В записках Корсунова, обозначенных как «Приезд М.А. Шолохова осенью 1969 г. Уральск» есть такая запись: «9 сентября 1969 г. (пятница)…
Оказывается они с М.П. (Марией Петровной – прим. авт.) летом съездили в Лондон, Париж (парижские издатели приглашали). Как раз мы были в Лондоне, когда этот Кузнецов сбежал. Жили у посла нашего, и ему спокойнее, и нам. В гостинице чего угодно можно ожидать. Вся эта шумиха проходила через нас. Некот. (некоторые – прим.авт.) газеты назыв. (называют – прим.авт.) его «знаменитый писатель», а я и не знал его до этого… В кругу издателей когда сидел, то ждал провокац. (провокационных – прим. авт.) вопросов, но нет, лояльно, тактично промолчали. Видимо, достаточно знают мою ортодоксальность…».
Были и записки, которые вызывали смех в зале. К примеру, такие – «Уберите, пожалуйста, цветы. Они загораживают Михаила Александровича», «Михаил Александрович! Если можно, ответьте на вопрос : «Как Вы относитесь к образу Лушки?» Здесь присутствует мой учитель по литературе, и когда я училась в школе, мы часто спорили, как же понимать Лушку. Наш учитель говорил, что Лушку надо принимать с отвращением. А мне она нравится. Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос». На последний вопрос Шолохов отвечает в своём духе, с юмором: «Пользуясь отсутствием моей жены, скажу, мне – она тоже нравится!»
М.А. Шолохов посвятил нашему краю 30 лет своей жизни, приезжал не только с целью отдохнуть, поохотиться и порыбачить, здесь он и работал. В войну в с. Дарьинское работал над начальными главами из военного романа «Они сражались за родину», продолжал эту работу и после войны. В начале 50-х готовил к переизданию «Тихий Дон» (1953 г.), живя в палатке в саду у егеря совхоза им. Мичурина Сергея Павловича Ларшина, в Приуралье заново написаны им некоторые страницы сгоревшей в пожаре Великой Отечественной 2-й книги романа «Поднятая целина», в октябре 1956 года начинал писать целинный очерк «По Западному Казахстану», на даче на знаменитой Братановке готовился к докладу о Л.Н. Толстом в Лондоне. Шолохов много ездил по краю, был знаком со многими руководителями колхозов и совхозов, как депутат Верховного Совета СССР не слагал своих полномочий и помогал тем хозяйствам области, которые в ней нуждались. Всё это нашло отражение и в записях Корсунова, а позднее в его книгах-воспоминаниях – «Встречи с Шолоховым» (Алма-Ата, Жалын – 1981 г.), «Незабываемое о Шолохове» (Алма-Ата, Жалын, 1990 г.), «С Шолоховым в России и Казахстане» (Издательство «Оренбургская книга», 2005 г.), но многое из этих записей так и не было опубликовано автором, хотя, несомненно, представляет интерес и прежде всего для добавления красок в портрет М.А. Шолохова, для разгадки тайны его необыкновенного человеческого обаяния, что как магнит притягивало к нему людей. Наслышанная о шолоховской простоте, о его внимательном отношении ко всякому человеку, с кем сводила судьба, от уральцев, встречавшихся с Шолоховым во время его приездов на Урал, я лишний раз убедилась в истинности их высказываний и воспоминаний.
В книге «С Шолоховым в России и Казахстане» Корсунов пишет: «Дело в том, что на этот раз Шолоховы решили остановиться не на Братановском яру, а на Бобровой, жить в своей восьмиместной испытанной палатке. Через день или два – записка с Бобровой, новое напоминание Михаила Александровича: в воскресенье жалуйте на пиво и раков! Прислал он и текст поздравительной телеграммы Л.М. Леонову (её я уже приводил), написав: «Коля! Непременно надо сдать эту тему, связанную с 70-летием Леонова, и чтобы не переврали текст (я перепечатал его на машинке. – Н.К.) Просьба: купи на остальные (деньги, присланные Мих. А-чем. – Н.К.) 4 кг шоколадных конфет, оделить казахских детишек из соседнего аула…». Любопытно, среди тех ребят, как я потом узнал, был один по имени Чапай, самый общительный, весёлый. Кем стал тот мальчишка, какова его судьба?».
В сентябре 2015 года мы нашли этого Чапая в п. Шагатай Теректинского района – бывшей центральной усадьбе «Чапаевского» племенного совхоза. Зовут его Насибулла Рахимов, вместе с ним мы съездили на место шолоховского бивуака на старице Бобровой, и он с удовольствием рассказал мне о встречах с Шолоховым и об этой истории с конфетами. Как-то он и несколько шагатайских пацанов рыбачили на старице. В это время подъехало несколько машин, вышли какие-то люди. Один из приехавших седой небольшого роста пожилой мужчина подошёл к ним, поинтересовался, есть ли клёв, а потом спросил: «Вы не против, если и мы тут порыбачим несколько дней?». Ребята засмущались, за всех ответил Насибулла: «Пожалуйста, рыбачьте. Рыбы на всех хватит». Он снова обратился к ним: «Приходите все сегодня к нам вечером на огонёк». Целый день они совещались, идти – не идти, наконец, решили пойти, но не все, осмелились только трое из семи, в их числе и Насибулла. Когда они стали подходить к старице, там, в тополиных колках, уже был разбит палаточный лагерь, в центре поляны стоял стол, на котором стояли бутылки лимонада, кучками лежали конфеты, вафли и печенье. Мужчина заметил их, обрадовался их приходу, предложил сесть за стол, сам сел с ними, поинтересовался: «А что не все пришли? Не стесняйтесь, угощайтесь! Знаете, кто я? Писатель Шолохов. Слышали?». «К своему стыду, я тогда не знал, кто такой Шолохов, и не читал его книг. Потом, повзрослев, я перечитал все его произведения, – вспоминал Насибулла. – Вёл он себя просто, непринуждённо. Спросил у нас, воевали ли наши отцы, все ли вернулись домой. Я сказал, что мой отец погиб. В тот вечер он много шутил и беседовал с нами без нравоучений. А потом, когда мы уходили домой, я понял, почему он спросил, почему не все пришли, потому что каждому из нас он вручил по кульку конфет и печенья и ещё дал несколько кульков для тех, кто не пришёл. Потом мы виделись ещё несколько раз. Всегда он был приветлив, всегда шутил. Таким и запомнился». Сохранился у Корсунова и этот немудрёный автограф Шолохова с просьбой купить конфеты, и ещё один клочок бумаги, на котором рукой Шолохова написано: «Ты извини меня. Я сгрубил». В этом весь Шолохов. Одним словом, Человек.
Нет комментариев