Василий Суриков «Боярыня Морозова».

История России богата именами выдающихся правителей, полководцев, дипломатов, деятелей культуры. Однако женские имена часто в нашей истории отодвигаются на второй план. Причиной тому представление о русских женщинах как об униженных, подчиненных мужу домашних "рабынях", якобы ничего не умеющих. Ни голоса возвысить, ни дела сделать. Но это не так и тому доказательством наша русская история, которая нашла отражение в полотнах русских художников.
"Благодаря отсутствию перспективной глубины в "Морозовой" Суриков сумел подчеркнуть типичную и в данном случае символичную тесноту московских улиц, несколько провинциальный характер всей сцены, так чудовищно контрастирующей с восторженным воплем главной героини. Эту картину называли, думая ее этим осудить, ковром, но действительно это удивительное по своей гармонии пестрых и ярких красок произведение достойно назваться прекрасным ковром уже по самому своему тону, уже по самой своей красочной музыке, переносящей в древнюю, еще самобытно-прекрасную Русь... Никакие археологические изыскания, никакие книги и документы, ни даже превосходные исторические романы не могли бы так сблизить нас с прошлым, установить очаровательную, желанную связь между отрывочным нынешним и вечным, но забытым прошлым... Однако значение Сурикова если и громадно для всего русского художества в целом, то не отдельно для кого-либо из художников. Учеников и последователей он не имел, да и не мог иметь, так как то очень нужное, чему можно было выучиться из его картин, не укладывалось в какие-либо рамки и теории. Его картины действовали непосредственно на всех, но, ни на кого в отдельности..."
Александр Бенуа. Статья о Сурикове.
В середине XVII века, с восшествием на престол второго царя из династии Романовых - Алексея Михайловича, фактически правителем страны стал его воспитатель - "дядька", боярин Борис Иванович Морозов. Его род был самым богатым в России - Морозовы владели тысячами дворов и десятками тысяч крестьянских душ. Брат Б.И.Морозова - Глеб Иванович Морозов - был тогда богатым собственником Костромских земель. Так что его женитьба на Федосье Соковниной, дочери родственника М.И.Милославской, жены царя Алексея Михайловича, была для девушки выгодной партией. Невеста отличалась редкой красотой и была воспитана в строгих правилах... Вот такова завязка сюжета, в котором главная роль отведена боярыне Феодосии Прокопьевне Морозовой.
Молодой государь, Алексей Михайлович, взошедший на трон в 1645 году, не любил войн, за что и был прозван "Тишайшим", но очень любил церковные службы и всякие чудеса. Эти два увлечения привели его к мысли, что русская церковь устроена как-то не так и хорошо бы переделать ее на иностранный манер и поставить под контроль государства. Задумано... и время реформ начнет свой ход, но пока же главная героиня боярыня Морозова, прожив с мужем около 11 лет, внезапно становится вдовой и наследницей огромного состояния, позволяющего ей жить ни в чем себе не отказывая. Ее дворец в подмосковном Зюзино поражал своей роскошью: полы были выложены шахматной плиткой, стены украшал китайский шелк, а в саду гуляли павлины. На богомолье боярыня ездила в золотой карете, запряженной шестью или двенадцатью лошадьми, с огромным количеством слуг и челяди.
Но молодая вдова неожиданно для всех избирает другой удел - удел благочестия. Она перестраивает свой быт по монастырскому образцу. Феодосия Прокопьевна открыла двери своих роскошных хором перед нищими и монахами, юродивыми и убогими, раздавая им свое богатство. Она сама лечила больных, перевязывала им раны, шила одежду для бедняков, вставала с первыми лучами солнца и посвящала себя делам милосердия.
Нововведения всколыхнули русское общество. Еще в 1652 году патриархом был избран близкий к царю Никон - выходец из крестьян, человек бескорыстный, но очень гордый. Никон и совершил ту самую революцию в вере, которая до сих пор еще никак не уляжется и которая стала причиной разделения верующих на старообрядцев и никонианцев. Самое безобидные новшества - креститься надобно тремя перстами, вместо двух, вместо "Исус" писать "Иисус". Кроме того произошли некоторые исправления в церковных книгах, которые и получили название "исправление церковных книг" по греческому обряду. На соборе 1654 года патриарх Никон показал свой гордый нрав и не терпел никаких возражений против реформ.
