Предыдущая публикация
ЧУЖИЕ ДЕНЬГИ...
#НатальяПавлиноваЕго искали где угодно, но только не здесь, в его родных краях.
Какой нормальный человек будет прятаться там, где его ждут?
Так думали все, потому и шли поиски безрезультатно.
А он знал, где находится старое давно заброшенное зимовье – сруб-землянка под холмом в лесу. Ещё дед возил его сюда маленьким.
Он и сам сруб этот еле нашел –засыпан домишко снегом вместе с трубой. Откопал практически голыми руками. Здесь отыскал он проеденное мышами ватное одеяло, здесь нашел соль, посуду, спички, инструмент и даже запасы керосина.
Печь топил рано утром и к вечеру, когда промерзал бревенчатый сруб основательно. Днём грелся у костра, старательно маскируя дым. Здесь уж теперь, с его приходом, запахло жильем – бревно-скамья, кострище, котелок, ветви ельника вокруг.
Звали беглеца Зуб. Это было погоняло, данное ему по фамилии Зубов и за золотую фиксу в верхнем ряду неровных больных зубов.
Питался он по большей части рыбой, которую ловил в вырубленной проруби неподалеку, топил снег, бросал туда кору липы, ягоды шиповника и рябины. Пару раз удалось поймать зайцев – нашел он в зимовье проволоку и леску, соорудил ловушку.
Ему нужно было переждать время. Время, когда ищут его повсюду, ищут рьяно и озлобленно. А пройдет месяц-два, и поиски утихнут, страсти улягутся, и найдет он покойное место, чтоб дожить свой век на свободе.
Так хотелось этой свободы ...
Как дожить? Без денег, без документов... Но Зуб имел некоторые связи в мире криминальном, на выправку документов через время надеялся. А денег ... денег надо найти. Каким путем – это уж второй вопрос, сейчас – другие задачи: продержаться отшельником как можно дольше.
Мечта у него была одна – покурить. Папиросы снились. А ещё он потерял счёт времени. Уже не понимал, какой нынче месяц и день, сбился он в подсчётах.
Об этом месте не должен был знать никто. Деревушка, в которой жил он когда-то, давно уж умирала. Старожилы сюда не дойдут. Да и не помнят о землянке, наверняка, никто. Родня Зубовых его забыла. А больше быть тут некому.
Но однажды, когда снег валил невообразимо, когда понятно было, что вьюгу вокруг избушки удерживает лишь лес, а там – в полях – она разъярилась, рядом с землянкой вдруг послышался лай собаки.
Зуб схватился за финку, притаился за косяком в темноте своего убежища.
– Эй! Есть кто? – хруст снега, в дверь толкнули, но была она замкнута изнутри, –Эй! Пустите! Есть кто?
Дым из трубы выдал его. Собака учуяла. Зуб соскучился по человеческой речи, со странным чувством вслушивался в доносящийся мужской голос. И так захотелось ему человека этого пустить!
Но один ли он? Вроде, один. И если без оружия, то Зуб справится с ним легко. Бояться нечего.
Он отодвинул засов.
Тут же в дверь ввалился парень, стащил шапку, отряхнул ее наружу.
–О-ох!
Тут было темно, единственное маленькое окно засыпано снегом, и лишь угли печи осветили входившего. Перетянутый ремнем тулуп, шапка ушанка, форменный рюкзак и вещмешок через плечо. Он немного застыл в оцепенении, увидев нынешнего хозяина зимовья – обросшего густой бородой, одетого в фуфайку, обвязанного какими-то лохмотьями. Зуб сейчас производил жуткое впечатление.
– Не бойся. Один я, – увидев замешательство гостя, проговорил Зуб, и сам не узнал свой голос. Давно он молчал.
Парень поставил лыжи, сбросил с плеч поклажу.
– А можно я и собаку пущу? Окоченели мы оба.
– Пускай.
Пёс юркнул внутрь, хозяин его подтолкнул к печи. Пёс покрутился немного и улёгся.
