Эта работа считалась такой тонкой и сложной, что требовалось много лет на совершенствование навыков. Крошечные петельки, невесомые нити, сложные переплетения – создать подобное могли только очень умелые руки. И очень юные. В кружевницы отдавали с малолетства, с пяти или шести лет.

Труд был тяжелым, требовал постоянного напряжения зрения. Зоркий глаз ребенка не шел ни в какое сравнение со взглядом взрослого человека. Поэтому уже девятилетние девочки начинали работать над кружевами и к пятнадцати годам достигали совершенства в своем ремесле. И постепенно слепли.

Кружевницы работали много часов подряд, их взгляд был постоянно сконцентрирован на новом изделии. Добавим к этому отсутствие электрического освещения. Хотя помещения для кружевниц старались сделать светлыми, источников света все равно не хватало. А если приходила пора выполнять особенно важную или срочную работу, трудиться приходилось сверх меры, иногда в потемках. Неудивительно, что со временем мастерицы теряли зрение. Некоторые доходили до полной слепоты. Да и руки, измученные трудом, со временем начинали плохо слушаться. Это была настоящая работа на износ.

Барин Александр Яньков, владелец многих сотен крепостных душ, в 1760-м году перебирался в Белгород. Он купил дом и отправил для обустройства свою челядь, включая кружевниц. Ехали в повозках, запряженных волами, и то был крайне неспешный шаг. Чтобы мастерицы не теряли времени, помещик приказал им плести кружево прямо в поездке. Насколько хорошо они справились с работой, неизвестно. Но одна из девушек, Акулька, после этого приложила все усилия, чтобы сменить ремесло. А затем вышла замуж за приказчика, и в поместье именовалась не иначе как по имени-отчеству.

Хотя обычно крепостных мастериц по кружеву старались замуж не отдавать. Их берегли для работы. Ввиду большого спроса, свои мастерские открывали при многих усадьбах. Рисунок поначалу создавали на бумаге, а затем уже плели из нитей. У каждой местности были свои особенности – в Вологде любили узор со снежинками, в Ельце – растительный орнамент, или геометрический. Полюбились в столице и кружева из Вятки с причудливыми бабочками. Из Костромы везли узоры с диковинными птицами, грифонами, с двуглавыми орлами. Стук коклюшек иногда раздавался по шестнадцать часов в сутки.

Анна Степановна Протасова, одна из ближайших подруг императрицы Екатерины II, повелела открыть в Мценске кружевную мануфактуру. Чтобы добиться впечатляющего результата, она выписала двух мастериц-иностранок, которые начали обучать ремеслу крепостных девчонок. И дело пошло! Кружева Протасовой везли на продажу в столицу, пустили слух, что сама государыня велела украсить свое платье мценскими узорами. Поверить в это было несложно, ведь Анна Степановна пользовалась безграничным доверием Екатерины Второй.

Ей была доверена деликатная миссия «дегустировать» будущих фаворитов. Но после смерти Протасовой, в 1826 году, кружевное дело стало чахнуть. Пять наследниц графини (своих детей у Анны Степановны не было, но она воспитывала пятерых сироток-племянниц) не интересовались ремеслом. Лишь в конце XIX века, уже после отмены крепостного права, кружевным делом в Мценске успешно занялась княгиня Тенешева.

Насколько востребованным был труд кружевниц можно выяснить по их доходам на воле. За самые простые узоры мастерица получала 6 копеек в день. Если речь шла о сложном плетении, сумма повышалась в несколько раз. Обычная работница получала по 10-15 рублей в месяц, мастерица уровня выше – двадцать пять. Но если удавалось реализовать кружево не через скупщиков, а напрямую в магазин, то еще больше.

Снимать квартиру обходилось в 3-5 рублей, и даже за вычетом этой суммы кружевницы могли постепенно скопить средства на собственное жилье. Но свобода стоила дороже, и получить ее кружевницы почти не имели шанса.