Боярыня Морозова быстро стала ярой сторонницей всех гонимых за старую веру. А гонения были серьезные - тех, кто упорствовал, ждала жестокая кара - сожжение в срубе, подобии деревянной клетки. Русская инквизиция не щадила никого, даже любимец царя, ученый протопоп Аввакум, был сослан в Даурию... Вернувшись из ссылки в 1664 году протопоп Аввакум обрел духовных дочерей - сестер Соковниных, боярыню Морозова и ее сестру княгиню Евдокию Урусову. Дом Морозовой вскоре стал центром старообрядческой жизни: сюда приходили и тайно жили гонимые правительством раскольники, отсюда рассылалось огромное количество писем, часть из которых писала сама боярыня. По словам современника, Морозова была настолько тверда в вере, что не боялась рисковать даже единственным сыном. Она говорила своим родственникам: "Изведите сына моего Ивана ... и предадите его на растерзание псом, страша мене, яко да отступлю от веры, то аз не хошу сего сотворити".
Понемногу оплот раскола рядом с царским дворцом стал раздражать власть. После нескольких предупреждений у Морозовой отняли в казну часть владений, братьев выслали подальше из столицы. Протопопа Аввакума сослали в Пустозерск и пятнадцать лет протопоп провел в земляной тюрьме, в голоде и холоде, а потом в апреле 1681 года был сожжен на костре.
В 1669 умерла царица Мария Ильинична. Вскоре Феодосия Морозова приняла тайный постриг. В январе 1671 года царь Алексей Михайлович отмечал свой второй брак с молодой Натальей Кирилловной Нарышкиной. Федосья Морозова по своему положению одной из знатнейших женщин при дворе была обязана присутствовать на свадьбе. Однако она уклонилась от этого, что вызвало гнев царя. В ноябре 1671 года боярыню Морозову и ее сестру княгиню Евдокию Урусову арестовали. Все попытки заставить сестер и их приближенных принять церковные реформы и перекреститься тремя перстами были отвергнуты. В тюрьме Морозова узнала о смерти своего единственного сына Ивана.
Узниц жестоко истязали. Женщин поднимали на дыбу, а затем бросали обнаженными спинами на лед. Человеческие, а не выдуманные героические страдания переданы автором Повести о боярыне Морозовой. Боярыня Морозова была заключена в тюрьму Новодевичьего монастыря. Но вскоре было решено убрать сестер Соковниных подальше от столицы -о ни были сосланы в Боровск. Морозова с сестрой были помешены в земляную яму. Вскоре их перестали кормить. Княгиня Урусова прожила в этих условиях два с половиной месяца. Морозова умерла 2 ноября 1675 года и была тайно, без отпевания, похоронена рядом со своей сестрой. Царь Алексей Михайлович, судя по современному известию, три недели не разрешал объявлять об этом. Могилы мучениц постарались скрыть.
Глава русской церкви патриарх Никон после конфликта с царем удалился от дел. Собор 1666 года в присутствии Антиохийского и Александрийского патриархов лишил Никона патриаршества и сослал в Ферапонтов монастырь... К нему никого не пускали, даже дорогу отвели в сторону от монастыря. И только видя смирение бывшего патриарха, царь стал присылать ему подарки, разрешил доступ посетителям, а перед смертью и вовсе попросил у Никона отпустительную грамоту и прощения.
Десять лет пребывания в Ферапонтовом монастыре сменились для Никона более тяжелым заключением в Кирилло-Белозерском монастыре. Потом было разрешено ему вернуться в Воскресенский монастырь под Москвой. Но 17 августа 1681 года в Ярославле Никон скончался. Похоронили его в Воскресенском монастыре. Царь Федор сам нес гроб с телом покойного на плечах. Уже после погребения пришли грамоты четырех восточных патриархов - с Никона снимали проклятие Собора 1666 года и восстанавливали его в патриаршем достоинстве.
