот жил в Зазеркалье, в другом мире, так сказать, в ирреальном пространстве.
Почти сразу речь зашла о володиных проблемах. Выяснилось, что песен Высоцкого Хрущев не слышал, поэтому какого-то детального разговора на эту тему не получилось. Тогда Высоцкий в очень простых словах обрисовал Хрущеву свое положение: «Песни мои ругают, выступать не дают, на каждом шагу ставят палки в колеса. А люди хотят слушать... К кому из руководства мне лучше обратиться? Вы ведь там, наверху всех знаете, Никита Сергеевич».
Хрущев довольно долго не мог никого назвать, думал, перебирал. «Даже и не знаю, кого вам посоветовать, - наконец произнес он. - Лучше, наверное, пойти к Демичеву. Он более-менее молодой, прогрессивный, выдвигался при мне, лучше остальных в таких вещах разбирается». Но особой уверенности в том, что Демичев что-то сделает, в голосе Хрущева не чувствовалось. (Демичев был министром культуры СССР - ред.)
Каким-то образом зашел разговор и о хрущевских пятиэтажках. Хрущев сильно обижался на народ. «Вот меня сейчас все ругают, дома эти называют «хрущобами»! А не говорят, что мы тогда вытащили людей из подвалов, где и сортиров-то не было, дали им благоустроенное жилье. Правда, маленькое, с низкими потолками, но жить-то можно. Ведь при Сталине жилых домов почти не строили!», - горячился Хрущев.
Только уселись за стол, как вдруг Высоцкий спросил: «Никита Сергеевич, а у вас чего-нибудь выпить не найдется?» И таким тоном, словно они с хозяином друзья-приятели и только вчера расстались. Отреагировал Хрущев на удивление спокойно: «Вообще-то есть», - сказал он и достал из кухонного шкафчика початую бутылку «Московской особой». Володя сразу налил себе и Давиду, а хозяин отказался: «Мне врачи запретили, я не пью».
Гости спрашивали опального вождя о политике, о Сталине и Берии.
«Как-то после войны, - рассказал Хрущев, - приглашает Сталин нас с Микояном на обед в резиденцию на озере Рица. Никого больше из политбюро не было. И тут он, к нашему великому удивлению, разоткровенничался: «Я никому не верю, даже самому себе».
Высоцкий и Карапетян слушали Хрущева, можно сказать, открыв рот. Спрашивали наперебой: как это он проморгал заговор против себя?
«Да вот этот, - здесь он мимикой и жестами очень похоже изобразил Брежнева, - предателем оказался. И о Суслове меня тоже предупреждали, советовали его убрать, но я не слушал. Потому что дураком был!»
Ближе к концу застолья Высоцкий спросил, есть ли в доме гитара? Но гитары не оказалось, на что он весело сказал: «Ну, в таком случае разрешите приехать еще раз, попеть для вас». Тут Хрущев в первый раз за весь вечер улыбнулся. По всему было видно, что он уже хотел бы послушать песни в исполнении Высоцкого.
Но встречи не получилось - Никита Сергеевич вскоре тяжело заболел. Хрущев так и не услышал Высоцкого живьем…
(Источник)
- В 1970 году вы с Высоцким посетили на даче в Петрово-Дальнем опального Хрущева...
- Дедушке Юлия нас почему-то представила, как актеров Театра «Современник», - вспоминал Давид Карапетян. - Может быть, потому что Хрущев как раз незадолго до этого был там на спектакле по пьесе Михаила Шатрова «Большевики». В Хрущеве была заметна вполне понятная настороженность, но в целом он вел себя раскованно.
Дача в Петрово-Дальнем располагалась на берегу Истры, недалеко от впадения ее в Москву-реку. Вокруг дома - несколько запущенный яблоневый сад, цветочные клумбы. Дом был одноэтажным, бревенчатым, обшит вагонкой и покрашен в ядовитый зеленый цвет. Поскольку на бильярде Хрущев не играл, бильярдную перестроили под столовую. На участке еще стоял домик для охраны у ворот и щитовая «летняя кухня».
