ОТ СВЕКРОВИ КОЛБАСЫ НЕ ДОЖДАЛАСЬ...

#АннаЕлизарова

- Мам, да успокойся ты! - пыталась заступиться за бабу Тоню дочка, но Женя продолжала дробно цедить слова, перекручивая через соковыжималку томаты.

- Ничего хорошего я от твоей бабы Тони не видела, так за что мне её любить и помогать? Ни одной баночки сока не дам этой старой вешалке, пусть ваш папка только попробует, у меня всё пересчитано.

За минуту до этого дочь заикнулась о том, что баба Тоня очень любит томатный сок и папа обещал отвезти ей в город несколько банок.

Женя и свою мать особо не баловала, ибо считала так: что посеяли, то теперь пускай жнут. Однако, родную мать можно было простить за очень многое, её промахи и недостатки сглаживались памятью о детской привязанности и кровной близости. Женя не держала зла на мать, но всё помнила. Но та, другая женщина, что вошла в жизнь по воле случая — свекровь — находилась под пристальным и недобрым взглядом. Обиды на неё Женя тщательно коллекционировала, лелеяла каждую, как драгоценность, и крепко держала в своей памяти, не позволяя им потускнеть от времени.

— Ну, что там у бабы Тони? Опять накормила тебя жареными яйцами? — спрашивала она дочь, не отрываясь от приготовления ужина у плиты.

Оля, едва переступив порог, бросила на пол тяжёлую школьную сумку. Вымыв руки с мылом в прихожей, она первым делом направилась к холодильнику, явно изголодавшись.

— Да, яйцами. А что с того? — равнодушно бросила она через плечо. После уроков Оля всегда забегала к бабушке, если оставалось время до школьного автобуса.

Девочка с шуршанием развернула целлофановый пакет и принялась неуклюже, почти срывая кожуру, чистить толстую сардельку.

— Да подожди ты хоть минутку! Через пять минут будет готов горячий обед! — чуть полноватая, уставшая мать выскребла подрумяненные овощи со сковороды и отправила их в кастрюлю с наваристым супом. — задержалась я сегодня с готовкой. Меня эта тётка Наташка, чтоб ей пусто было, совсем заговорила, когда я к ней за молоком забегала. Целый час по ушам ездила своими сплетнями, ты ж её знаешь. Так, говоришь, яйцами? — Не в силах сдержать язвительную улыбку, Женя подула на ложку горячего бульона и осторожно попробовала, достаточно ли соли. — И как же мне удалось угадать, а, не знаешь?

— Ой, мам, ну пожалуйста, не начинай опять это! — вздохнула Оля.

Девочка уже уловила знакомый поворот разговора и поняла, к чему он ведёт. Из-за каких-то старых, непонятных Оле обид мама на дух не переносила бабушку Тоню.

— Что не начинать? Это же чистая правда! Она всю свою жизнь кормит всех вокруг одними и теми же яйцами, потому что абсолютно не умеет и не любит готовить. Да она, по-моему, вообще никогда и никого в этой жизни по-настоящему не любила: ни своего покойного мужа, ни собственных детей, никого! И вы, внуки, ей были не нужны. Все вы ей сто лет как обуза. Вот яйцами и отделывается — быстро, дёшево и без хлопот.

— Неправда это всё! Бабушка Тоня ко мне всегда очень хорошо относится! — попыталась возразить Оля.

— Обыкновенно она относится. Без души, понимаешь? Без капли настоящей теплоты и привязанности. Есть вы у неё — нет вас, ей абсолютно наплевать.

— А лучше, как баба Маша, что ли? Всё к ногам любимого внучка готова положить, а на остальных и внимания не обращает? - припомнила Оля вторую бабушку, мать её мамы, которая души не чаяла в младшем внуке, потому что он бедненький, ведь родители у него пьяницы. Так и растила его на пенсию, и бегала за ним, что та квочка. Только и разговоров, что Пашуня да Пашуня. Нет, Олю с братом она тоже любила, просто считала, что у них в жизни и так всё прекрасно.

— Баба Маша тоже ещё та курица, я тебе скажу! — фыркнула Женя.

Она выставила перед дочерью глубокую тарелку с дымящимся супом и отрезала ломоть свежего хлеба. Глаза её в этот момент блестели странным, почти лихорадочным блеском, обнажая голую и до сих пор обиженную душу.

— Но она, баба Маша… — Женя собрала со стола пальцем хлебные крошки и стала задумчиво катать из них маленький колобок, думая о своей матери, — она хоть и криво, и косо, но с душой к вам относится, она хоть как-то, но любит…

— Мам, я ко всем бабушкам отношусь одинаково, но лично мне куда больше нравится ровное и справедливое отношение бабы Тони ко всем внукам без исключения, чем эти бесконечные метания, всплески страстей и явные выделения фаворитов от бабы Маши.