Так что, все персонажи этой истории получили каждый свое - кто мученичество и славу в веках, кто проклятия и множество вопросов, надо ли было так делать. Ясно только одно - милосердие людям, насаждавшим новую веру на Руси, было неведомо. А раскол в русской церкви так и остался и старообрядцы до сих пор являются чем-то необычным и приковывающим к себе внимание.
История создания картины.
История создания этой картины наиболее богата материалами, которые рассказывают о таинствах художнической работы Василия Сурикова.
Первый написанный масляными красками эскиз картины «Боярыня Морозова» был создан Суриковым в 1881 году. Замысел картины еще окончательно не созрел. С 1881 по 1883 год Суриков работал над «Меншиковым в Березове», а затем поехал за границу.
Там, вдали от родины, пристально вглядываясь в бессмертные полотна мастеров Возрождения, Суриков продолжал вынашивать образы своего нового великого творения - народной драмы «Боярыня Морозова». Возвратившись летом 1884 года в Россию, он смог, наконец, вплотную приняться за воплощение давнего грандиозного замысла, но только весной 1887 года «Боярыня Морозова» была им закончена.
Что знал В. Суриков в те годы о боярыне Морозовой? Общую канву ее печальной истории, которую слышал еще в детстве в Сибири? То, что было написано о ней в романе Д.Л. Мордовцева "Великий раскол"? Возможно, еще читал статью Н.С. Тихонравова в "Русском вестнике" за 1865 год и книгу И.Е. Забелина "Домашний быт русских цариц". Но, ни в одной из этих книг, ни в одной из статей и слова не было о толпе народа, провожавшего боярыню Морозову, о ее черном полумонашеском-полуарестантском одеянии, о черной доске у нее на груди.
Василий Суриков хорошо понимал, что история не делается без народа и даже самая выдающаяся историческая личность беспомощна вне народа. Там, где нет народа, нет и героя.
«Я не понимаю действий отдельных исторических лиц без народа, без толпы, мне нужно вытащить их на улицу», — говорил Суриков. Народ, его думы и чувства в эпоху раскола — вот главное, что привлекало Сурикова в избранном им историческом сюжете и что он гениально раскрыл в своей картине.
Три года писал В. Суриков свою картину. Эскиз следовал за эскизом, в поисках натуры художник был неутомим.Сам Суриков рассказывал: «Главное для меня композиция. Тут есть какой-то твердый, неумолимый закон, который можно только чутьем угадать, но который до того непреложен, что каждый прибавленный или убавленный вершок холста, или лишняя поставленная точка, разом меняют всю композицию».
В другой раз Суриков говорил: «В движении есть живые точки, а есть мертвые. Это настоящая математика. Сидящие в санях фигуры держат их на месте. Надо было найти расстояние от рамы до саней, чтобы пустить их в ход. Чуть меньше расстояние — сани стоят. А мне Толстой с женой, когда «Морозову» смотрели, говорят: «Внизу надо срезать, низ не нужен, мешает». А там ничего убавить нельзя — сани не поедут».
С особым упорством «искал» художник образы своих героев. Чтобы собрать нужный материал, найти наиболее характерные типы людей, которые могли бы послужить натурой для персонажей картины, Василий Суриков поселился в Мытищах. Здесь по Ярославскому шоссе "столетиями шли целый год, особенно летом, беспрерывные вереницы богомольцев, направлявшиеся в Троице-Сергиеву лавру. В. Суриков писал, захлебываясь, всех странников, проходивших мимо его избы, интересных ему по типу".
«Девушку в толпе, это я со Сперанской писал, — она тогда в монашки готовилась. А те, что кланяются, - все старообрядочки с Преображенского», - рассказывал Суриков.
«А священника у меня в толпе помните? Это целый тип у меня создан. Это когда меня из Бузима еще учиться посылали, раз я с дьячком ехал -Варсонофием, мне восемь лет было. У него тут косички подвязаны. Въезжаем в село Погорелое... Купил он себе зеленый штоф, и там уже клюкнул... Отопьет из штофа и на свет посмотрит... Не закусывая пил...»
Постепенно были найдены персонажи картины.Вот странник-богомолец - типичная фигура Древней Руси, сохранившаяся почти без изменений на протяжении столетий. Такие странники из года в год меряли шагами необъятные просторы России. Странствующие богомольцы были и проповедниками, и носителями новостей для народа, своим пешим паломничеством они связывали отдаленные уголки страны, бывали очевидцами и народных бунтов, и казней, и покаяний.
«А юродивого я на толкучке нашел. Огурцами он там торговал. Вижу — он. Такой вот череп у таких людей бывает. Я говорю — идем. Еле уговорил его. Идет он за мной, все через тумбы перескакивает. Я оглядываюсь, а он качает головой — ничего, мол, не обману. В начале зимы было. Снег талый. Я его на снегу так и писал. Водки ему дал и водкой ноги натер... Он в одной холщовой рубахе босиком у меня на снегу сидел. Ноги у него даже посинели... Так на снегу его и писал», — весело рассказывал Суриков.
Этого забулдыгу и озорника, которых в народе называют "бесшабашной головой", Суриков приводит к себе домой, растирает ему босые ноги водкой и торопится запечатлеть его на снегу, наблюдая розовую и лиловую игру пятен.
Не успел художник справиться с юродивым, как уже понадобилась новая натура. И он смешно и трогательно гонится за старушкой-богомолкой, невольно пугая ее, и с беспредельной жадностью хватает брошенной ею посох, чтобы тотчас же "вставить" его в руки странника, который уже написан на картине.
С увлечением работал художник и над пейзажем картины. Такой русской зимы, такого «многоцветного» снега, такого «голубого» влажного зимнего воздуха до Сурикова в живописи не бывало.
Для картины был нужен глубокий снег, по которому боярыню Ф.П. Морозову должны были везти в розвальнях. Розвальни оставляют в рыхлом снегу борозды следов, но на раскате получается совсем особый след, и Суриков с нетерпением ждет снегопада. А потом выбегает на улицу и долго идет за первым попавшимся обозом.
«На снегу писать — все иное получается, — говорил Суриков. — Вон пишут на снегу силуэтами. А на снегу все пропитано светом. Все в рефлексах лиловых и розовых, вон как одежда боярыни Морозовой — верхняя, черная; и рубаха в толпе... Все с натуры писал: и сани, и дровни. Мы на Долгоруковской жили (тогда ее еще Новой Слободой звали)... Там в переулке всегда были глубокие сугробы, и ухабы, и розвальней много. Я все за розвальнями ходил, смотрел, как они след оставляют, на раскатах особенно. Как снег глубокий выпадет, попросишь во дворе на розвальнях проехать, чтобы снег развалило, а потом начнешь колею писать. И чувствуешь здесь всю бедность красок!»
С тех пор он часто ходил за розвальнями, где бы они ему ни встретились, заворачивал их к себе на двор, заставлял проехать по снегу и тут же садился писать колею, как драгоценность, охраняя ее от случайных прохожих. Он ставил перед собой задачу воссоздать на полотне московскую улицу конца XVII века: «...переулки все искал, смотрел; и крыши где высокие. А церковь-то в глубине картины— это Николы, что на Долгоруковской». Сам он потом рассказывал своему биографу и писателю Волошину: "...я на картине сначала толпу писал, а ее после.
Долго искал Суриков Морозову: «Только я на картине сперва толпу написал, а ее после. И как ни напишу ее лицо - толпа бьет. Очень трудно ее лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось. В селе Преображенском, на старообрядческом кладбище -ведь вот где ее нашел. Была у меня одна знакомая старушка - Степанида Варфоломеевна, из старообрядок. Они в Медвежьем переулке жили - у них молитвенный дом там был. А потом их на Преображенское кладбище выселили. Там в Преображенском все меня знали. Даже старушки мне себя рисовать позволяли и девушки-начетчицы. Нравилось им, что я казак и не курю. И вот приехала к ним начетчица с Урала - Анастасия Михайловна. Я с нее написал этюд в садике, в два часа. И как вставил ее в картину - она всех победила».
«Боярыня Морозова» - это произведение, которое могло возникнуть только на русской почве, особенно близкое и понятное именно русскому человеку. И вместе с тем неоспоримо общечеловеческое, мировое значение «Боярыни Морозовой». Заключенное в ней трагедийное, героическое начало, ее живописная гармония волнуют любое сердце, чуткое к искусству.