– Так то лучше, – сказал парень, – Если б не он, заплутали б. Ух, метёт там! Беда просто. Думал, успею до пурги, – он постучал себя шапкой по тулупу, потер ладони.
От печи шли свет и тепло.
Гость протянул руку:
– Серёга я, а Вас как величать?
– Курить есть? – вместо ответа буркнул Зуб, руку не протянул, он смотрел на мешки.
– Не-ет. Я не курю, – проследил за взглядом хозяина, – Зато консервы есть у меня и галеты. Хлеб есть, сала шмат. Я сейчас. А Вы тут как оказались? Это ведь пес почуял, а так – разве найдешь? – он полез в мешки.
– А мне тут нравится, вот и..., – неопределенно ответил Зуб.
Он уже смотрел на продукты: сало, сахар, сгущённое молоко, хлеб. Сглатывал слюну.
Гость достал нож и заметил, как ухватился хозяин за бок, как напрягся.
– Порежу я, – пояснил спокойно.
Зуб взял в рот сало и почуял, что сознание его уходит – до того этот вкус разлился по чувствам, что на глазах вдруг появились слезы. Он не мог удержаться, не мог есть медленно, он хватал хлеб, куски сала, совал их в рот, ел молча.
Когда гость его бросил шкуру от сала собаке, он перестал жевать, проследил глазами. Шкуру ему было жаль.
– А я в Григорцево поехал. Вообще-то, к ним зимой на санях ездят, но сейчас какие сани. А люди посылки ждут, деньги.
– Какие деньги? – настороженно спросил Зуб.
– Пенсию. Ну, и зарплату.
Зуб в темноте старался заглянуть в лицо гостя. Но сидел тот спиной к печи, лицо в темноте. Услышал он нечто невероятное, как будто сама судьба сжалилась над ним. Неужто и правда в этом фирменном рюкзаке парень везёт деньги?
Деньги, продукты... Все пришло к нему само – подарок с неба.
Он осязаемо чувствовал, что судьба бросает ему куш. Наступает переломный момент. Удачу он не упустит – дураком надо быть. Как говорится: на ловца и зверь бежит.
Разомлелость Зуба от этих слов ушла, он собрался, поставил черную от костра кастрюлю с водой в печь, чтоб испить ещё и чаю с сахаром. А гость высыпал на ладонь пригоршню чая и всю бросил ее в кастрюлю.
– Мододой ты. Как доверяют-то тебе? – Зуб старался быть спокойным.
– Доверяют. Уж не впервой. Батя мой председателем сельсовета был. Помер в прошлом году. Вот, думаю, ждут же люди, надеются. А разве лошадь нынче пройдет? Вот и поехал. Да только все не утащить. Деньги взял, да посылки – вон на санях, почту. Жена ругается, а я все равно ... Ждут же люди. Для них почта – как праздник. А Люда добрая у меня, позлится и успокоится. А погода наладится, остальное привезу.
– Наладится. Конечно, наладится, – кивал Зуб, наливая чай в черные железные кружки, внутри бурлила радость.
А вьюга выла где-то в верхушках окружающих их елей. И понятно было, что идти парню дальше сейчас нельзя.
– Я вот думаю: плохо б мне пришлось, если б не Счастливчик, – гость протянул руку к спящему уже псу, потрепал по загривку, – Видно, и правда, Счастливчик, считай, спас хозяина, нашел Вас, а так бы ...
– Жена б не дождалась, – ухмыльнулся Зуб.
– И дочка. Она меня ещё больше жены ждёт, – растянулся в улыбке парень, не столько увидел, сколько почувствовал Зуб.
– Так денег-то, поди, там – с гулькин нос.
– Денег? Нет... Много там, – Сергей кивнул на форменный почтовый рюкзак, – На три деревни и село. Больше ста тыщ.
Зуб вскинул голову, аж поперхнулся сладким кипятком.
– Рехнулися! Одного...с такими деньжищами... И цириков не дали?
– Кого?
– Ну... Чтоб охраняли...
– Неее. Какое там. Я ведь механизатором работаю, а это так, сам. Потому как деревня родная.
– Как это сам?
– Ну, носил туда то да это. Все равно ездил. Тетка там старая. Вот и стали просить: всё равно, мол, едешь. Так и деньги в кассе получаю под расписку, да ведомость привожу.
– Так тебе чего? И денег не платют за это?
– Нет. Говорю ж, сам я вызвался. Правда, бухгалтерша хлопочет там, чтоб платили мне, а я говорю: "Да зачем Вы, тёть Клав, все равно ж к своим покажусь. Так тяжело мне что ль?"
Зуб вздохнул. Он слушал своего собеседника, силился понять и не мог. Один вывод: наивный и дурной у него гость. А ему, Зубу, привалило счастье. Просто праздник какой-то. Наверное, и бежал он из тюрьмы, потому что почуял удачу.
Он уже представил наперед весь расклад. Финку под ребра – и конец. Видел он, как это делается.
А сейчас, разомлев от съеденного, от сладкого ароматного чая, от теплой печи, захотелось поговорить. Он порядком соскучился тут один.
Да и чего ему терять – не жилец теперь парень.
Они прилегли. Гость прямо на пол у печи, а хозяин на своем топчане с драным одеялом. Друг друга они видели плохо.
– Молодой ты. Послушай совета. Дураком не будь. Пользуют тебя, а ты и радуешься. Глупый...
– Так радость только и есть, что от помощи людям. Как без нее жить-то?
– А другие как живут? Хапают, глотки рвут друг другу за бабки, хватают. Ведь только такие нормально и живут, а остальные – небо коптят.
– Несчастные они, оттого и хапают. Человеку немного надо.
– И что? Подфартило б тебе, так отказался бы? Даже ради дочки?
– Дочка знать должна, что все, что есть у нее – мы честно заработали. Чтить должна отца и мать за это. А мой отец говорил: от хорошего до дурного один только шаг, только вот обратная дорога длиннее.
– Сказки это. Сказки! – убеждал и уже нервничал Зуб, – Если нет у тебя ничего – ты жалкий микроб, ничего в жизни изменить не сможешь. Ни уважения не получишь, ни власти какой. Шпынять будут все. Вот как тебя шпыняют: иди за так, неси деньги. А думает кто о тебе? Никто не думает. Прибьют тебя в лесу, так только жена да дочка и пожалеют. И то, оттого что кормилец. А остальные забудут тут же. Ещё и долг повесят на жену. Подлые людишки.
Собеседник его помолчал, как будто обдумывая сказанное, а Зуб уж не мог остановиться. Он сплюнул и продолжил со злостью:
– Цель у человека одна – на шею другому сесть. А для этого две вещи нужны: деньги и власть. А добрыми да приветливыми все притворяются. Так просто легче потом себе поболе загрести.
– Пожалеют, – о своем рассуждал и кивал парень, – Баба Надя пожалеет, помолится, Иваныч с женой, в совхозе тоже. Теща моя любимая – Серафима Петровна тоже. А ещё дружок мой Санька. И тетка Люба –соседка со своими, я им недавно курятник строить помогал, Герасинские, Завьяловы ... , – он все вспоминал и вспоминал тех, кто пожалеет о нем.
– Ох, дурак совсем. Погорюют годок, да и забудут. Никому мы не нужны!
– А мне кажется есть люди, которых и не забывают. Я вот отца своего не забуду. И мать. Меня отец так жить учил – людям доверять. Рассказывал много о жизни своей. У него, знаете, хорошая жизнь была, хоть и не долгая.
Он тут вырос, в этих краях. Это уж потом мы в Игольево переехали. Он вот всю жизнь свою друга вспоминал, любил его очень. Даже меня в честь его Сергеем назвал – сына первого.
Тут, знаете, раньше не река была, а целое море. Рыбачили они вместе, дружили. А друг настоящий был: и в драках папку спасал не раз. Шли они как-то извилистой тропой с рыбой, вдруг – свист, а из-за плетня – верзилы.
– Рыбки дадите? – а голодно тогда было. Они всю ночь на реке просидели. Обидно же.
