Не смог найти в воспоминаниях Сегюра то, на что ссылается Пайпс, зато попалось там на глаза вот что: "Русское простонародье, погруженное в рабство, не знакомо с нравственным благосостоянием; но оно пользуется некоторою степенью внешнего довольства, имея всегда обеспеченное жилище, пищу и топливо; оно удовлетворяет своим необходимым потребностям и не испытывает страданий нищеты, этой страшной язвы просвещенных народов. Помещики в России имеют почти неограниченную власть над своими крестьянами, но, надо признаться, почти все они пользуются ею с чрезвычайною умеренностью; при постепенном смягчении нравов, подчинение их приближается к тому положению, в котором были в Европе крестьяне, прикрепленные к земле (servitude de la glebe). Каждый крестьянин платит умеренный оброк за землю, которую обрабатывает, и распределение этого налога производится старостами, выбранными из их среды". Или вот: "Во время пятилетнего моего пребывания в России, я не слыхал ни одного случая жестокости и угнетения. Крестьяне действительно живут в рабском состоянии, но с ними хорошо обращаются. Нигде не встретишь ни одного нищего, а если они попадаются, их отсылают к владельцам, которые обязаны их содержать". Ну то есть русские крестьяне, конечно же, рабы, это несомненно. Но живут они самоуправляемой общиной и в достатке, никто их не унижает и не издевается над ними. И это - в екатерининскую эпоху, про которую советские учебники рассказывали как про вершину, апогей крепостничества. Действительно кошмарная жизнь. Отсталая, рабская Россия не знала "нищеты, этой страшной язвы просвещенных народов". А вот Сегюр описывает Тверь: "очень красивый город. При взгляде на толпу горожанок и крестьянок в их кичках с бусами, в их длинных, белых фатах, обшитых галунами, богатых поясах, золотых кольцах и серьгах можно было вообразить себе, что находишься на каком-нибудь древнем азиатском празднестве". Толпа горожанок и крестьянок в золотых украшениях. XVIII век. Здравствуй, немытая Россия, страна рабов, страна господ. Зато после октябрьской революции крестьяне Тверской области расцвели, освободившись от гнёта. Деревни и села богатели с каждой пятилеткой. Тот же автор, это он путешествует по России с императрицей: "При въезде на Ильменское озеро, которым проехали мы к Новгороду, мы насладились зрелищем, совершенно новым для нас. Все озеро, подобное тихому, светлому морю, было покрыто множеством шлюпок всех величин, разукрашенных пестрыми парусами и цветами. Рыбаки, крестьяне и крестьянки, находившиеся на них, наперерыв старались приближаться к нашим блистательным судам. Вокруг нас раздавались звуки музыки и клики и под вечер их мелодическое, простое и заунывное пение". Вообразили сию картину? Матушка Екатерина со всем петербургским двором на "прекрасных галерах" по Ильменскому озеру, а ей навстречу подданные на транспортных средствах попроще, но тоже нарядные. Все довольные, радуются, песни поют, вечер. Праздник у людей. Прям какая-то домонгольская сказочная Русь. Именно так вы себе и представляли рабство и народ_забитое_быдло, правда ведь? Денис Фонвизин, автор "Недоросля", не раз посещал Европу и оставил множество записок, где одна из основных мыслей - какие же там все нищие, грязные, жадные. Вот, например, про крестьян: "Я видел Лангедок, Прованс, Дюфине, Лион, Бургонь, Шампань. Первые две провинции считаются во всем здешнем государстве хлебороднейшими и изобильнейшими. Сравнивая наших крестьян в лучших местах с тамошними, нахожу, беспристрастно судя, состояние наших несравненно счастливейшим. Я имел честь вашему сиятельству описывать частию причины оному в прежних моих письмах; но главною поставляю ту, что подать в казну платится неограниченная и, следственно, собственность имения есть только в одном воображении. В сем плодоноснейшем краю на каждой почте карета моя была всегда окружена нищими, которые весьма часто, вместо денег, именно спрашивали, нет ли с нами куска хлеба. Сие доказывает неоспоримо, что и посреди изобилия можно умереть с голоду". Вспомним и наше всё - Александра Сергеевича, его ответ Радищеву. Русский националист Пушкин, кто не в курсе, не только с Чаадаевым интеллектуально рубился, но и с Радищевым. С последним, понятное дело, заочно, написав "Путешествие из Москвы в Петербург": "Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника... У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев). Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу... Злоупотреблений везде много; уголовные дела везде ужасны. Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaut [зевака, ротозей]; никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности." О предприимчивости русского крестьянина стоит сказать особо. "С конца XVIII века ограничения на деятельность крепостных снялись, а в начале XIX века им разрешили открывать лавки, заниматься торговлей (сначала розничной, а потом и оптовой) и устраивать мануфактуры. В России появилась особая группа торгующих крестьян, многие из которых разбогатели и стали миллионерами. Они откупались от помещиков, переходили в другие сословия и часто давали стране целые династии купцов, предпринимателей и меценатов. Немецкий автор Адольф Цандо, в своей книге «Состояние дел в России в 1850 году» писал, что в стране многие крепостные имеют «большие доходы», и среди крепостных Шереметьева, Воронцова-Дашкова, графа Уварова есть «немало фабрикантов», людей, владевших магазинами, фруктовыми лавками. Многие были миллионерами, а уж встретить «капитал в сто тысяч рублей можно было часто»." https://zen.yandex.ru/media/cy... Вот еще несколько историй про бывших крепостных, ставших миллионерами: https://takoe-nebo.livejournal... А вот дореволюционное предпринимательство описывает Ричард Пайпс: "Чем же объясняется незначительность русского среднего класса? Сразу же напрашивается ответ, связанный с состоянием экономики страны. Буржуазия по определению есть класс, имеющий деньги, а, как известно, в России в обращении денег никогда много не было. Страна была расположена слишком далеко от главнейших путей мировой торговли, чтобы зарабатывать драгоценные металлы коммерцией, а своего золота и серебра у нее не было, поскольку добывать их стали только в XVIII в. Нехватка денег была достаточной причиной для задержки появления в России богатого класса, сравнимого с западной буржуазией эпохи классического капитализма. Однако это объяснение отнюдь не исчерпывает вопроса, ибо жители России всегда отличались незаурядной склонностью к торговле и промышленной деятельности, да и природная скудость почвы понуждала их к предпринимательству. Не следует идти на поводу у статистических данных, показывающих, что при старом режиме почти все население Европейской России состояло из дворян и крестьян. Социальные категории старой России носили чисто юридический характер и предназначались для разграничения тех, кто платил подати, от тех, кто находился на постоянной службе, и обеих этих групп от духовенства, которое не делало ни того, ни другого; эти категории использовались совсем не для обозначения хозяйственной функции данного лица. В действительности гораздо большая часть населения России всегда занималась торговлей и промышленностью, чем можно было заключить из данных официальных переписей. По всей видимости, не будет ошибкой сказать, что в период становления русского государства (XVI–XVIII вв.) пропорция населения страны, постоянно или часть времени занимавшегося не сельскохозяйственной деятельностью, была выше, чем в любой из европейских стран. Посещавшие Московию западноевропейские путешественники неизменно приходили в изумление от деловой хватки ее обитателей. Шведский торговый агент Йохан де Родес отмечал в 1653 г., что в России «всякий, даже от самого высшего до самого низшего, занимается [торговлей]… и вполне несомненно, что эта нация в этом деле почти усерднее, чем все другие нации…». Побывавший там двадцать лет спустя немец Йохан Кильбургер наблюдал сходную картину: никто не был лучше русских приспособлен к коммерции в силу их к ней страсти, удобного географического нахождения и весьма скромных личных потребностей. Он полагал, что со временем россияне сделаются великим торговым народом. На иноземцев производило особенно глубокое впечатление то, что, в отличие от Запада, где занятие торговлей считалось ниже дворянского достоинства, в России никто не смотрел на него с презрением: «Все Бояре без исключения, даже и сами Великокняжеские Послы у иностранных Государей, везде открыто занимаются торговлей. Продают, покупают, променивают без личины и прикрытия…». ...На всем протяжении XVIII и XIX вв. в России процветала надомная промышленность, чьи застрельщики по своей энергичности мало чем отличались от американских предпринимателей-самородков". Пайпса тем хорошо цитировать, что его принято считать русофобским автором. Не будем забывать, что крепостное право, влиянию которого на русских придается столько значения - это весьма ограниченный исторический период. Его расцвет - вторая половина XVIII века. А уже буквально через несколько лет после смерти Екатерины проекты освобождения крестьян начинают будоражить верховную власть. И реализуются они всего лишь несколько десятилетий спустя, когда половина крестьянства и так уже жила без личной зависимости. Кстати, вот вопрос: как лучше жить? В достатке, без нищеты, своей общиной и у своего барина, как крепостной русский крестьянин, или свободным европейским, просящим кусок хлеба у проезжающих карет? Вы поймите: мы говорим про 18 век. Личная несвобода тогда и сегодня - две большие разницы. Это сейчас любой алкоголик и тунеядец может годами бессмысленно жить, пить и ничего не делать, а тогда перед людьми стояла задача выживания (собственного и семьи). Решить ее одному, без общины, без возможности обратиться за поддержкой к помещику - не так-то просто. В целом, можно сказать, люди так жили потому, что по другому было нельзя. Исторические условия вынуждали государство обустраиваться соответствующим образом. То, что было можно сделать в Англии, освободив крестьян, нельзя было сделать в России. Может оно и к лучшему. В передовой Англии крестьян освободили