#живыестраницы

- Боренька, сынок, это мама, - раздался в трубке тихий голос..
Бориса всегда раздражала манера матери говорить, что это звонит она. Словно он её голоса не знает.
Сколько раз объяснял ей, что при звонке на экране появляется имя звонившего, поэтому он знает, что звонит она.
У мамы был старый кнопочный телефон. Он купил ей современный, с большими возможностями, но мать отказалась.
- Стара я уже для новых возможностей.
Подари лучше… Зинаиде.
Ей дочь такие подарки не делает. Она рада будет.
Зинаида обрадовалась телефону, быстро его освоила.
Борис не просто так подарил ей телефон, а с умыслом, чтобы если что с матерью случится, Зинаида тут же позвонила бы ему. И внёс в адресную книгу телефона свой номер.
- Мам, я знаю, что это ты, - улыбнувшись, сказал Борис. – У тебя всё в порядке?
- Сынок, я в больнице.
От этой новости по спине Бориса пробежал холодок.
- Что случилось? Сердце? Давление? – торопливо расспрашивал он.
- Операцию мне завтра будут делать. Грыжа у меня воспалилась.
Сил терпеть нет.
- Что же ты раньше не позвонила?
Мам, я приеду завтра, заберу тебя в город. Тут и больницы лучше, и хирурги отличные.
Мам, прошу тебя, откажись от операции, - горячился Борис.
- Сынок, не беспокойся. Ты помнишь Филиппа Петровича? Он очень хороший…
- Мам, послушай меня, я приеду завтра утром, - перебил Борис мать. –
До тех пор откажись от операции, - он кричал, потому что голос матери стал едва слышим.
- Не беспокойся.
Всё будет хорошо, сынок.
Я люблю тебя … - В трубке вдруг раздались короткие гудки.
Борис посмотрел на экран.
На тёмном фоне горели цифры – десять минут после полуночи.
Последние слова матери прозвучали глухо, словно издалека.
Мать никогда не звонила так поздно. Что-то не так. Борис набрал номер матери, но никто не ответил. Он набирал снова и снова – безрезультатно.
Борис встал из-за компьютерного стола и посмотрел в окно. Вторые сутки шёл дождь со снегом. По хорошей дороге до деревни ехать часов пять, а в такую погоду все шесть выйдет. Нужно выезжать прямо сейчас, чтобы не гнать, но успеть до операции. Кто знает, во сколько они начнут.
Дорогу до материной деревни наверняка развезло. Но он же не в деревню поедет, а до больницы в райцентре.
Борис выключил компьютер и начал собираться.
Выходя из квартиры, вспомнил, что не взял зарядку для телефона. Он вернулся, взял зарядку и вышел в прихожую.
«Если забыл что-то и вернулся, при выходе из дома посмотрись в зеркало», - вспомнил он слова матери. Борис глянул на своё отражение. Лицо уставшее, взгляд тревожный.
«Мать сказала, что всё будет хорошо, а она никогда не обманывала меня», - сказал себе Борис и вышел из квартиры.
Уже в машине задумался, не позвонить ли Зинаиде. Они с матерью соседи, дружат сто лет. Но это он работает по ночам, а в деревне спать ложатся рано. Но почему не позвонила Зинаида? Он ведь предупреждал её.
Снова вернулась тревога за мать. Мотор прогрелся, и Борис выехал со двора.
Сколько раз уговаривал мать переехать к нему.
Квартира у Бориса большая, места хватит.
Но мать отказывалась. «Сынок, ты молодой, я мешать буду. Мне и здесь хорошо. Никуда не поеду».
Ах, мама, мама. Чего же раньше не позвонила? Всегда стеснялась побеспокоить лишний раз, быть кому-то в тягость.
Борис вспомнил разговор с матерью. Только сейчас понял, что его встревожило. Какой-то странный голос у неё был, глухой, словно через преграду какую говорила. А последние слова и вовсе еле разобрал. И голос виноватый. Подумала, наверное, что разбудила его среди ночи. Так поздно она никогда не звонила.
Грыжа у неё давно, на непогоду реагировала, болела. Но мать тянула, не оперировалась. То огород сажать надо, то наоборот, урожай собирать, то Зинаида простыла, не может её бросить. Всегда находились какие-то отговорки.
А сам? Вроде недалеко живёт, машина есть, но времени навестить мать всегда не хватало. Тоже находил себе какие-то оправдания.
Мать он помнил доброй и ласковой. Но за дело и отругать могла, а то и отходить тем, что под руку попадалось. Не обижался, когда за дело. Было это не часто, потому и помнилось хорошо.
Когда, лет в шестнадцать, первый раз пришёл домой под утро, она не спала, ждала..
Посмотрела на него разгорячённого и расслабленного от поцелуев, строго так посмотрела, а потом сказала:
- Куда торопишься?
А как жениться придётся? Готов? Ведь волком выть потом будешь. Иди спать, глаза б мои на тебя не глядели. – И отвернулась.
На следующий день она не смотрела в его сторону. Борис помнил, что было это в сто раз хуже её крика.
Потом, когда мать отошла, спросил:
- Ты чего взъелась на меня?
Все гуляют. Ты разве не гуляла по ночам? Любовь, молодость и всё такое.
И мать рассказала, как, так же, как он, влюбилась в семнадцать лет. Как любилась ночами под соловьиное пение. А когда забеременела, её возлюбленный струсил и сбежал.
Спас её от позора Борькин отец. Сказал, что это он с ней гулял. Назначили свадьбу. Но незадолго до неё, во время уборки картошки произошёл выкидыш.
Отец всё равно женился на матери. А Борька родился лишь через восемь лет…
Темно, дорога монотонная, машин мало. Глаза сами собой закрывались.
Пару раз Борис чуть в аварию не попал.
Первый раз очнулся, будто кто толкнул его. Вскинулся, а он по встречной полосе едет. Хорошо, дорога пустая была.
А второй раз чуть в кювет не улетел, сам не понял, как успел вывернуть руль. Включил радио погромче и орал песни вместе с ним, чтобы не заснуть. Так и доехал.
В больнице, старом кирпичном двухэтажном здании, горела пара окон. Работали в ней всего три врача: терапевт и хирург с ассистентом. Сложные случаи отправляли в город, с мелкими операциями справлялись сами.
Борис позвонил в дверь. Думал, придётся долго ждать, но дверь открылась довольно быстро, не смотря на ранний час – половина седьмого утра.
Медсестра окинула взглядом Бориса, заглянула за его спину.
- Чего тебе? Приём с восьми начнётся, – сухо сказала она, когда поняла, что это не пациент, да ещё чужой.
- Я к матери. Ей сегодня должны операцию делать. Климова Надежда Васильевна.
Медсестра с минуту смотрела на него.
- Зайди. Сядь тут, я сейчас, - сказала она, заперла входную дверь и ушла.
Борис осмотрелся.
Комната маленькая. Окна на половину закрашены белой краской. Пустой стол, стул и топчан у стены, застеленный коричневой медицинской клеёнкой в тёмных пятнах. Тоскливо.
Минут через десять в комнату зашёл доктор. Борис его вспомнил.
В пятом классе мать привозила его в больницу. Болел живот. Думала, аппендицит. Доктор помял живот, спросил, когда стул был. Борис не помнил.
- Срочно в туалет сходить.
Можно клизму сделать, - сказал матери доктор.
Но Борис испуганно замотал головой. Дома мать заварила ягод и какой-то травы, через три часа его хорошо прочистило.
- Филипп Петрович? – спросил Борис.
- Дело вот в чём, – начал тот не ответив на вопрос. – Надежда Васильевна Климова умерла вчера.
- Как?
Операция ведь на сегодня была назначена. Она звонила, сказала… – Борис ничего не понимал.
- Вчера утром сделали операцию, но… поздно приехала…
Умерла вечером.
- Как?
Она мне в половине двенадцатого ночи звонила, сказала, что операция сегодня. Я сорвался, хотел забрать её в город… - Борис резко замолчал, достал из кармана телефон, посмотрел на недавние вызовы. Никакого звонка от матери не было.
Приснилось, что ли?
- Любовь Дмитриевна, принесите вещи Климовой. - Доктор смотрел на Бориса с сочувствием.
- Вы в порядке?
- Да. Я не понимаю, ведь был звонок, я не сошёл с ума. Мама сказала, что … - Борис сел на топчан, закрыл лицо ладонями.
Тут в кармане зазвонил телефон. Зинаида. Говорить не хотелось, не сейчас, он сбросил звонок.