Папка-ка-то струхнул малость, корзинку с рыбой протягивает. Куда воевать, их там шобла целая. А Сергей не испугался. Корзину выхватил. Нечего, говорит, нашу рыбу делить. И –в драку...
– Беги, – кричит папке моему, а сам в позу.
В кровь дрался, зубы потом плевал. А отец за мужиками рванул, да разве успеешь.
А ещё его заслуга, что папку не арестовали после войны. Он тогда всю вину на себя взял. Три мешка проса со станции уперли они в голодуху, так друг его не выдал. Ну, потом амнистия была, писал он, что отпустили его. А в деревню так и не вернулся. Папка все время говорил, что, дескать, не пропадет Серёга, в большие люди, наверняка, выбился. Гордился другом таким. Говорил, что стыдно будет перед ним, если жизнь наша криво пойдет. Всё встретиться мечтал. Мечтал, пока не помер.
Зуб застыл, сердце его заныло, сдавило дыхание. Хорошо, что темно в избушке, хорошо, что не видит его собеседник. Он закрыл глаза, в душе происходило нечто непонятное ему, такое, что потемнело вдруг в глазах.
Что за дребедень!
Всё же было решено! Всё! Такой подарок судьбы! А теперь сбился физически осуществимый план, сбился каким-то внутренним импульсом нестерпимой муки, как будто магнитные поля сбили полюсы компаса, и он сошел с ума.
Перед ним был сын друга детства. Друга, с которым он разговаривал мысленно все эти годы. Иногда казалось, что Венька давно забыл его, и он пытался выбросить его из головы. Но Венька возвращался к нему в мысли– верный, единственный и самый дорогой его друг.
А ему хотелось, но не с чем было приезжать к Веньке. Рассказывать ему о судимостях, о сроках, которые он мотал? А ведь Зуб примером ему был в детстве и юности, Венька во всем подражал ему, пытался быть таким же – сильным, уверенным и независимым.
И нахлынули воспоминания так осязаемо: запах сена, плеск рыбы на ночной реке, облака, на которые смотрели они, лёжа в высокой траве, мечтая о будущем, о светлом будущем для себя.
Это Венька однажды пришел пешком к нему в больницу за десять километров, когда вырезали Зубу, тогда ещё Сергею, аппендицит. Принес друг жареную картошку с грибами. Картошку тогда отправили с ним обратно, оставить не разрешили. Венька сидел, озирался в его палате, стесняясь и глупо улыбаясь, а потом махал и махал стоящему в окне другу. Картошку он съел сам по дороге назад, но все равно Зуб помнил поступок друга всю жизнь.
Никто никогда больше Зубу вот так картошку не приносил.
Друг! Его настоящий друг Венька. Единственный настоящий друг за всю долгую и непутевую его жизнь! И теперь перед ним – его сын...
Гость его лежал тихо. Может спал? За стенами все ещё бушевала пурга. Надо было встать, откопать снег, иначе занесет сильно.
Зуб злился на себя за то, что так и не принял решения. Он поднялся, взял лопату, открыл дверь, начал отбрасывать снег.
Нет, его гость не спал, он зашевелился в углу, предложил помощь, но Зуб отказался.
– Вот скажи – что будет если деньги эти ты потеряешь? – спросил раздраженный сам на себя Зуб, когда опустился на скамью.
– Не потеряю. Умереть могу, а потерять – нет.
– Ну, а умереть... Вот не нашел бы ты зимовья этого, замёрз бы. И что тогда?
.– Со мной?
– Да не с тобой, а с деньгами этими. Ну, не получили б люди пенсию месяц. Чтоб изменилось? Да ничего. Как были нищими, так и остались бы.
– Замёрз бы, так нашли б по весне. Может и уцелели б деньги.
– Дубина ты! Не о том я. Бери мешок, жену, дочку, да уезжай. Жить будешь, как царь. Дом купишь у моря. Документы сейчас – не проблема. Думай головой! Чокнутый!
Парень пожал плечами, пошевелил дрова в печи.
– Не мои это деньги. Нельзя так, – сказал тихо, но уверенно.
– Знаешь, что думаю я? Идиотами вы тут родились, идиотами и остались. Жизни не знаете! Не видели. Вам деньги вообще не нужны. Зачем они вам? Комбикорма коровам купить, да калоши в автолавке? Ну, так это копейки. А если большие деньги в руки сами приплывут, вы ведь не поймёте. Вы телевизор купите, и будете думать – куда эту остальную кучу девать? А некуда, потому что ограниченные совсем.
– Не понимаю, почему Вы злой такой, – Сергей глубоко вздохнул, – Зачем народ оскорбляете? Нормальный у нас народ. И на море ездят, и дома строят.
– Идиоты, говорю же...
– Я зря к Вам попал. Думал, с человеком вьюгу пережду, а Вы как волк. Нельзя же так!
Зуб злился.
– Послушай, недоносок. Я ведь не просто так сижу тут в лесу. Не от жизни хорошей. Предложение есть у меня – давай деньги поделим, а я помогу тебе устроиться и семью забрать. С документами помогу. Есть у меня связи. В городе будешь жить, а хошь, так и у моря. Ну, решайся! Наконец, как человек заживешь, а не как шавка. Ну!? И отец твой мечтал, чтоб ты человеком стал...
Парень подкладывал поленцы в печь. Не оборачиваясь, заговорил.
– Отец мой такого б никогда не простил. Разве прощают такое? Это позор и вина на все поколения вперёд. Вы просто отца моего не представляете совсем. Он нормальный мужик был, настоящий.
– Да что ты понимаешь! Что! – психовал Зуб, –Сученыш позорный!
– Вы убить меня хотите? – обернулся гость.
И сейчас Зуб разглядел его лицо. Венька! Одно лицо... Только старше, серьёзней, темнее...
– А если и так? – он вскочил со скамьи, – Я знаешь кто? Я – рецидивист, вор. Я прячусь тут, и мне очень нужны деньги. Позарез, – он чиркнул себе рукой по горлу.
– Так а чего тогда не убиваете?
– Пытаюсь до ума твоего достучаться, дубина ты стоеросовая! У тебя деньги в руках...
– Я их не отдам. Можете убивать. Не мои они, – перебил парень.
– Да я ж тебя, как осину молодую перешибу голыми руками. Не боишься?
– Не боюсь. Умирать не страшно. Жить Вам страшнее останется. Боязно за Вас...
– Чего-о? За меня? Да я с такими деньжищами так заживу, что и не снилось никому. Меня-то чего жалеть? Себя жалей лучше..., – сбавил он тон в конце. Расхотелось спорить.
Оба замолчали.
Волны совести и разума бродили в душе у Зуба. Так ему все было неясно сейчас. Замахнуться на сына Веньки, все равно, что замахнуться на него самого. Но деньги...деньги ... Вот они, руку протяни. А Венька. Его уж нет давно, да и был ли он? Столько в жизни всего произошло, что уж и не верится, что детство было.
Первым заговорил Сергей.
– Я вот думаю – не убьете Вы меня. Хотели б убить, убили бы. А раз признались, значит сами мучаетесь совестью.
– Да пошел ты ...., – процедил сквозь остатки зубов Зуб.
– Я вот что скажу Вам. У нас в Игольцеве участковым – Пал Саныч. Пенсионер уж. Понятливый он. Шли б Вы к нему. Тут километров семь всего. А я вам снегоступы свяжу, дорогу расскажу, тут не заплутаешь. Вот пурга утихнет... А я не смогу с Вами – люди деньги ждут в Григорцеве.
– Спятил? Мне ещё пяток лет чалиться, а теперь и за побег добавят.
– Так ведь сами сдадитесь. Больше трёх на добавят. А мы вас ждать будем.
– Чего-о? Кто это?
– Мы. Я, Люда моя, Наташка-дочка. А еще... В общем... ребенка мы ждем... Приезжайте. У нас места хорошие, жить есть где, найдем. И работа в совхозе есть всегда. Вы просто не знаете, как красиво тут летом. А мы писать вам будем. А Вы просто пишите на Игольцево Северский район – Курилову Сергею. Меня там каждая собака знает.
