Предыдущая публикация
Глава восьмая.
Тисифона. [«Загадка Сфинкса. Сказка про древних богов, богинь, царей и богатырей»].
Если бы не Антигона, Эдип недалеко ушёл бы от Фив, ослепший, беспомощный, потерявший надежду и отчаявшийся. Он не выжил бы один, без помощи, и стал бы наверняка добычей диких зверей. Антигона с первыми лучами солнца, едва лишь забрезжил день, устремилась вслед Эдипу по дороге, ведущей в сторону Афин.
Девушка обнаружила отца не очень далеко от Фив, обессиленного и измождённого. Она промыла в ручье его раны и постаралась, как могла, утешить. Беглецы подкрепились, благо Антигона предусмотрительно захватила с собой из города кое-какие продукты. Вместе они медленно побрели по афинской дороге. Спустя несколько дней отец и дочь добрались до Колона – маленького поселения близ Афин, где был храм Зевса и где издавна находили себе приют изгнанники со всех краёв Эллады. Здесь Эдип с Антигоной и обосновались в небольшой хижине на отшибе, которую им разрешили занять местные жрецы. Чувствовал себя Эдип очень плохо. И физическое, и моральное его состояние было удручающим. Одна только Атигона была способна, да и то всего лишь на короткое время, умерить его отчаяние и скорбь.
И без того тяжёлое состояние изгнанника стало ещё хуже, когда в деревню стали доходить известия о последних событиях, случившихся в Фивах, и разделе власти между Этеоклом и Полиником. Многочисленные путники, останавливавшиеся в Колоне, рассказывали взахлёб о вступлении Этеокла на трон и последовавших за этим многодневных празднествах. Слушая эти истории, часто приукрашенные разными выдуманными подробностями, Эдип начинал испытывать всё более и более возраставшую обиду на сыновей. Эта обида переполняла его и постепенно превращалась в его и без того помрачённом сознании в гнев и ненависть. Эдипу не давала покоя мысль о том, что его сыновья не идут к нему на помощь, забыли его и бросили на произвол судьбы, думая только о власти и царстве.
Эти тяжёлые мысли ни на мгновение не отпускали Эдипа, и он всё сильнее наполнялся злобой. Эдип был, можно сказать, на грани безумия. Однажды он подслушал очередной рассказ каких-то бродяг о роскошной церемонии вступления Этеокла на трон, и тут Эдипа словно прорвало:
– Будьте вы прокляты! – вскричал он. – О боги! Возмездия! Я прошу возмездия неблагодарным сыновьям! – восклицал Эдип, потрясая руками.
– О, богиня возмездия Немезида! Демоны Тартара! Отомстите за меня! Отомстите моим недостойным сыновьям! Пусть они возненавидят друг друга! Пусть они страдают так же, как страдаю я! Пусть злые напасти обрушатся на их головы!
Его жалобы, молитвы и проклятия не остались неуслышанными.
Глубоко, почти на самом дне чёрного и жуткого Тартара, на берегу озера мёртвых сидела в мрачном оцепенении зловещая Эриния Тисифона. Змеи свисали с её головы и лениво шевелились в ядовитых водах Коцита. Услышав мольбы и проклятия злосчастного Эдипа, Тисифона медленно задрала голову и стала озираться по сторонам своими налитыми кровью страшными бельмами. Затем она поднялась на ноги, змеи на её голове вздыбились с шипением, и Эриния, как выпущенный из пушки снаряд, устремилась вверх.
Она так спешила, что даже не воспользовалась имеющимися на мысе Тенар и в Эпире выходами из царства Аида в наш мир, а вместо этого ринулась прямо к своей цели, не разбирая дороги и разбрызгивая, как грязь, вековые пласты гранита, оказывавшиеся на её пути.
У Эдипа после приступа безумия внезапно наступило что-то вроде просветления сознания, и изгнанник теперь с ужасом вспоминал те проклятия, которые он обрушил в исступлении на головы Этеокла и Полиника. Внезапно земля задрожала под его ногами. Слепец вскочил и, спотыкаясь и наталкиваясь на препятствия, кинулся, вытянув вперёд перед собой руки, к выходу из жилища. Едва он выскочил наружу, как ветхое строение рассыпалось. Скала, к которой лачуга была пристроена, в этот самый момент с громовым треском раскололась пополам, и из открывшейся пещеры в мир шагнула Тисифона.
Эдип, хоть и не имел возможности видеть, но почувствовал её присутствие и задрожал всем телом.
– Подойди ближе, – прозвучал в его ушах страшный голос, от которого кровь застывала в жилах.
– Нет! Постой! Вернись туда, откуда ты пришла! – закричал Эдип и повалился на землю у ног Эринии. – Прошу тебя! Нет! Забери меня! Не трогай никого больше! Пощади моих сыновей!
Тисифона, не говоря ни слова, ухватила его когтями за голову и подняла перед собой, так что ноги Эдипа болтались в воздухе. Затем она швырнула тело на камни и, взмыв в воздух, понеслась по небу. Змеи неистово шипели и извивались на голове Эринии, из разинутой чёрной пасти вырывались языки пламени, рассекаемый воздух рассыпался снопами искр. Она достигла горы Киферон, опустилась на выступ скалы, обратила свой взгляд в сторону Фив и испустила пронзительный протяжный вой. Гадюки на её голове разом все одновременно зашипели и завизжали.