— Да помолчи ты уж лучше, поняла? Давай ешь, папина дочка. — мама явно обиделась. — Вечно вы все за неё заступаетесь, будто она святая! Фавориты, блин... Где таких слов уже нахваталась.

... Художник Керолин Вейс
Замуж Женя выходила, конечно, по любви, но руководствовалась при этом железным принципом «лишь бы поскорее сбежать из родного дома». Случилось это рано. Отец её пил беспробудно и всё, что зарабатывал, тут же пропивал, а бесхарактерная, сломленная мать вечно пласталась перед ним в унизительных мольбах и одна тянула на себе всю семью с тремя детьми, даже не пытаясь что-либо кардинально изменить в своей горькой участи.

Женя люто ненавидела алкоголиков. Она ненавидела их кислый, въедливый запах, их мутный, ничего не выражающий взгляд и бессвязную, заплетающуюся речь, их внезапные и непредсказуемые выходки в состоянии опьянения. Она ненавидела отца за исковерканное, испорченное постоянным страхом детство и юность, за то, что он поднимал руку на мать и брата… Дочерей, правда, никогда не трогал.

— Тронь он меня хоть раз пальцем, я бы и в десять лет из дома сбежала. Он это прекрасно понимал, старый козёл. Ненавижу его до сих пор, — много раз повторяла Женя, смахивая набежавшую слезу.

Вскоре после замужества Женя с семьёй уехала подальше от родных мест. Оле было около пяти лет, когда в их новом доме получили письмо, пришедшее от бабушки Маши. Мама плакала над этим листом бумаги, и её слезы размазывали написанные неровным, крупным и неуверенным почерком слова.

— Мамочка, что случилось? — испугалась девочка, подбегая к ней.

— Ничего, ничего страшного. Иди лучше погуляй.

Умер дед. Скончался совсем ещё не старым человеком, очередная пьянка сделала своё чёрное дело. Бабушка в слезном письме просила прислать хоть немного денег на скромные похороны. Женя отправила им сто долларов, аккуратно вложив хрустящие купюры в ответное письмо в самом обычном конверте. И Тоня, вертясь около плачущей мамы, уже тогда, в возрасте пяти лет осознала, что мама своего отца, хоть и негодяй он был, но любила... Иначе почему тогда плакала? «Деньги получили. Спасибо.» — вот и вся ответная телеграмма, что пришла через две недели.

Спустя несколько лет они вернулись в родные края, на новом месте было трудно прижиться из-за сурового климата.

А нелюбовь к свекрови… Она зародилась с самого первого года замужества. Оля только-только родилась, денег у молодой семьи, как это обычно и бывает, было в обрез. Вернее, их не было практически совсем. Они снимали на самой окраине города старый, ветхий домишко, а муж Жени тогда зарабатывал сущие копейки. Родители с обеих сторон не помогали ничем. И вот как-то раз они пришли в гости к свекрови и свёкру, главным образом с одной практической целью — чтобы как следует, по-человечески, помыться в нормальной горячей ванне. В их съёмном жилище с этим были большие проблемы.

— Яичницей нас в тот день угостили, да ещё картошкой варёной! А жили они, я тебе скажу, очень даже неплохо! — в который раз с горькой иронией вспоминала Женя. — Открыла я, значит, шкаф в прихожей, чтобы взять чистое полотенце после душа, и чувствую — странный запах, копчёный, аппетитный. Думаю, что бы это могло быть? Отодвинула аккуратно стопку простого, недорогого белья, а там — целая палка хорошей колбасы лежит, аккуратно завёрнутая в пергаментную бумагу. Тогда ведь специальных пакетов не было, всё в бумагу заворачивали. И меня в тот момент такая обида взяла, такая злость! Колбасу от нас, родных, спрятали, для своего сына пожалели!

Потом Женя по давно заведённому обыкновению вспоминала единственный значимый подарок от свёкров — детскую коляску для Оли.

— Самую дешёвую, страшненькую, ужасного качества купили! Ох, и намучалась же я с ней, колеса постоянно отваливались! И больше — абсолютно ничего! За всю нашу долгую семейную жизнь!

Именно с той самой, обнаруженной в шкафу колбасы, и утвердилась в Жене твёрдая, непоколебимая уверенность в своём презрении к свекрови. Наверное, если бы её собственные родители подарили ей безоблачное, счастливое детство и ощущение безусловной нужности и защищённости, а не так — поскорее бы выдать замуж, и слава Богу… Если бы на самых сложных первых порах семейной жизни она чувствовала от них реальную поддержку и участие… Тогда, возможно, она не воспринимала бы столь болезненно и остро странности и скупость родителей мужа. В глубине души ей, наверное, отчаянно хотелось получить хоть от кого-то ту самую обычную заботу и тепло, а вышло, что и здесь, в новой семье, никому до этого не было дела. Даже колбасы для них зажали.