Зуб сам себе был удивлен. Он слушал этот бред и будто б осознавал, что гость его прав. Потом, как назойливую муху, отгонял от себя эти мысли и старался сделать свой исключительно правильный и выгодный расклад.
Но ничего не выходило. Не выходило! Не выходило!
Он даже ударил кулаком в стену, сбив костяшки до крови.
А вьюга не унималась. Лежали они, плотно прижавшись друг к другу спинами. Сергей спал, а Зуб все ворочался. На черной, как земля, сухой его душе, вдруг вырос росток надежды. Он мешал, этот росток, щекотал нервы, раздражал, был непривычен и нов. Но был таким манящим и гипнотическим.
Его некому было ждать. Никогда ... Ему некуда было возвращаться...
Утром вьюга утихла. Зуб так и не уснул. Он мог взять мешок и исчезнуть, но ...
– Твой хоть участковый-то курит? – спросил он утром.
Больше всего на свете Зубу хотелось покурить.
– Дымит..., – вспомнил Сергей.
– Плети, – кивнул Зуб обречённо.
И вскоре снегоступы были готовы. Они перекусили, выпили чаю. Сергей было начал объяснять дорогу, но зек махнул рукой:
– Найду.
А когда вышли на белый свет, разглядел Сергей, что собеседник его совсем ещё не старик. Отцовых, примерно, лет.
– А я ведь тебя убить хотел, – сказал Зуб, глядя на сидящего у его ног Сергея. Тот привязывал снегоступы к его валенкам.
– Знаю, – поднял глаза и улыбнулся Сергей, – Я Ваш портрет в районе видел. Возле почты. Разыскивается... А дальше вот не читал. Как звать Вас не запомнил.
– Тёзки мы.
– Правда? Здорово! Ну, вот и все, – он поднялся, – Ступайте с Богом. Верхом держитесь, там снега меньше, и не падайте. Я Люде расскажу все, мы письма будем ждать.
Зуб развернулся и, неловко переставляя снегоступы, направился в сторону Игольцева.
Он обернулся:
– Ладно, напишу, – опустил глаза, – Прощевай, Сергей Веньяминыч.
В рюкзаке за согнутой спиной его лежали продукты и спички.
А Серёга выдохнул. Чего уж говорить – струхнул. Как перешагнул порог сруба, так сразу и узнал – зрительная память на лица была у него хорошая. Рецидивист, вор... И слышал, говорили о поиске сбежавшего из тюрьмы зека, остерегали всех. Решил открыть карты сразу – о деньгах сказал сам, скрывать только хуже.
Слава Богу, обошлось. И есть надежда, что удалось его убедить сдаться властям. Ведь деньги он не украл, и его не тронул.
Хотя в то, что направился тезка его в Игольцево, Сергей верил слабо. Столько времени скрывался и вдруг – опять в тюрьму? Не такой уж он мастер перевоспитания. Где ему!
Он быстро собрался, оставив зимовье с запасами, выпустил Счастливчика, встал на лыжи, водрузил на санки свою поклажу, и направился в путь.
Что-то не сходилось во всей этой истории...
И вдруг он встал столбом, санки въехали ему в ноги. Пёс озадаченно оглянулся.
Как он его назвал? Сергей Веньяминыч?
Так ведь он... Он не называл имя отца ни разу!
Нет, не называл.
Сергей оглянулся: по верху холма в белизне снега и неба двигалась серая фигура мужчины. Того самого друга, о котором столько лет вспоминал отец.
Того, кого ждал он всю жизнь.
Теперь всё встало на свои места. Сергей точно знал, что идёт друг отца к участковому, и точно знал, что они с Людой его домой дождутся.
***
В каждой черной дыре можно найти свой свет. Стоит прийти туда с теплом фонаря.
=========================================================
....... автор - Ваш Рассеянный хореограф - канад на ДЗЕН
Следующая публикация
Комментарии 1