Самарканд

Дмитрий Липатов
ЧАСТЬ 1
Октябрятский значок
Приятно вспомнить всех учителей школы № 45, одноклассников. Жаль осознавать, что кого-то уже нет среди нас. Много интересного вспоминается за время учебы. Например, первая трагедия. 2 «Б» класс, классный руководитель Мария Алексеевна. Утро, первый урок, ничего не предвещало беды. Поднимают меня вместе с моей «звездочкой» (это пять человек-октябрят), объявляют: «За хищение из продленки игры домино в количестве двадцати штук (видимо, особо крупные размеры) лишается октябрятского значка» — и называют две фамилии, мою и еще одного парня. Схватился я за звездочку, из глаз брызнули слезы, в голове промелькнула вся восьмилетняя жизнь. Вспомнился сломанный соседский велосипед, в поломке которого несправедливо обвинили меня. Последнюю точку на мне поставила стая птиц в парке. Я шел домой, волоча за собой обгаженный воронами портфель, на улицу Ленина, 46, с Лениным в сердце, а не на груди.
Полуторка Одно время во дворе школы стояла полуторка. На каждой перемене, вместо того чтобы покурить, Леша Коробец садился в деревянную кабину и крутил баранку. Вроде, безобидное с виду занятие, да только заглянул туда Казакевич и ахнул: ни одного провода и прибора. Полуторку впоследствии перекатили за забор, а Лешка технологом стал на АвтоВАЗе. С АвтоВАЗом — это я наврал, конечно, но электрооборудование на наших «десятках» точно с полуторки.
Малая земля Заходит однажды на географию наш классный руководитель Валерий Александрович мрачнее тучи и с порога: «Где этот «книголюб» Леша?». Мы всем классом переглянулись, не понимая о чем речь. На урок литературы нам задали сочинение по классическому произведению эпохи «Малая земля». Книг в библиотеке школы не хватало, и работать с ними приходилось только в читальном зале. И вот Лешку ловят с брошюрой за пазухой на выходе из библиотеки. «Всякое крали,— причитала библиотекарша,— «Трех мушкетеров», Беляева, даже «Му-Му» Тургенева, но чтобы книжку стоимостью в три стакана кофе — первый раз». Насчет кофе она загнула,— ячменный напиток «Колос» хоть и был нашим основным пойлом, но назвать его кофе — выглядело аполитичней, чем заявление о стоимости печатной продукции. Любой автор гордился бы таким отношением к его детищу, а Леонид Ильич расцеловал бы, а не отчитывал на родительском собрании.
Норма А сколько историй, связанных с поездками на уборку хлопка! Сами понимаете, собрать норму среднестатистическому ученику практически невозможно. В очередной раз, пробездельничав весь день, начали думать, как выкрутиться. Нашли железяку, подсыпали землицы, набросали сверху помятого курака и начали репетировать сдачу на приемке. Я играл роль приемщика, Саня Лагутин — сдатчика белого золота. Объем хлопка в фартуке не соответствовал его весу. Получалось вроде циркового Никулинского номера с бревном: «Весело подняли!». При этом Санька скручивало пополам из-за тяжести фартука. Все сопровождалось едкими комментариями остальных хлопкоробов. После пятого дубля, повеселившись вдоволь, пошли сдаваться. Я думал, приемщик с телеги свалится. Ржали все, кроме мирно стоящего рядом ишака.
Медведь В девятом классе, будучи на хлопке, поселили нас в школе, длинном одноэтажном строении буквой «Г». На двери класса, в котором жили, стояла цифра «шесть». Кто-то подписал «палата». Юмор оценила только математичка Орлова. Рядом с классом под потолком висел плакат «Учиться, учиться ы ыще учиться». Поначалу было смешно, потом привыкли. После очередной пертурбации, нас объединили с «А» классом. Наставили еще раскладушек и жили так какое-то время. Моим соседом справа стал огромного роста паренек, своей походкой и телосложением напоминающий медведя. Калорий всем не хватало, а ему тем более. Бывало, пропадали харчи, но за руку никого не ловили. Однажды ночью слышу: возня рядом. Открываю глаза, «медведь» шарит руками под раскладушкой. Посмотрел на меня и вытащил из-под нее две консервные банки — сгущенку и сайру. Все хорошо, только открыть нечем. «Щас»,— сказал «мишка» и достал из сумки пассатижи. Аппетит у меня пропал, да и нехорошо как-то было. Все равно, думаю, не откроет, повернулся на бок и заснул. Наутро, естественно, никто ничего. Запах сайры, никуда не спрячешь, поэтому начал искать вскрытую банку. Она лежала под раскладушкой. Так над сайрой мог поиздеваться только советский человек. Банка была смята с одной стороны и разгрызена с другой. Создавалось впечатление, что сайра помогала ему изнутри, не выдержав издевательств. Лишь самая гордая ее часть осталась в замятом отсеке, так и не увидев свет.
Тигр Много приятных воспоминаний, связанных с Михаилом Данияровичем, преподавателем узбекского языка. По его предмету я имел твердую четверку. Нельзя сказать, что я полиглот. Просто во внутреннем ящике первой парты у окна, за которой я сидел, всегда лежали проверенные контрольные работы предыдущего класса. Не наглел, переписывал только исправленные. Михаил Даниярович ставил двойки, выгонял с уроков, мы посмеивались над ним, но не злобно. Однажды он разозлился не на шутку. До конца урока осталось минут пятнадцать. Шум сзади, не оборачиваюсь, боковым зрением вижу пролетающий колпачок от ручки. Летел он, как в замедленных кадрах. Завис в мертвой точке над ним и коршуном к лысине. Тогда я впервые увидел узбекского тигра.
Пожар Ничто так не пробуждало любви к химии, как пожар в химической лаборатории, расположенной напротив школы. Лаборатория состояла из девяти одноэтажных строений, стоящих друг за другом буквой «П». Входные двери каждого из них выходили в небольшой дворик. Чердак одного из помещений, стена которого граничила с жилым двором, давно обжили местные мальчишки. После очередного химического эксперимента с марганцовкой, магнием и спичками юные химики не справились с пламенем, и, решили не отнимать «хлеб» у пожарников. Первыми к месту возгорания прибыли военнослужащие шефской воинской части. Минут через десять подъехали и пожарники. Свидетели огненной стихии рассказывали, что пожарные и солдаты вытаскивали в первую очередь телевизоры и бытовую технику, показывая с каждым разом все большие размеры кинескопов. За несколько часов пожар потушили. А через неделю разведгруппой, состоящей из прогульщиков школы, распространялись слухи и невероятные истории о находках на пожарище. Несмотря на охрану сгоревшей лаборатории, ученики школы стаями и косяками откапывали на месте пожара новые пробирки, химреактивы и даже микроскоп. Дину Васильевну обуял восторг. Такого интереса к ее предмету она не помнила с начала преподавательской деятельности. Но постепенно, с пополнением химстеклотары, восторг сменило разочарование. Она поняла, домой юных химиков с откопанным не пускали, а мусорка была забита. На пожаре нетронутой осталась только комната, в которой находились опасные химреактивы, но и ее вскрыли. Вы видели, как стелются ранним утром по зеленой траве пары брома? Навсегда останется в памяти, если уйти вовремя. Каменная башка Сбежав в пятницу с седьмого урока, который вел Ильдар Мунирович, я, Сервер и Тимур, купив пива, пошли к Тимуру — он хвалился копченым сомом. Прошли через сквер, в центральном парке стукнули пару раз по автоматам с газированной водой. Минуя летний кинотеатр «Ватан», добрались до пересечения улиц Энгельса и Узбекистанской. Здесь на углу, рядом с гастрономом и проживал одноклассник. Зашли в дом и, пройдя сквозь большую комнату, оказались в небольшом и уютном дворике, посреди которого стояла тахта. Периметр двора огораживал невысокий забор, обвитый виноградной лозой. Быстренько достав из холодильника копченую рыбу и запивая ее пивком, завалились на тахту, обсуждая какие-то школьные проблемы. Внезапно за забором появились признаки жизни. Глухие и сильные удары по чему-то мягкому сопровождались странными выдохами, более похожими на покрякивания ребенка. Тимур махнул рукой, а нам стало интересно, и мы подошли ближе к забору. Сквозь щель досок и заросли соседских кустов мы увидели два мешкообразных предмета: один висел на турнике, другой прыгал рядом в длинных красных трусах. На руках у прыгуна были серые боксерские перчатки. Улыбку вызвало не глупое выражение лица боксера, а тонкий голосок, не соответствующий его комплекции. Услышав смех, тяжеловес повернулся в нашу сторону и постарался сделать, как ему казалось, строгое лицо, что еще сильнее спровоцировало смех. Тимур нарочито громко позвал нас. Решили не нагнетать обстановку и продолжили поедать сома, потому что пиво уже кончилось. Но хмельное и игривое настроение дало о себе знать. Шкурка от последнего куска рыбины полетела через забор. Со смачным шлепком, истекая жиром, она приклеилась к груше. Лицом, которое показалось над забором, можно было лечить заикание. Вспомнил его только недавно, посмотрев фильм «Каменная башка». Пират Немного было среди школьников запоминающихся личностей. Бывает, увидишь человека только мельком — и в осанке, походке или манере общения чувствуется ум или сила, иногда и то и другое. А бывает, смотришь по пять часов в день на человека, а сказать о нем нечего. Бесились, на перемене на втором этаже возле туалетов и случайно толкнули кого-то из ребят на проходящего мимо старшеклассника. Одной рукой с разворота, схватив за грудки бедолагу, он пригвоздил его к туалетной двери с таким грохотом, думали, дверь не выдержит. Отпустив потерпевшего, оглядел нас, как подопытных кроликов, и двинулся дальше. Небольшого роста, коренастый, с ногами монгольского всадника, он шел по коридору вразвалочку, словно по палубе пиратского судна. Только шум бегущей воды в унитазах вернул нас к действительности. Второй раз я увидел его на местной Красной площади, когда готовились к очередному празднику. Он «метелил» двух пацанов из другой школы, между рядами. В тот день мы гордились нашей школой, как никогда. Землетрясение Сколько радости приносило очередное землетрясение: падение цветочных горшков с подоконников, перепуганные лица учителей и неорганизованный план эвакуации! Все это нам казалось развлечением. Ученики с учителями выбегали на улицу и, сгрудившись перед школой, с надеждой думали: «А может, она рухнет?». Надо отдать должное строителям. Вот кому надо было доверить коммунизм строить! Богатыри не мы Это сейчас, по прошествии почти тридцати лет, с трепетом относишься к историческим документам или артефактам. Разве мог ты предположить, что родишься в городе, где построил свою обсерваторию Улугбек. Нашел свое последнее пристанище Тимур. Пройдя огнем и мечом по первым поселениям, давшим жизнь городу, в котором живешь сейчас. В то время, на уроках истории, мы посмеивались, когда Петр Иванович неожиданно задавал вопрос: «Что такое секс?» — и, после дружного хихиканья, сам же отвечал: «Секс — это пол», что тоже вызывало улыбку. К чему это относилось, мы не понимали. Когда класс не был готов к уроку, он, направляя указательный палец в нашу сторону, с надрывом произносил: «Богатыри не вы». Те, кто знал продолжение стихотворения, автоматически продолжали его про себя. Но были и такие, кто потом спрашивал: «Какой секс? Какие богатыри?» Золотые зубы Мечта каждого самаркандца — родиться с золотыми зубами, а кому не повезло, приходилось посещать местного дантиста. Первая моя встреча с ним, а точнее с ней произошла при общем школьном осмотре. Нашла какие-то дырки, назначила время. Ради такого случая меня отпустили с биологии. При первом прикосновении бормашинки к зубам, кроме страха и боли, я услышал знакомый звук. Почувствовав вибрацию, вспомнил: так звучал и вибрировал купленный мною новый молоток, обтачиваемый на уроках труда для того, чтобы сдать его как сделанный вручную. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже. Вспоминалась недавно прочитанная книга о пытках над партизанами. Внезапно наступила тишина. Сфокусировав взгляд, я увидел в руках доктора тонкую иглу для удаления нервов. Все остальное — как в тумане. Потом, качаясь, проходя по холлу мимо фотографии Суровцева, почему-то подумал: «Даже Борис Николаевич сегодня печальней обычного». Впоследствии мой товарищ Беня объяснил мне, прежде, чем удалять нерв, его надо умертвить мышьяком. Вспомнил Сталина и его врачей-вредителей. Может, они не врачи были, а просто вредители? Агалык Часто с одноклассниками выезжали за город. В этот раз отправились в Агалык. Поехали всемером. Сели в Старом городе в полупустой ПАЗик, сложив пожитки на задних сидениях. Четверо из нас занимались единоборствами, поэтому кроме харчей взяли с собой кимоно. Пока ехали смеялись над своими рожами, отражавшимися в никелированных трубах. За окнами тянулась буденновская дорога. Старики утверждали, по ней шел бороться с басмачами Семен Михайлович Буденный. Однажды, во время ночевки караул его отряда зарезали бандиты. В отместку, красноармейцы вырезали близлежащий кишлак. Не оставив в живых никого, ни взрослых, ни детей. В последствии от домов в кишлаке осталась груда саманных кирпичей. Конечная остановка, три пионерских лагеря. Один из них «Строитель». В этом лагере отдыхал мой младший брат. Хватило его на четыре дня. Затем сбежал. После пионерского раздолья шли полчаса, места очень живописные: горы, речка небольшая, но очень холодная. Ловля рыбы в таких местах заключалась в быстром засовывании рук под большие глыбы. Рыба пряталась в норах. Расположились у подножия невысокой горы. Кто-то стал накрывать поляну, раскладывая на покрывале еду, кто-то пошел тренироваться, надев кимоно. Только присели за дастархан, услышали шум сверху — на нас катился огромный камень. Через пять секунд картина была не менее живописна. Все, что мы хотели съесть, было раздавлено огромным валуном. Впечатление создавалось такое, будто по одеялу с разложенными на нем продуктами проехал танк. Посмотрев, откуда прикатился сюрприз, мы оторопели. На нас, словно с трибун амфитеатра «дружелюбно» смотрело человек пятнадцать аборигенов. В глазах местных светилось ожидание праздника. Так смотрят каннибалы на свой ужин. Реакция с нашей стороны не заставила себя ждать. Мы, как гладиаторы ринулись наверх. Метров через пять так же внезапно остановились. Наш маневр напоминал проверку на вшивость. Ряды индейцев немного дрогнули, но бугор сидел на корточках, не шелохнувшись. Затянувшуюся паузу оценили бы только во МХАТе, поэтому начали искать консенсус. Нариман, единственный, кто хорошо говорил по-таджикски, после первых козырей типа: «А этого знаешь? А того?» — перешел к конкретике: «Чо надо?». Бугор что-то коротко сказал. Мысль о каннибализме и жертвоприношении стала доминирующей. Посмотрев в направлении взгляда вождя, все понял. Андрюха среди нас выглядел самым прикинутым: джинса, батник, очки-«капли» с зеркальными стеклами в стиле «Танцор диско». Спой мы «Джимми, Джимми, ача, ача», и нас бы отпустили с миром. Повезло, юмор в горы завозили вместе с солью, поэтому сошлись на «каплях». Весь обратный путь шли молча, сопровождаемые передовым отрядом апачей. Сервер Говорят, Екатерина Вторая в слове «ещё» делала четыре ошибки. Сервер Г. в нашем классе в слове «вариант» делал пять ошибок. Просил перед сдачей проверить его диктант, но, прочитав первое слово «Врянт 1», говорил ему – бесполезно. Он не обижался. Нельзя не отметить этого парня, пришедшего к нам в седьмом классе. Высокий, крепкий, наглый. Школа немного вздрогнула, но проглотила его. Какие трели он выдавал на уроке музыки, играя на расческе с листком бумаги «Долю воровскую»! Учительнице в итоге пришлось искать ноты этой песни и слова. По узбекскому языку у него была тройка не потому, что он его не знал, напротив, он знал и узбекский, и таджикский. В его лексиконе было много таких слов, о которых не догадывался Михаил Даниярович. Сколько почерпнули от него все те, с кем он общался! Я теперь мог запросто отнять у пионеров в парке мелочь или вынести бутылку ноль семь «Розового столового» за 98 копеек из магазина бесплатно. Стянуть пирожное с лотка в центре — это классика. Он мог серьезно спросить у аптечного лоточника, стоящего там же в центре, есть ли у него гондоны? Затем купить и засунуть их в автобусе какой-нибудь даме в сумку. Однажды он давал мастер-класс знакомства с девушкой. В автобусе подошел к кондукторше, сидевшей на своем месте, положил ей руку на выглянувшее из-под юбки колено и начал что-то рассказывать. Она улыбнулась, сверкнув золотыми зубами, но руку не убрала. Когда у него заканчивались деньги, он обилечивал пассажиров в транспорте. «Заяц-адам» всплакнул, увидев перед собой усатого молодого человека с недетским лицом. Говорят: «Лучший контролер — это совесть». Неправда, лучший контролер — это Сервер. Самаркандские пенаты Однажды, возвращаясь из Томска, на одном из отрезков моего пути Ташкент — Самарканд сел в плацкартный вагон. Специфический запах вагона, перемешанный с запахами тамбура и туалета, как визитная карточка наших железных дорог, присутствовал в каждом поезде Союза. Попутчиками оказались два студента: девушка и парень. Судя по их воркованию, дело у них шло к свадьбе. Поговорив немного для приличия, легли отдыхать. Простыни, естественно, никто не брал: плохой тон, да их и не предлагали. Примерно в час ночи проснулся от влюбленного храпа соседей. Пришлось перелечь на свободную верхнюю полку дальше в вагоне. Только заснул, чувствую, будит кто-то. Открываю глаза. Стоят двое: попутчик-узбек и кореец. Оба с напряженными лицами. Кореец спрашивает: «Ну что, спишь?». Хороший вопрос спящему и, главное, вовремя. Я сам когда-то задавал такие вопросы: «Закурить не найдется?» или «Ты кого на х** послал?». Знал, после них будет удар в ухо или глаз. Удара не последовало. «Гап есть»,— продолжил кореец и, мотнув головой в сторону тамбура, пригласил на разговор. Достал кроссовки из-под скрученного матраца, который был мне вместо подушки. Попутчик-узбек, нервно суетясь, остался у моей сумки. Ежу понятно, будет шмонать. Я не волновался. Все ценное было на мне. Зайдя в тамбур, закрыл дверь. Оглядел корейца повнимательней. Старше меня года на четыре, плотного телосложения, смотрит прямо. Что-то меня напрягло в этой ситуации, не похоже было на «гоп-стоп». Либо обознался пацан, либо что-то серьезное. Начал он издалека: «Выпить хотели, а денег не хватает, добавишь?». Я достал из кармана надорванную треху: «Хватит?». Он посмотрел на нее и с радостным удивлением: «Так это же моя треха!». Лучшего способа, чем ударить его головой, не придумаешь — с руки и ноги было неудобно. Он как чувствовал, сделал шаг назад и полез в карман. Второй открыл дверь, покачал головой: «Ничего». Кореец, немного расслабившись, достал из заднего кармана «ксиву». Изменив тон, сказал: «Братан, извини». Затем выпивая вместе купленную у проводника бутылку, они рассказали, что на предыдущей станции села бригада «гастролеров» и обчистила поезд. Смели все, что плохо лежало, в том числе куртки у моих попутчиков. Студенты грешным делом подумали на меня. Захмелев, каждый из нас рассказывал о своем. Кореец — как «эти собаки» выгоняли его с четвертого курса юрфака, а я — про то, как мы со Славиком «этих собак» ели. Тухтахон Рахимовна Одно время Самарканд, как и всю страну, захватила волна кооперативов. Отец моего соседа по подъезду Рубика участвовал в этом движении, представляя два кооператива. В одном из них вязали сетки-рабицы, в другом — делали сумки из мешковины с изображением и ручками из бельевой веревки. Что касается сеток, к ним претензий не было ни у кого. Изображения на сумках оставляли желать лучшего. Чем ближе я узнавал Рубика и его семью, тем больше находил сходство Пугачевой с распущенными волосами и тетушки Ашхен. Двух солистов из группы «АББА» с его двоюродными братьями Араиком и Жориком. Когда к ним приехал родственник из Армении, маленького роста и абсолютно лысый, я думал, появятся сумки с портретом Хрущева. Появились железные пуговицы «Мантана» (через «а») с изображением общипанной курицы. Я подколол его однажды, поинтересовавшись: «Курицу вы с Беллы рисовали?». Иногда он делал добрые дела, и однажды в порыве предложил: «Может, тебя на сумке нарисовать?». Отказавшись от такой рекламы, понимая, что буду одним из солистов «АББА», попросил его изобразить учительницу по узбекскому языку, написавшую на нас докладную директору. Она замещала Михаила Данияровича, болевшего уже две недели. Описал ее вкратце, да ему, видимо, неважно это было. Как настоящий художник, он выхватывал суть. Недели через две (я уж и забыл) приносит. С простой серой сумки на меня смотрело до боли знакомое лицо, казалось, еще немного — и оно запоет: «А-а-арле-е-екино, Арлекино...» Снизу большими буквами было подписано: «Тухтахон».