С тех самых пор Женя тихо, но пламенно ненавидела свекровь, да и собственная мать, полностью поглощённая жизнью и проблемами младшей дочери и её ребёнка, тоже не вызывала особого восторга. Однако именно баба Тоня в её восприятии была воплощением чистейшего, беспримесного эгоизма и полнейшего безразличия ко всем вокруг.

Сама же Женя изо всех своих немалых сил пыталась одарить безграничной любовью и заботой своих собственных детей, словно стремясь компенсировать то самое болезненное отсутствие тепла в своём собственном детстве. Всё для них, всё ради них… Она постоянно достигала потолка своих физических и моральных возможностей и продолжала биться об него головой, стараясь дать детям ещё больше, ещё лучше. Она их берегла, опекала сверх всякой меры, никогда не заставляла работать по дому, хотя жили они в селе, где труд с детства был нормой жизни. Уборка — её обязанность, огород — её забота. Да ещё и работа на основном месте.

— Мам, давай я тебе помогу, — иногда предлагала Оля.
— Ничего не нужно, доченька, иди, отдыхай, учи уроки, — всегда отвечала Женя.

Лишь лет в четырнадцать у Оли наконец-то что-то щёлкнуло в сознании, и она стала сама, без предложений и просьб, каждый день стала наводить порядок в доме. Мама за это очень её хвалила. Младший же брат так и болтался без определённых обязанностей, даже когда повзрослел и ненадолго женился.

— Куда это ты сумку собрал? Мамочке своей везешь, что ли?! — могла язвительно спросить Женя у мужа, собиравшегося в город.

Тот, отправляясь по делам, подготовил мешок с домашними овощами и фруктами из своего сада.
— Да тут совсем немного! Успокойся ты, право!

После непродолжительной, но эмоциональной перепалки сумка всё же отправлялась в город, правда, случалось такое всё реже и реже.

Лишь один-единственный раз Женя почувствовала нечто похожее на жалость и даже прониклась сочувствием к свекрови. После неудачно проведённой операции на желудке свёкор испортился характером до неузнаваемости. С каждым годом он становился всё более невыносимым, превратившись в настоящего домашнего тирана и сумасброда. Баба Тоня потеряла с ним всякий покой и просто боялась находиться с ним в одной квартире. Однажды летом, ранним-ранним утром, она пришла к сыну пешком, километра четыре до деревни... Бабушка была в одной лишь ночной рубашке и босиком. Дед гонялся за ней с топором по всему их спальному району. Баба Тоня в панике убежала в гаражный массив, перешла железнодорожные пути… И в утренних сумерках не нашла ничего лучшего, чем пешком отправиться к сыну в село. Благо, было недалеко — минут тридцать-сорок быстрой ходьбы по лесной просеке. Растрёпанная, обезумевшая от пережитого ужаса… Женя собственными глазами видела, как мелко и часто дрожала её худая фигура.

— Поезжай, вразуми его как следует, — тихо, но твёрдо сказала она мужу днём, когда свекровь немного выспалась на диване и пришла в себя.

Сын отвёз мать обратно домой и очень жёстко и обстоятельно поговорил с отцом. С тех пор дед стал вести себя вполне сносно, а когда он умер, баба Тоня вздохнула с невероятным облегчением и зажила наконец-то тихо, мирно и спокойно. К ней теперь часто наведывались внуки, приезжали на чай оба сына, и никого из них особо не обижало и не смущало, что в качестве угощения им чаще всего предлагалась та самая, пресловутая яичница. В конце концов, они приходили к бабе Тоне не за изысканными яствами, а за тем самым ровным и спокойным участием…

А Женя так и не смогла до конца перебороть в себе эту глубокую, въевшуюся в сердце неприязнь к свекрови. А свекровь, баба Тоня, и по сей день даже не догадывается, насколько сильно её тихо, но верно ненавидит вполне себе образцовая, прекрасная хозяйка и заботливая мать — её невестка.

— Какая у меня Женя молодец, вы бы только знали! — хвалится баба Тоня своим немногочисленным подружкам во дворе. — И по дому всё успевает, и с детьми справляется, и мой сын с ней за ум взялся, хозяйственным мужиком стал! А то ведь всё бы только книги свои читал да в эти бесконечные походы ездил! Но с Женей не забалуешь, уж она-то держит его в ежовых рукавицах и в полном сознании!
=========================================================

....... автор - Пойдём со мной - канал на ДЗЕН