- Сынок, ты где? Не вижу тебя. – Клава лежала на постели, утомлённым взором смотрела в потолок, потеряв счёт дням и времени, путалась в сознании от происходящих вокруг неё событий.
Она почувствовала прикосновение ладони сына к её пальцам, на которых сейчас, казалось, и не осталось кожи, только просматривались одни костяшки.
- Я тут, мама. Рядом с тобой. – Сын, сидевший рядом с кроватью матери, прямо на полу, привстал, глядя ей в лицо, спросил. - Тебе что-то нужно? Попробуй уснуть. Ещё ведь глубокая ночь.
- Ты только не спи, сынок. Прошу, не спи. Не желаю ещё уходить от вас, родных моих кровинок. А уснёшь, и я забудусь тогда навсегда.
Клава убедилась, что сын бодрствует, устало прикрыла веки глаз. В этот момент ощутила озноб во всём теле. Её мысли оказались отброшенными в далёкие детские годы, когда она с лихвой настрадалась от холода.
Ещё малышкой она вместе с родителями была репрессирована и сослана в далёкие от родных мест края. В суровой по погоде местности пришлось переселенцам строить рядом с обустроенным ранее селом свои саманные домики.
Воспоминания взбудоражили душевное состояние женщины. Она снова переживала трудности, какие выпали в то время на её детские плечи.
Вновь увидела себя, промёрзшую от холода и бегущую в школу. А на ней только старая ватная телогрейка, наброшенная на платье, которое и платьем то нельзя назвать. Плотная мешковина с отверстиями для рук и головы на голом теле.
До школы добегала, а там встречал её суровый взгляд учительницы, которая находила любой повод, чтобы придраться к девочке и поставить на общее обозрение в угол класса, почти у доски. Становилось в такие моменты ей очень стыдно за своё одеяние, обидно, что ни в чём не повинна. Одно только успокаивало - рядом от угла находилась круглая печь, и от неё тянуло теплом, которое согревало продрогшее тело.
Клаву передёрнуло от увиденного вновь в своих мыслях. Озноб сменило чувство голода. В детстве есть она хотела постоянно. Даже не было желания сейчас вспоминать, из чего готовилась пища в их доме в то далёкое время. Зато нравился вкус жёваных зёрен пшеницы из колосков, которые малыми детьми собирали они на уже убранном поле. Только частенько доставалось им от объездчика полей, который гнал их прочь на лошади, не жалея детских спин, хлестал по ним кнутом.
Вспомнить, что было вкусного из еды тогда, сейчас казалось невозможным. Только запах сваренного однажды на мясном бульоне борща запомнился на долгие годы.
К церковному празднику мать приготовила наваристый борщ. Клава не удержалась и с аппетитом съела часть обеда, при этом мясную кость объела. Ей тогда досталось от мамы. Строгие в те времена были родители.
С тех пор она загадала себе, когда у неё будут детки, никогда не обидит их. Не повысит даже голоса. В любви будет в добре растить их. На обеденном столе всегда будет вкусная пища. Сама она вообще не будет похожа на не справедливую учительницу, на бездушного, мерзкого и злого объездчика полей. Несмотря ни на что станет добродушной и внимательной к окружающим её родным и просто знакомым людям.
Клава приоткрыла глаза. Снова увидела потолок её комнаты, где уже который день она лежала на своей кровати. Не могла, сил уже не было подняться со своего ложа. Каждый миллиметр потолочного пространства пристально изучен уже ею.
Вновь испугалась, когда очнулась из забытья, что сына нет рядом. Но услыхала у кровати шорохи, успокоилась. Чуть сомкнула веки, как почувствовала по щеке бегущую слезу из глаз.
По жизни она не была плаксивой. Все обиды держала при себе. Не подавала вида, что грустно ей и бывает скверно на душе. Только в такие моменты глаза станут лишь чуть мокрыми. И сразу находила в себе силы подавить свою слабость.
На много лет вперёд пришлось Клаве выплакать море слёз. Совсем молода была. Уже второй сынок родился. Мал ещё. А Вова старший уже бегал за двором. В игры всякие с двоюродным братом играл. Работы в сельской местности много и по дому, и в огороде, без которого жизнь ещё тяжелей становилась.
Жара в тот год стояла в начале июля. Малой спал. Клава решила справиться с прополкой сорняка в огороде. Тут Вова вернулся после игр. Говорит, устал он и отдохнуть хочет. Уснул в доме на кровати. А через время мать прибежала. Криком кричит, мол, мальчишки беленой объелись. Брата двоюродного спасли. Вова же умер по дороге в больницу.
Волчицей выла тогда Клава. Слёзы лились ручьём. Когда нечем было оплакивать сына, головой билась о стол. Снова рыдала. И казалось, не будет этому конца. В глаза родным не могла смотреть. Себя винила, что не уберегла сыночка.
Много лет после похорон ходила чуть не каждый день на могилку. Цветочки полевые носила. Сладости клала у креста. Потому не было сил радоваться, видеть прелести жизни вокруг.
Однажды стояла у могилы вместе с младшим сыном. Внимательно на него посмотрела, и стало его так жалко, что обделяет малыша своей любовью. В это самое время неподалёку росшая берёзка зашумела листвой. Показалось, как будто кто шепчет ей на ухо неразборчиво слова. Тогда подумала, что душа сына простила её и благословляет на дальнейшие земные дела.
Жизнь постепенно стала приобретать смысл. Младший сын подрос, и решилась Клава родить ещё ребёнка.
Девочка появилась на свет. Заиграло новыми красками всё вокруг. Радость и счастье с рождением дочери пришло в её дом.
Незаметно прошли годы. Словно в пассажирском вагоне ехала, а колёса под ним отстукивали промежутки времени бытия. Так быстро они стучали. Даже не вполне осмыслила, как на неё старость навалилась.
Оглянулась назад, чтобы посмотреть на дела свои, которые успела сделать. Многое удалось свершить. Только вот внуки ещё не стали довольно взрослыми, не определились до конца в выборе своего будущего. А ей уж очень хочется дожить до того момента, когда устроятся они в этом не простом мире.
Потому, чтобы желаемое сбылось, когда узнала о своей болезни, не раздумывая, легла на операционный стол. Надежда в ней жила, что так сможет продлить свой жизненный путь.
- Сынок, ты не спишь. – Очнулась снова от воспоминаний Клава. – Уже наступило утро. Ещё не много. Потерпи. Скоро придёт Танюшка, доченька, она тебя сменит. А то может вместе рядом ещё со мной посидите. Как - то мне полегчало сегодня. Внутри боли не ощущаю. Легко на душе стало. И Володя, отец твой привиделся. Царство ему небесное. Не дожил до сегодня. Так бы тоже рядом сидел со мной. Ну да ладно об этом. Встретимся ещё мы с ним там на небесах.
Спросить тебя, сынок, всё забываю. Сирень то моя любимая под окном расцвела или нет ещё? Запах я её что-то сейчас ощутила. Прямо не могу надышаться.
Как Танюшка появится, вы с ней пойдите и нарвите сирень. Только не сейчас иди, а как придёт она. Вместе только пойдёте и соберёте мне большой букет.
Клава устала от разговора. Опять на некоторое время прикрыла глаза. Она как будто услыхала убаюкивающий шелест листвы сирени, от которой шёл не повторимый пьянящий душистый запах.
Виктор Владимирович
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 9