Этот вой, который вмиг разнёсся и достиг самых удалённых уголков Эллады, был так нестерпим для слуха, что даже домашние животные заметались в своих стойлах. Матери в ужасе поспешно схватили своих детей на руки. Люди зажмуривались и зажимали уши, а звери и птицы устремлялись безоглядно прочь, подальше от этого жуткого вопля Эринии.
Вой Тисифоны достиг даже вершин Олимпа и стал неприятной неожиданностью для Зевса. Эриний, вставших на путь мщения, часто не в силах остановить даже всемогущие боги. Никто, конечно, не мог отрицать, что эти жуткие существа приносили в мир своеобразную жестокую справедливость, ведь жертвами Эриний обычно становились те, кто сам был повинен в тяжких преступлениях. Эти неумолимые демоны мщения беспощадно преследовали своих «подопечных» и губили их. К сожалению, месть Эриний часто превосходила не только реальную вину тех, кого они карали, но и выходила за любые мыслимые и немыслимые границы. Вырвавшись из Тартара, они вовсю давали волю своей неистовой злобе. Тисифона вместе с сёстрами Мегерой и Алекто были способны устроить самую настоящую бойню и кровопролитие. Бывало, что и богам от них доставалось. Остановить Эриний было никак невозможно до тех пор, пока они не насытят свою жажду мести.
Зевс, обеспокоенный происходящими событиями, повелел немедленно собирать совет богов, чтобы принять решение, как действовать в такой ситуации. Положение было непростое. Унять Тисифону не представлялось возможным, но и оставаться в стороне, предоставив Эринии заправлять всем по собственному усмотрению, Зевс тоже не мог допустить.
Тисифона тем временем, как серая тень, влетела бесшумно в спящие Фивы и взошла никем не замеченной в царский дворец. Пока она шла по тёмным безлюдным переходам, мелкие чёрные змейки соскальзывали с неё и быстро расползались по дворцу. Приблизившись к царским покоям, около которых, погружённые в гипнотический сон, вповалку лежали стражники, Тисифона прямо сквозь закрытую изнутри на засов дверь вступила в спальню Этеокла.
Новоизбранный царь крепко спал в своей постели. Тисифона подошла вплотную к кровати и некоторое время смотрела на него своими страшными глазами, а затем выдернула небольшую извивающуюся чёрную змею из своей шевелящейся гривы и бросила её на грудь Этеокла. Змея быстро проползла к голове спящего и юркнула внутрь его приоткрытого рта.
Этеокл подавился во сне, судорожно закашлялся, схватился обеими руками за горло и проснулся. Он сел на кровати, весь покрытый холодным потом.
– Что это со мной приключилось? – пробормотал он испуганно.
В этот момент дверь в его покои с лёгким скрипом приоткрылась, и в комнату вошёл Тиресий. Он был, что удивительно, без сопровождения поводыря.
– Как ты сумел пройти сюда ночью, Тиресий? – спросил Этеокл.
– Убей брата, или он убьёт тебя и завладеет твоим царством, – произнёс предсказатель.
– Да, да. Это нужно обдумать, – отвечал Этеокл.
– Убей его, убей его, – настойчиво повторял слепой прорицатель.
– Тиресий, ты не ответил на мой вопрос. Как ты прошёл сюда?
Лицо Тиресия внезапно задрожало, и вид его стал меняться. И вот, вместо старого прорицателя, перед царём стоял старик в царских одеждах, с седой бородой, весь в крови и с разрубленной головой. Этеокл завопил от ужаса, скатился с кровати на пол и… проснулся. Комната была пуста и заперта изнутри на засов. В окно ярко светила полная луна.
Этеокл почувствовал, что его переполняет дикая ненависть к Полинику.
– Креонт! Слуги! Сюда, ко мне немедленно! – закричал он, широко распахнув дверь. По дворцу затопали и загремели доспехами люди.
Его брат, Полиник, в это время находился в своей комнате, в дальнем крыле дворца. Ему не спалось этой ночью, и он даже успел заметить в лунном свете несколько мелких червеобразных змеек, которые юркнули сквозь узкое пространство под дверью, быстро расползлись по помещению и, видимо, попрятались по щелям. Полиник испытывал всё возрастающее беспокойство, которое переросло в страх и панику, когда он услышал, что во дворце начались движение и суета. Вдруг он услышал негромкое царапанье в дверь. Полиник открыл дверь и увидел старого Форбанта. Старик приложил палец к губам, призывая Полиника к тишине, и шёпотом сказал:
– Беги из города. Креонт и Этеокл собираются убить тебя. Не медли!
Полиник не заставил себя просить дважды. Он нахлобучил на голову шлем, схватил меч и щит, взял шкатулку с драгоценностями и засунул её в мешок, затем выскользнул из дворца и, спустя несколько минут, уже был у городской стены. Изумлённый стражник не проронил ни слова, когда Полиник приоткрыл ворота, выбежал наружу и скрылся в ночной мгле.
[Продолжение следует]
© 2023
Следующая публикация
Нет комментариев