больше никто в этом мире,

всё остальное лишь свет фонаря

или картошка в мундире;

окна твои часто смотрят на юг,

а мои смотрят на север,

после тяжёлых простуженных вьюг

вновь зацветёт в поле клевер…

Я – это я, ты – это ты,

за ночь решим теорему,

я принесу дорогие цветы,

ты же взобьёшь в ванной пену;

будет и кофе, и даже чуть-чуть

в бледных бокалах мартини,

не испугает двоих паучок,

муху ловя в паутине…

Мы – это мы, ну и дела,

кто нас связал крепкой нитью,

или судьба в дом Любви привела

звёздочки две по наитию;

всё остальное лишь свет фонаря

в мной нарисованном мире,

нежный июль на руках января,

тает, как губы в пломбире…

ОН ШЕПТАЛ ЕЁ ИМЯ НОЧАМИ..,

КРАСКОЙ ЗВЁЗДНОЙ РИСУЯ ПОРТРЕТ..,

ЦЕЛОВАЛ ЖАДНО ФОТО ГУБАМИ..,

ЖИЗНИ ПРЯЧА В ЛАДОНИ СЕКРЕТ...

ОН ЛАСКАЛ ЕЁ ГОЛЫЕ ПЛЕЧИ..,

ОБНИМАЛ В ТУСКЛОМ СВЕТЕ СВЕЧИ..,

И любовью пронзённые речи

Расплывались туманом в ночи.

ОН ЛЮБИЛ ЕЁ НЕЖНЫЕ ГУБЫ..,

КАК БАЛЬЗАМ ИЗ ВЕСЕННИХ САДОВ...

Целовал исступлённо и грубо,

Ощущая на сердце любовь.

ОН СТРАДАЛ...УХОДЯ НА РАССВЕТЕ..,

ПРЯЧА ФОТО В КАРМАН ПИДЖАКА...

Его кудри ласкал тёплый ветер,

Фото гладила нежно рука.

ОН ЗАКРЫЛ НА ЗАМОК СВОЮ ДУШУ..,

НА ЛИЦО НАТЯНУЛ ПАРАНДЖУ...

Свою клятву сказал:«Не нарушу,

Потому что тобой дорожу”.

ОН ШЕПТАЛ ЕЁ ИМЯ НОЧАМИ..,

В ЧЁРНО-БЕЛЫХ ВСТРЕЧАЛ ЕЁ СНАХ...

ТУ...ЧТО СНОВА СТОИТ ПРЕД ОЧАМИ...

СЕДИНОЮ БЛЕСТИТ НА ВИСКАХ...

Он меня научил кофе пить с молоком,
А ещё доверять всей душой целиком…
Не стесняться мечтать, не бояться любить…
Он меня научил не пытаться, а жить…

Я в глазах у него вижу неба лучи
И не знаю, чему я могу научить?!
Может, чувствовать то, что когда-то не мог?
И подсказки читать, что советовал Бог…

Я не знаю, как жить без него я могла.
Мы у птицы-любви два надёжных крыла…
Ведь с одним – не взлететь… Здесь взаимность нужна.
Он ворвался в судьбу из январского сна…

Он меня научил  верить в завтрашний день.
Он за руку водил в сад, где пахнет сирень…
Я ответила «Да» вместо вечного «Нет»
И, обнявшись вдвоём, мы встречали рассвет…

Он меня поднимал высоко до луны…
Наши чувства, как сон, нереально нежны…
Я люблю от земли до небесных светил…
Раньше так не могла… Это он научил…

©  Ирина Самарина-Лабиринт, 2013

Хочешь, я пошлю тебе нежность,​

На тебя разолью постепенно?                                                   В этом море такая безбрежность,-

Ты её ощутишь мгновенно.

Хочешь, я пошлю тебе ласку

И тебя я собой очарую?

Даже буду рассказывать сказки

 Очень долго. Потом околдую.

Хочешь, всё смешаю с туманом

И к себе я тебя привяжу?

А потом в тишине, утром рано,

Поцелуем тебя разбужу.

 Хочешь, ночь на тебя разолью,

Да такую, где краски сольются?

Восхитишься ты, словно в раю

И назад не захочешь вернуться.

Звёздной россыпью буду дарить

На протяженьи всей сказочной ночи.

Я одна  так умею любить, -

Безрассудно ...  вечно. Ты - хочешь?

Душа в стихах то плачет, то смеётся,

То успокоится, то снова встрепенётся,

То мечется, как ласточка в силках.

Пытается в тиши найти слова

О нежности, любви и о разлуке,

Когда ещё нет музыки, но звуки

Тревожат сердце. Кругом голова.

Нашла...И, тут же, плавно, как ручей,
Слова ложатся в маленькие фразы,
Стих обретает смысл, но не сразу,
И вот слова становятся смелей.

Вся ненависть, вся боль, вся красота,
Вся ярость, страсть и то, как сердце бьётся,
Точней всего в стихах передаётся.
Без них - душе б осталась маята.

В одних садах цветет миндаль, в других метет метель

В одних краях еще февраль, в других уже апрель

Проходит время, вечный счет, год за год, век за век,

Во всем - его неспешный ход, его кромешный бег.

В году на радость и печаль по двадцать пять недель.

Мне двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.

По двадцать пять недель в туман уходит счет векам.

Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам.

Летит и в холод, и в жару, и в гром, и  в тишину.

А я не знаю, как живу, не знаю, чем живу.

Не понимаю, как творю, не знаю, что творю.

Я только знаю, что горю и, видимо, сгорю.

В одних краях - рассветный хлад, в других - закатный чад.

В одних домах еще не спят, в других - уже не спят.

То здесь, то там гремит рояль, гудит виолончель.

И двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.

Вели мне, Боже, все стерпеть. Но сердцу не вели.

Оно хранит уже теперь все горести Земли.

И разорваться может враз, и разлететься врозь.

Оно уже теперь, сейчас - почти разорвалось.

Мой долгий путь, мой дальний дом! Великая река -

Моя дорога! И кругом - одни лишь облака.

Такая мгла, такая даль, такая карусель...

И двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.

И сквозь томительный дурман, по зыбким берегам

Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам.      

Михаил Щербаков​

Вкусный кофе сварю с утра: