ТАМ, ГДЕ АЛМАЗЫ...

(12)
Масайтис В.Л.
. Продолжаем публикацию книги первооткрывателя Попигайских алмазов доктора геолого-минералогичес- ких наук, профессора Масайтиса В.Л. « Там, где алмазы»
. *****
ВСЁ НА КАРТУ
Семнадцать ящиков, наполненные каменными свидетельствами катастрофического мгновения, когда небесное тело миллионы лет назад разворотило здесь земную твердь, лежали на гальке у лагеря, уже охваченного суетой сборов. Саша тщательно выводил на них красной краской порядковые номера и не всем понятную аббревиатуру ПМК. Мурат с Юрой грузили ящики в катамаран, собираясь отплыть в устье Рассохи на аэродромную косу.
Сильный заморозок ударил ночью. Было непривычно тихо, только гуси тревожно гоготали во тьме, стая за стаей устремляясь на юг, – зима наступала с севера, с побережья моря Лаптевых. Да и здесь, на Рассохе, стало уже холодно. Сняв палатки, вместе с остальным снаряжением и рюкзаками доставив их на «аэродром», мы переехали в поселок. Попытка переночевать в пустующем деревянном домике закончилась неудачей – председатель колхоза Кудряков грубо выставил нас оттуда, не объясняя причин. Впрочем, это в какой-то мере отражало отношение большинства местного населения к немногочисленным приезжим, жившим в поселке. Правда, последние между собой тоже, мягко говоря, не всегда ладили. Всей кучей мы кое-как разместились у Любы, в ее тесном жилье при магазине. Рано утром раздался стук в дверь. Радист М. И. Понтюков прибежал с сообщением, что самолет уже вылетел за нами из Хатанги. Сборы были недолгими, через час, когда он приземлился, мы уже были на косе. Загрузили часть ящиков, кое-какие тюки, следом влезли Н. Н. Воронцова и я, остальные остались ждать следующего рейса. Самолет порулил по галечной косе, разогнался. Нам замахали Мурат, Саша, Юра, радист Михаил Иванович и Дмитрий Котуяк. Дмитрий, сорокалетний (и самый молодой!) охотник в поселке, сопровождал в маршрутах еще М. Т. Кирюшину и Л. П. Смирнова, первых геологов, исследовавших отловину и пытавшихся разобраться в ее происхождении. И вот, много лет спустя, ее разгадка, запакованная в ящики с коллекциями и полевой документацией, взмыла в воздух.
Под крылом, ярко освещенные осенним солнцем, чередовались знакомые панорамы щебнистых осыпей, которые мы пересекали в одном из летних маршрутов, болотистые низины, где собирали грибы, картины берегов каменистого ручья, извилистой ниточкой протянувшегося у подножия холма, где пили чай у костра. Оранжево-буро-черная редкая тайга, пятнистая тундра, словно текущая по склонам вместе с подтаявшим за лето слоем мерзлоты, плыли под крылом, уходя на восток.
«Прощаемся с этими местами навсегда» – подумал я. Но судьба распорядилась иначе. Время показало, что Попигайская котловина и ее необычное геологическое содержимое на многие годы накрепко привяжут к себе многих из нас и сотни других, еще не подозревающих об этом жителей нашей страны.
В Хатанге нас встретил Сева Корнутов. От него я узнал, что Татьяна улетела 12-го после долгого ожидания рейса, но зато прямо в Красноярск. Сейчас она уже должна быть в Ленинграде. Вновь расположились в знакомом гостеприимном бараке. После нескольких дней суматохи, связанной с приездом оставшихся, доставкой груза, последующей отправкой его в Красноярск, затем прощанием с отъезжающими, наступила тишина. Остались Мурат, Воронцова и я. Устроились неплохо – столы, яркий свет, тепло. Таких условий не найти не только на базе в Красноярске, но и в институте, где в тесных кабинетах лишь урывками могли заниматься делом. Здесь же камералили почти круглые сутки. И теперь мы с Муратом посвятили наконец Н. Н. Воронцову в секрет нашей многотрудной экспедиции, рассказали о возможной дальнейшей судьбе идеи и о том, какие бы перед нами открылись перспективы, если бы мы распоряжались этой котловиной по своему усмотрению. Я вспомнил, как инженер Д. М. Баррингер, доказавший метеоритное происхождение Каньона Дьябло, более известного под именем Аризонского кратера, купил у индейцев навахо участок земли, где он был расположен, надеясь найти крупные залежи метеоритного никелистого железа. «С Кудряковым этот номер, пожалуй, не пройдет» – не то в шутку, не то всерьез заметил Мурат. Действительно, до возможности приобретения участка земли в личную собственность в нашем отечестве еще было очень далеко, но мы немного пофантазировали на эту тему, правда, не подозревая, что именно оказалось бы в нашем распоряжении в случае осуществления этой фантазии.
Настало время заняться объединением всех сделанных за последние два месяца наблюдений. Мы принялись заново изучать аэрофотоснимки отдельных частей кратера, изучать фрагменты скопированных из старых отчетов геологических карт, сопоставлять с ними наши наблюдения, вновь заглядывать в полевые дневники. Конечно, сразу обнаружилось, что для составления новой геологической карты котловины маловато данных о распространении и соотношениях различных пород, особенно в тех ее частях, которые мы не посещали. Поэтому решили составить подробную карту северо-западной части котловины и, менее детальную, всей ее площади.