в первую очередь от земли. Тупо с нее согнали. А потом вешали по обвинению в бродяжничестве. Тысячами. У нас подобными экспериментами занимались большевики, генсеки. Цари себе такое позволить не могли. Рабская страна потому что была. Народ - раб. Царь - кровопийца. Не то, что в Европе - свобода и демократия, просвещенные нации. А уж в СССР-то как простой народ крылья расправил. Всё для него. "Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею во многом наслаждается. Напротив того, французы, имея право вольности, живут в сущем рабстве... Кажется, будто все люди на то сотворены, чтоб каждый был или тиран, или жертва. Неправосудие во Франции тем жесточе, что происходит оно непосредственно от самого правительства и на всех простирается. Налоги, безрезонные, частые, тяжкие и служащие к одному обогащению ненасытимых начальников; никто, не подвергаясь беде, не смеет слова молвить против сих утеснений. Всякий делает что хочет". Д.И.Фонвизин Русский крестьянин - не раб, и ничего рабского в его ментальности никогда не было. Крепостное право - это не система рабовладения, а вынужденный хозяйственно-экономический институт. Русские не были забитыми нищими варварами, которых надо было освобождать и просвещать большевикам. Это европейский христианский народ, свободный по своему духу и живущий свободно - своим политическим выбором, под властью своего царя (вспоминаем начало нашего повествования). И это большой, великий мировой народ. С колоссальным потенциалом, который моментально раскрывается как только позволяют условия. И тогда - как в самой известной песне "Тату". А красные - это русофобы, которые историческую Россию ненавидят. Кто-то - потому что не знает ее, не знает русскую историю и культуру, упоролся настолько, что живёт откровенными мифами. Кто-то - потому что урод, потому что чернь урожденная, ненавидящая всё здоровое и естественное. Которая осознанно делает ставку на коллективного Клима Чугункина. "Господствующее положение, которое духовный плебс занял сейчас в общественной жизни, - совершенно новый фактор современной жизни, не имеющий подобия в прошлом. По крайней мере, в европейской истории плебс никогда не воображал себя носителем какой-нибудь «идеи». У него были свои готовые верования, традиции, жизненный опыт, поговорки, ходячие мнения; он не пускался в теоретические исследования и обобщения, каких требует, например, политика или литература. Планы и действия политиков могли казаться ему хорошими или плохими, он мог поддерживать их или не поддерживать; но его реакция была пассивной, она ограничивалась отзвуком на творческую деятельность других кругов. Ему и в голову не приходило противопоставлять идеям политиков свои собственные идеи. То же и в искусстве, и в прочих областях общественной жизни. Врожденное сознание своей ограниченности, некомпетентности в теоретическом отношении удерживало его. Плебс даже и не мечтал о том, чтобы взять на себя решающую роль в общественной деятельности, так как она почти всегда основана на теории". (Хосе Ортега-и-Гассет, "Восстание масс") То, что русскому крестьянину не приходило в голову критиковать царя за союз с Австрией или Францией, как раз и выводило его из категории черни. Отличительный ее признак - непомерное самомнение и глубокая убежденность в собственной правоте и знании, как и что надо правильно делать. Сегодня как раз буйство черни, как итог 250-летней истории Просвещения. Русский же крестьянин как класс не был чернью. Плебсом, в смысле простолюдином, обывателем - да, но не чернью. Русский крестьянин был далеко не святой, но, в общем, выводя средний типаж, нельзя не отметить, что это была весьма цельная личность, знавшая свое место и державшаяся на собственной житейской мудрости, опыте поколений и стойких жизненных убеждениях, основанных на Царе Небесном и царе земном. "Мужик, например, не только молясь в Церкви, но даже и сидя в кабаке, уже тем умен и хорош, что он в прогресс не верит (т.е. в прогресс благоденственный и вечный). Он, когда ему случается подумать о чем-нибудь другом, кроме хозяйства, податей и водки, думает, что "все мы под Богом" и "все от Бога!". Поэтому ему сразу (пока наше влияние его еще не исказило) покажется даже смешным, если он услышит, что какие-то французы и немцы надеются усилиями своего разума устроить на земле если не рай, то что-то приблизительное. И для этого одни насилием, бунтами, кинжалами, динамитом, а другие - "машинами" и "постепенностью", "говорильнями" и т.д. хотят разрушить все то, что было создано мудростью веков. Простолюдин найдет эту затею глупою..." (К.Н.Леонтьев, 1880 г.) Но потом и простолюдин взбесился. И русское крестьянство к революции подошло расхристанным и разнузданным. Чернью. Солдаты и матросы, крестьянские дети, стали ударной силой революции. Крестьяне, громившие усадьбы - это что? Это граждане или чернь? Русский народ не раб, не быдло, никогда им не был и не воспитывался на таких основаниях. Но впасть в состояние черни может достаточно легко. Вот, пожалуй, главный вывод из всей этой писанины. https://cont.ws/@arguendi/1831978