#юмористический_рассказ Лето наше короткое. Настоящее лето всего два-три месяца. И летом мы часто играем в футбол. Весной и осенью, когда у нас во дворе грязи по колено, в футбол не поиграешь. Поэтому летом, когда дождя нет, мы стараемся почаще в футбол играть. В футбол мы играем на том же самом месте, где зимой в хоккей играем. И мы ту же самую консервную банку пытаемся забить под ту же самую скамейку. Но всё равно мы не говорим, что мы играем в хоккей. Летом мы говорим, что мы играем в футбол.

Вместо шайбы летом лучше было бы играть мячом. Но футбольного мяча у нас ни у кого никогда не было. Поэтому мы всегда играем консервной банкой. И то ли от консервной банки, то ли от чего другого ботинки наши очень сильно страдают. У всех с родителями из-за этого большие неприятности получаются. Меня мама за ботинки тоже ругает. Она мне говорит, что ботинки на мне просто горят. Мой друг Глеб Парамонов, когда ему купили новые ботинки в конце прошлого года, не стал выбрасывать старые. Он сказал мне, что если он будет играть в футбол в новых ботинках, мама его убьёт. Когда ему покупали новые ботинки, нога у него была тридцать шестого размера. А ботинки ему купили на вырост. То есть тридцать восьмого размера. Старые его ботинки ему покупали тоже на вырост. Но тогда у него нога была тридцать четвёртого размера. А ботинки ему купили тридцать пятого размера. Сейчас, когда его нога подросла за зиму, наверное, на полразмера, он надевает в школу ботинки на полтора размера больше, а в футбол он играет в ботинках на полтора размера меньше.

Сегодня Глеб, конечно же, вышел во двор в старых ботинках. Он мне сказал, что поскольку ботинки эти уже хорошо разношены, то они ему почти и не жмут. Но вот только на пятке сзади у него появились какие-то твёрдые шарики под кожей. И он сказал, что он боится, что шарики эти могут у него на всю жизнь остаться. А мы всегда во дворе обсуждаем, если у кого какая рана бывает, останется что-то на всю жизнь или не останется. Я сказал Глебу, что у меня была точно такая же история. И я знаю на своём собственном опыте, что это совсем не страшно. Эти шарики, если не надевать тесные ботинки, должны через год исчезнуть сами собой. И ещё кто-то из наших подтвердил, что это всё должно пройти само собой. Если не через год, то через два или три года – обязательно должно всё пройти. Но больше мы с Глебом про его пятки не успели тогда поговорить. Потому что совершенно для всех неожиданно один из наших вынес во двор настоящий волейбольный мяч. Откуда у него появился волейбольный мяч, он нам не сказал. Он только сидел на лавочке со своим мячом и из рук его не выпускал. Ему жалко было свой мяч. Он боялся, что мяч его может попортиться. Мы долго его уговаривали дать нам поиграть этим мячом. И в конце концов он согласился. И мы весь день играли в футбол не консервной банкой, а настоящим волейбольным мячом.

Правда, когда мы начали играть этим мячом, он всё время куда-то улетал. И надо было всё время ждать, когда он к нам обратно вернётся. Мы больше стояли, чем бегали. И поскольку мы не бегали, а стояли, это получалась не игра, а просто какой-то дом отдыха. И мы все стали вспоминать, как мы один раз играли небольшим резиновым мячом. Наверное, в нём где-то была маленькая дырочка. Потому что он был всё время полуспущенный. По этой причине нам и удалось тогда выпросить его у одной девчонки. И по этой же причине мяч никуда после удара не улетал, а шмякался на землю, как калоша. Вот это был самый подходящий мяч для нашего футбола. Но потом девчонка эта забрала свой мяч. И мы продолжали играть консервной банкой. А сегодня нам пришлось поставить вокруг нас малышню, чтобы они нам мяч подавали. Но от малышни мало помощи. Если, например, кто-то из них бежит за мячом и ловит его, то он сразу бросать нам мяч не будет. Потому что знает, что издалека он его не добросит. И он пыхтит и бежит к нам с мячом. И когда подбегает поближе, то он тоже мяч не бросает. Потому что тогда получится, что он, как девчонка, ногой не может ударить. А он не хочет, чтобы все думали, что он, как девчонка, ногой не может ударить. Поэтому этот малыш ставит мяч на землю. Но сразу он ударить мяч не может. Ему надо сделать хотя бы два шага назад для разбега. И вот он делает два шага назад. И мяч в это время начинает катиться куда-то. А мы всё стоим и ждём. И теперь он соображает, как мяч надо поставить, чтобы он не катился. И он опять разбегается и бьёт. Ну а когда кто-то из малышни бьёт по мячу, то мяч может полететь в любую сторону. Короче, получается, что быстрее было бы самим сбегать. Но мы всё-таки ждали, когда малышня с этим делом справится. Потому что, во-первых, нам ужасно смешно было на них смотреть. А во-вторых, пусть малышня тоже к мячу привыкает. Нам не жалко.

Когда вечером я стал рассказывать родителям, как смешно один малыш пытался ударить ногой по мячу, мама сказала мне, что, может быть, он первый раз в жизни по мячу бил. А папа на это заметил, что главное, чтобы он не в последний раз по мячу бил. И я видел, что маме не понравилось это папино замечание. И она посмотрела на него выразительно и сказала мне, что папа надеется, что отец малыша когда-нибудь купит ему мяч. И папа согласился, что он действительно очень и очень надеется, что отец малыша сможет купить ему мяч. И мне показалось, что мама всё ещё была недо-вольна папой. И она сказала: «Тебя за твой длинный эзопов язык…» И замолчала. А я продолжил за неё: «…когда-нибудь всё-таки посадят». И мама с папой засмеялись. Потому что это было очень смешно.