Комната Никиты Сергеевича была тоже невелика - около 15 квадратных метров: две стены почти полностью занимали окна, выходившие на веранду и в сад. В комнате стоял трехстворчатый гардероб, на котором лежал ящик с тремя пистолетами - подарками чекистов. «Без патронов - на всякий случай», - объяснил Никита Сергеевич.
У единственной глухой стены стояла кровать, а на стене висела небольшая картина художника Налбандяна, изображавшая Ленина в ссылке.
Никита Сергеевич, оказывается, никогда ничего не слышал о Высоцком! Внучка пыталась что-то рассказать, объяснить, но тот жил в Зазеркалье, в другом мире, так сказать, в ирреальном пространстве.
Почти сразу речь зашла о володиных проблемах. Выяснилось, что песен Высоцкого Хрущев не слышал, поэтому какого-то детального разговора на эту тему не получилось. Тогда Высоцкий в очень простых словах обрисовал Хрущеву свое положение: «Песни мои ругают, выступать не дают, на каждом шагу ставят палки в колеса. А люди хотят слушать... К кому из руководства мне лучше обратиться? Вы ведь там, наверху всех знаете, Никита Сергеевич».
Хрущев довольно долго не мог никого назвать, думал, перебирал. «Даже и не знаю, кого вам посоветовать, - наконец произнес он. - Лучше, наверное, пойти к Демичеву. Он более-менее молодой, прогрессивный, выдвигался при мне, лучше остальных в таких вещах разбирается». Но особой уверенности в том, что Демичев что-то сделает, в голосе Хрущева не чувствовалось. (Демичев был министром культуры СССР - ред.)
Каким-то образом зашел разговор и о хрущевских пятиэтажках. Хрущев сильно обижался на народ. «Вот меня сейчас все ругают, дома эти называют «хрущобами»! А не говорят, что мы тогда вытащили людей из подвалов, где и сортиров-то не было, дали им благоустроенное жилье. Правда, маленькое, с низкими потолками, но жить-то можно. Ведь при Сталине жилых домов почти не строили!», - горячился Хрущев.
Только уселись за стол, как вдруг Высоцкий спросил: «Никита Сергеевич, а у вас чего-нибудь выпить не найдется?» И таким тоном, словно они с хозяином друзья-приятели и только вчера расстались. Отреагировал Хрущев на удивление спокойно: «Вообще-то есть», - сказал он и достал из кухонного шкафчика початую бутылку «Московской особой». Володя сразу налил себе и Давиду, а хозяин отказался: «Мне врачи запретили, я не пью».
Гости спрашивали опального вождя о политике, о Сталине и Берии.
«Как-то после войны, - рассказал Хрущев, - приглашает Сталин нас с Микояном на обед в резиденцию на озере Рица. Никого больше из политбюро не было. И тут он, к нашему великому удивлению, разоткровенничался: «Я никому не верю, даже самому себе».
Высоцкий и Карапетян слушали Хрущева, можно сказать, открыв рот. Спрашивали наперебой: как это он проморгал заговор против себя?
«Да вот этот, - здесь он мимикой и жестами очень похоже изобразил Брежнева, - предателем оказался. И о Суслове меня тоже предупреждали, советовали его убрать, но я не слушал. Потому что дураком был!»
Ближе к концу застолья Высоцкий спросил, есть ли в доме гитара? Но гитары не оказалось, на что он весело сказал: «Ну, в таком случае разрешите приехать еще раз, попеть для вас». Тут Хрущев в первый раз за весь вечер улыбнулся. По всему было видно, что он уже хотел бы послушать песни в исполнении Высоцкого.
Но встречи не получилось - Никита Сергеевич вскоре тяжело заболел. Хрущев так и не услышал Высоцкого живьем…
(Источник)
Следующая публикация
Комментарии 110