Предыдущая публикация
Страшная картина девочки из концлагеря
Терезу попросили нарисовать ее дом. Девочка взяла мел и стала чертить линии и странные круги. Она долго не выпускала мел из рук, и казалось, что это задание очень пугает ее. В 1948 году был поставлен этот странный эксперимент. Фотограф Дэвид Сеймур опубликовал снимок в журнале «Life».фото Д.Сеймура
О самой Терезе известно мало. В тот момент, когда делали снимок, ей исполнилось 8 лет. Все ее детство пришлось на время Второй мировой. Совсем крошкой она попала в концлагерь, и собственного дома у нее фактически никогда не было. Страшная картина, которая получилась в результате данного ей задания – просто набор хаотических линий. Фотограф Дэвид Сеймур сам сделал пояснение к этому снимку: «Раны, нанесенные годами печали, лечить тоже придется годами».
После освобождения из концлагеря девочка попала в варшавский приют – ее родители, сестра Ядвига и бабушка погибли еще в 1944-м году. Тереза Адвентовская – таково ее полное имя – пробыла в стенах учебного заведения почти семь лет. Но, по счастью, удалось разыскать ее старшего брата, Марека.
та самая публикация 1948 года
Позже Марек рассказывал прессе, что Тереза пострадала во время бомбежки. Ранение и контузия повлияли на всю ее оставшуюся жизнь – девочка больше никогда не была прежней. Педагоги и психологи не смогли ей помочь, и до самой смерти, наступившей в 1978 году, Тереза находилась в психиатрической больнице. У нее развилась светобоязнь, и еще она постоянно жаловалась, что испытывает голод.
Позже Дэвида Сеймура многие критиковали за этот снимок – страшная картина девочки была слишком ярким, слишком очевидным свидетельством перенесенных испытаний.
Подписывайтесь на мой канал Ника Марш!
Следующая публикация
Комментарии 19
при каких обстоятельствах !!!
И еще, за "не звали", мы не в гости, мы домой возвращаемся, где жили, учились, влюблялись, детей рожали, где родители живут и предки похоронены.
И там нас убивали!
И нас таких, возвращающихся домой, намного больше, чем тебе б хотелось.
Бредятину больше не пиши, бессмысленно. Вы, "распространители" сиих тезисов, в этой пропагандисткой циничной пошлости весьма стандартны
Почему мы победим.
Победим не всю Украину, а бесноватую её часть, больной аппендикс: быть может, это миллион человек, а быть может, два. Но там есть ещё 30 млн. Мы говорим не про них — мы говорим про два. Победим потому, что. Потому что мы не издеваемся над пленными. А они издеваются, как невменяемые. Они унижают людей, по-детски не понимая, что так же могут быть унижаемы сами. Но им не отвечают зверской взаимностью. Поэтому и победим.
Потому что мы не смакуем вид мёртвых, а они смакуют, млея от восторга. Тошнотворная психологическая некрофилия творится в их душах.
Потому что наши женщины не желают им зла и страшной смерти, а их женщины — из числа тех самых, бесноватых, — ходят туда-сюда, таская фотографии убитых и сгоревшей техники, и, закатывая глаза, хохочут в голос.
Потому что мы не лжём (хотя можем умолчать о чём-то, это неизбежно), а они лгут, лгут, лгут и ложь — единственная форма подачи ими материала, новости, смысла как такового.
Потому что мы блокируем их атом...ЕщёЗахар Прилепин.
Почему мы победим.
Победим не всю Украину, а бесноватую её часть, больной аппендикс: быть может, это миллион человек, а быть может, два. Но там есть ещё 30 млн. Мы говорим не про них — мы говорим про два. Победим потому, что. Потому что мы не издеваемся над пленными. А они издеваются, как невменяемые. Они унижают людей, по-детски не понимая, что так же могут быть унижаемы сами. Но им не отвечают зверской взаимностью. Поэтому и победим.
Потому что мы не смакуем вид мёртвых, а они смакуют, млея от восторга. Тошнотворная психологическая некрофилия творится в их душах.
Потому что наши женщины не желают им зла и страшной смерти, а их женщины — из числа тех самых, бесноватых, — ходят туда-сюда, таская фотографии убитых и сгоревшей техники, и, закатывая глаза, хохочут в голос.
Потому что мы не лжём (хотя можем умолчать о чём-то, это неизбежно), а они лгут, лгут, лгут и ложь — единственная форма подачи ими материала, новости, смысла как такового.
Потому что мы блокируем их атомные электростанции, а они пытаются устроить там аварии.
Потому что они взрывают мосты, а мы их восстановим.
Потому что мы везём тонны гуманитарки, а они ею барыжат и отгоняют своих стариков от еды и воды.
Потому что мы пытаемся спасти каждого мирного человека, а если б они нам позволили — вывезли бы всех в тёплую безопасность, а они губят своих, закрыв их в городах, и не стыдятся этого.
Потому что, наконец, они — враги украинского, малорусского, русского народа и казачьего рода, а мы и есть этот народ, этот род.
Потому что за нами стоят Гоголь, и его Тарас, и его Остап, а за ними — Андрий и лях. Потому что за нами — Богдан Хмельницкий, матрос Кошка, маршал Рыбалко, и советский поэт — участник Отечественной Кульчицкий, и его отец, русский офицер, автор "Кодекса русского офицера", а за ними — Мазепа, Петлюра и Бандера.
Наши павшие стоят за нами стеной, их вурдалаки летают над ними зудливым роем, и с них отекает гной.
Скажу, что происходит.
Происходит борьба подделки с оригиналом.
Это поддельные, выморочные, липовые квазиукраинцы, недомалороссы, антирусские.
Перед нами тот самый "чёрный человек" — инфернальный двойник, о котором писали Пушкин и Есенин. Он кривляется в зеркале и корчит нам рожи.
Перед нами "маска", которая "с той стороны зеркального стекла".
Мы видим ту самую обезьяну из рассказа Эдгара По, что с бритвой пародировала бреющегося человека, а потом перерезала ему горло: она не ведала зла, ей никто не объяснил, что это такое.
Сбесившееся отражение берёт в руки оружие и угрожает.
Оно угрожает не "русским оккупантам". Оно угрожает всему сущему. Не щадя своих детей, грабя церкви, запугивая священников и травя беззащитных.
Это невыносимо больше терпеть.
Это нельзя не победить.