Подготовленные нами черновые геологические схемы отдельных участков Воронцова объединяла, наносила на чистовой экземпляр, раскрашивала в цвета, выбранные для обозначения разных пород. Она советовалась, как провести ту или иную геологическую границу, или просила заполнить некоторые пропуски, образовавшиеся при соединении отдельных фрагментов. У Надежды был большой опыт составления геологических карт, и ее замечания не раз заставляли нас вновь и вновь задумываться над способами изображения сложных соотношений пород. Ведь они были не осадочными и не изверженными, которые показываются на геологических картах вполне определенным образом. Ни мне, ни Мурату еще никогда не приходилось иметь дело с подготовкой геологической карты метеоритного кратера, где возникшие в хаосе метеоритного взрыва обломки пород и расплав в считанные минуты заполнили впадину, образовавшуюся в нарушенных им осадочных слоях и в подстилающем фундаменте. Приходилось немало размышлять над способами изображения на карте различных структурных элементов, форм новообразованных геологических тел, связей с ними различных разломов. Естественно, что-то приходилось упрощать, изобретать для показа различных подробностей штриховки, условные значки и т. д. Не раз, склонившись над каким-нибудь замысловатым участком карты, мы предлагали разные варианты рисовки контуров геологических тел, просили Н. Н. Воронцову исправить уже готовую общую карту. Наибольшие затруднения вызвало построение геологического профиля через кратер, где нужно было изобразить его предполагаемое глубинное строение. У нас не было ни карт гравитационных аномалий, ни карт магнитных аномалий, по которым можно было бы судить о том, как кратер устроен на глубине. Первоначально мы предположили, что его округлая впадина, возникшая в породах кристаллического фундамента, очень плоская, с небольшими кольцевыми выступами (наподобие кругов на воде), является как бы вложенной во внешнюю впадину (или воронку) большего диаметра, которая выработана в более рыхлых породах осадочного чехла.
Прошло немало дней прежде чем работа была закончена, и я вывел на одной из готовых калек печатными буквами: ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТА ПОПИГАЙСКОГО МЕТЕОРИТНОГО КРАТЕРА.
На второй кальке более подробно была изображена его северо-западная часть. Эти две карты были результатом почти двухнедельных безостановочных занятий, в которые мы были погружены с головой. Но зато теперь можно было обозревать общую картину строения кратера, она стала значительно более ясной. Из карт следовало, что на частично раздробленном гнейсовом основании, выступавшем и внутри кратера, в чашеобразном его углублении залегали друг на друге мощные неправильные пластообразные тела глыбовой аллогенной брекчии внизу и тагамитов и зювитов вверху. Эти пласты брекчий и импактитов встречались практически повсеместно, а выбросы этих пород в виде небольших останцов и за пределами кратера. Данные предыдущих исследователей о «переслаивании» так называемых туфов и лав с осадочными породами оказались ошибочными. Глыбовая брекчия залегала не в виде отдельных «трубок», а образовывала сплошной покров, выступавший везде на окраинах кратера. Все это противоречило прежним представлениям о длительном времени, в течение которого происходили «вулканические извержения». Наши карты представляли строение котловины, соотношения и состав горных пород совершенно по-новому.
Пока мы занимались предварительной обработкой летних наблюдений, в Хатангу явилась зима. Снег прикрыл непотребство уличных свалок, и поселок под лучами солнца стал казаться даже нарядным. Пришла новость: на Землю с лунным керном вернулась отечественная автоматическая космиче-ская станция «Луна-16». Интересно, похожи ли лунные образцы, подвергшиеся ударам метеоритов в лунных кратерах, на горные породы из Попигая, испытавшие подобные потрясения в земных условиях? Этот вопрос занимал нас долгое время, пока нам не удалось познакомиться с подробными описаниями лунного грунта и даже увидеть некоторые образцы под микроскопом.
Рано утром 26 сентября Ан-24 сделал круг над замерзающим поселком и взял курс на Норильск. Через полтора часа посадка в аэропорту Алыкель, здесь всего минус один градус против минус восьми в Хатанге, но зато вместо солнца мокрый снег. Еще два часа полета, и под крылом показался поселок, окруженный густой сосновой тайгой с рассеянными в ней красными пятнами осин, – поселок Подкаменная Тунгуска в устье одноименной реки. После приземления открылись двери кабины самолета и в нее ворвались позабытые запахи пожухлой листвы и смолистых сосен. Хотя в воздухе было всего +2°, во всем чувствовалось, что высокие широты остались далеко позади. Аккуратные бревенчатые здания маленького аэропорта и даже чистый гальюн свидетельствовали о возвращении на Большую Землю.
Приземлился маленький вертолет Ми-1, его мы видели в воздухе еще из иллюминатора самолета, заходившего на посадку. Двое в полушубках с рюкзаками вылезли из него и пошли по дорожке к зданию аэропорта. В одном из бородачей я узнал Вадима Филатова. Короткие сдержанные вопросы – куда и откуда?
– Ну как, подтвердилось? – спросил он, вспоминая нашу встречу и беседу о Попигае в Красноярске два месяца назад.
Мы с Муратом переглянулись и оба кивнули: «Подтвердилось!» Поскольку тут же объявили посадку, мы расстались с Филатовым, пожав друг другу руки. В половине восьмого мы уже были в Красноярске. Там нас встретили и быстро довезли до экспедиционной базы, где собрались многие вернувшиеся с полевых работ геологи института. Они направлялись в Ленинград, однако мы с Муратом полетели не на запад, а на восток, в Якутск, где в геологическом управлении предстояло обсудить планы будущих совместных работ по составлению сводной геологической карты алмазоносной кимберлитовой провинции.
Кратер пока подождет.
(продолжение следует)
Фото:
В.Л. Масайтис
Кратер из космоса
Импактиты