Из интервью Виталия Коротича о Владимире Высоцком:– Виталий Алексеевич, когда Вы познакомились с Высоцким?– Познакомились мы уже поздно, в семидесятых. Тогда я жил в Киеве, а в Москве бывал только наездами, хоть довольно регулярно, не реже, чем раз в месяц. В Театре на Таганке у меня были знакомые актёры, были знакомые писатели, входившие в мой и Высоцкого круг приятелей: Евтушенко, Рождественский, Вознесенский. Поэтому я не раз имел возможность наблюдать Высоцкого со стороны в компаниях или за кулисами.
– И как он вёл себя в этих компаниях?– Понимаете, я никогда не видел Высоцкого, так сказать, среди уличных прихлебателей. Может быть, там он был другим. В обществе же коллег он на моей памяти выделялся, я бы сказал, серьёзностью. Если тот же Окуджава мог себе позволить некую снисходительную интонацию по отношению к своим стихам и песням, – зная им цену, но, тем не менее, говоря о них как бы сверху вниз, – то Высоцкий, если уж пел – то пел, если уж играл – то играл. Не помню "выпендрежей" Высоцкого, то есть поведения, на которое горазды многие в артистических кругах. Он на моей памяти остался человеком довольно сдержанным, сосредоточенным, я бы сказал. Кстати, и за кулисами, когда актёры вываливаются со сцены, отыграв свой эпизод, сколько угодно примеров, когда актёр, только что "рвавший страсть в клочья", моментально перевоплощается и начинает травить анекдоты. Я несколько раз видал Высоцкого за кулисами на "Таганке", и никогда это не было лёгким возвращением в реальность, – он долго ещё оставался "в образе", как бы остывая медленнее других. Может быть, потому, что разогревался больше...
– А какое отношение было к Высоцкому со стороны профессиональных поэтов?– Разное. Очень высоко ценили его, к примеру, такие разные поэты, как Вознесенский и Рождественский. Но многие ревновали Высоцкого к успеху и позволяли, особенно в заочных разговорах о нём, этакую снисходительность: мол, что взять с такого творчества, второй сорт! Примерно так оперные солисты рассуждают об эстрадных звёздах...
Высоцкий ощущал это и очень переживал: мне кажется, это было одной из главных причин того, что и серьёзных усилий по изданию своей книги в Москве он практически не предпринимал.
Впрочем, зная себе цену, Высоцкий никогда не старался подчеркнуть собственную "всенародность". Разве что мог сыронизировать. Окуджава был уязвлён на много лет случаем, о котором любил рассказывать, посмеиваясь над собой. После спектакля компания отправлялась в "ночное" и часть собравшихся, в том числе и Булат, вышли из театра на Таганскую площадь чуть раньше: взять такси. На все мольбы Окуджавы таксисты отвечали по своему заведенному стандарту: "Еду в парк", "Занят". Когда же к ним вышел разгримировавшийся и умытый Высоцкий, распахнулись сразу все дверцы: "Володя, куда?"
Нет комментариев