История такая вот интересная произошла в одном приятном приморском городе Хайфа.

Жил да был там один алкаш и наркоман (что бывает не очень часто) по фамилии Ленский (что случается еще реже). И вот как-то раз полиция, патрулирующая какой-то скверик, находит там хладный труп господина Ленского. Что там случилось с ним — перепился ли он или перекурился, мы не знаем. Но полиции почему-то всегда хочется это узнать. Причем всегда они подозревают самое худшее. А вдруг это какая-то «нечестная игра» — мокруха в переводе.
Посматривают, кто там возле этого самого наркомана Ленского в последнее время крутился. И прихватывают одного паренька, который, кстати говоря, знал этого самого Ленского лишь по имени, да по подзаборной кличке. Приводят его в полицейский участок. Просто на беседу. Садят напротив следователя. Следователь достает листок бумаги, ручку и начинает такой неспешный допрос, заходя издалека.
— Ты вот, парень, Ленского знаешь?
Паренек слегка подивился любознательности следователя, но вздохнул с облегчением. Вроде не про его последние «гастроли».
— Конечно, знаю! — отчеканил парнишка.
— А что с ним случилось? — продолжает следователь. — Не знаешь?
— Так убили ж его! — отвечает парнишка.
У следователя в груди начинает бурлить гордость. Класс! Значит интуиция его не подвела. Но, сдержав эмоции, он невзначай задает следующий вопрос, впрочем уверенный в том, что ответа он не получит.
— А может ты знаешь, кто его убил?
— Конечно, знаю, — отвечает паренек, все еще никак не понимая, куда же этот следователь клонит и зачем ему понадобилась русская классическая литература.
«Если русский книжный магазин грабанули, — думает парнишка, — то я тут не при чем. Буду говорить, что знаю».
Следователь же, получив ответ, сообразив, что парень что-то знает, тут же резко, с напором, как учили его, что б не успел передумать, кричит на парня.
— Кто? Говори!
— Как кто ? — пугается парень. — Онегин убил его.
— Так, значит, Онегин, — говорит следователь и записывает фамилию на бумажке. Поскольку с гласными в иврите плохо, а информация крайне важная, он даже дублирует фамилию на английском. Далее, уже смягчившись, что б не спугнуть, задает следующий вопрос таким мягким отеческим тоном.
— А откуда ты знаешь, что Онегин его убил.
— Так это ж все знают! — отвечает парень.
— Ну что значит «все»? — говорит следователь — Вот тебе конкретно кто сказал?
— Мне? — удивляется парень.
— Тебе, тебе! — указывает следователь.
— Пушкин!
— Пушкин, — повторяет следователь и записывает имя уже на иврите, потому-что фамилия легкая.
В груди у следователя уже начинает учащенно биться сердце. Начальство непременно отметит благодарностью. Преступление раскрыто!
— Хорошо, — говорит следователь и решает далее зайти издалека.
— Ну, а Пушкин где? Не случилось ли с ним чего?
— Пушкин? — удивляется парень. — Так убили ж его.
— Убили! — охнул следователь, понимая, что у него в руках ниточка от этого преступного клубка.
— А кто убил? Знаешь?
— Знаю! — отвечает парень. — Дантес убил!
— Дантес! — удивляется следователь. — Имя какое-то странное.
— Не имя, а фамилия! — поправляет парень. — Нормальная французская фамилия.
— Так он, значит, француз! — удивляется следователь.
— Француз, — подтверждает парень.
— И где же убили этого Пучкина? В Париже?
— Не Пучкина, а Пушкина, обижается парень. — И убили его в России.
Тут следователь наконец понимает, что это вот всё даже не преступный клубок, а настоящая международная преступная группировка. И он имеет все шансы эту группировку раскрыть. Он прямо таки плечами чуствует тяжесть новеньких звездочек на погонах.
— А где же убили этого Пушкина? В Москве?
— Нет, в Санкт Петербурге, — отвечает парень, решив больше не удивляться этому странному допросу.
— А точнее можешь сказать?
— По-моему где-то на Черной речке. Я могу уточнить, — сообщает парень.
— Потом! Потом! — радостно откликается следователь и начинает со всей возможной скоростью строчить на листике, пытаясь не упустить ни одного слова.
«Зря я магнитофон не включил, — думает следователь. — Не ожидал такой информации. Но теперь уж поздно. Колоть надо парня, пока он не передумал».
— Так! — наконец-то сказал следователь, вперив глаза в преступника. — А когда ж произошло это убийство?
— М-м-м… — задумался парень. —Так число вспомнить трудно.
— Ну хоть примерно… — просит следователь.
— Примерно… — соглашается парень, — ну так лет 150 назад.
— Чего? — слегка удивляется следователь. Но решив, что этот эммигрант слегка путает слова иврита, уточняет, — 150 часов назад?
— Да вы что? — удивляется парень. — 150 лет назад… или 160!
— Ты о ком мне сейчас говоришь? — со злостью спрашивает следователь, видя, как дело разваливается на глазах.
— О Пушкине, поэте, классике мировой литературы, — отвечает парень.
— А Ленский кто?
— Ленский — это персонаж его поэмы.
— А другого Ленского ты не знаешь?
— Какого еще другого? — удивляется парень.
— Ладно, иди! — говорит следователь.
— Это всё? — удивляется парень.
— Всё!
— Ну тогда я пошел…
В дверях он лишь обернулся и опять же удивленно сказал:
— Если хотите, могу принести Пушкина. Почитаете на досуге.
— Не надо, — со вздохом откликнулся следователь, комкая листок с «признанием», — найду в библиотеке.
Григорий Хайт