- Мне можно к ней? – хрипло спросил Филиппа Петровича.
Тот помотал головой.
- В морге она.
Не советую.
Вы лучше гроб закажите. Определитесь с датой похорон. Хоронить в деревне будете? Машину сразу закажите.
Если в город повезёте, дороже выйдет. Салон ритуальных услуг дальше по улице, увидите. Извините, мне идти надо.
Борис вышел на улицу. Небо серое, низкое, но дождь прекратился. Он сел в машину и поехал в деревню. Всю дорогу пытался понять, как мать могла позвонить ему.
Он слышал о подобных случаях, но думал, что это выдумки. Или доктор что-то напутал, или ему приснилось? Нет, он не спал, работал на компьютере. Он вообще рано не ложился никогда. Мистика какая-то.
Зинаида увидела его машину из окна, вышла, всплеснула руками, обняла, зарыдала, уткнувшись ему в грудь. Крепко вцепилась скрюченными узловатыми пальцами в рукава его пальто.
- Боренька, наконец-то.
Прости ты меня.
Я ей сколько раз предлагала «скорую» вызвать. Она ни в какую не соглашалась.
Упрямая же. Мол, пройдёт. Терпела. Когда уж ходить не могла, тогда только согласилась. Так её Фёдор на машине отвёз. Говорит, стонала пока ехали. Дороги у нас сам знаешь, какие, растрясло. Сразу в операционную забрали. Я не поехала с ними. В кабине места не было.
Прости, что не доглядела, Боренька-а-а, - заплакала Зинаида.
Борис увёл её в дом.
- Она звонить тебе не велела. Мол, нечего тревожить по пустякам. Я вчера вечером попросила Фёдора заехать в больницу, он и сообщил, что умерла. Прости меня, не знала, как сказать тебе.
- Ладно, Зинаида.
Чего уж теперь. Не вини себя.
Я сам хорош. Когда в последний раз был? Всё дела…
- Может, ко мне пойдём? Дом остыл, два дня не топлено, - предложила соседка.
- Нет, ты иди, я сам.
Зинаида ушла, а Борис огляделся. Чисто, только половик сбит у кровати, подушки примяты. Лежала, наверное. Он подошёл, поправил половик, а потом упал на кровать, уткнулся лицом в подушки и завыл в голос.
Очнулся от холода.
Встал, затопил печь. Не отвык.
В печке стоял чугунок с кашей. Не испортилась. Борис ел прямо из чугунка, мешая кашу со слезами, бегущими по щекам.
Вечером снова зашла Зинаида.
- У Надежды вот тут приготовлен узелок. – Она открыла шкаф, достала. – Надя показывала мне в прошлом году. Платье новое, тапочки, платочек. В общем, всё, что нужно.
Да ты не смущайся, у нас у всех этот узелок есть.
Все под Богом ходим. – Зинаида перекрестилась. – Ты там попроси, чтобы крестик на мать надели, не забыли.
Борис пошарил в кармане и вытащил оловянный крестик на чёрном шнурке.
- Отдали, значит.
Сам и надень. А то мало ли… Когда в больницу поедешь?
- Завтра утром, привезу сразу.
Вы скажите всем.
- Здесь хоронить будешь?
И правильно. Рядом с Колей будет. Я бабам скажу.
О поминках не заботься, всё сделаем.
Держись.
Ой, как же так?
Как я без неё? – Зинаида заплакала и пошла, вытирая глаза уголком платка. -
А как ты узнал? – Вдруг остановилась, не дойдя до двери двух шагов. - Я ведь так и не смогла позвонить тебе.
Или кто сказал?
- Она сама позвонила мне. Сказала, что операция завтра будет, то есть сегодня. Я и рванул в ночь, хотел забрать её и в город.
- Батюшки… – Зина села на край кровати. - Господи, помилуй. - Она стала часто и коротко креститься. Вдруг рука её замерла, не дойдя до лба в очередной раз. – Это что же получается?
Она сама тебе позвонила?
Не может быть. Если только у кого телефон взяла.
- Нет, Зинаида, со своего.
- Как же? Фёдор сказывал, что Надежда больно сокрушалась в машине, что телефон забыла дома. – Она задумалась, потом подошла к комоду и выдвинула верхний ящик.
- Вот же он, - оглянулась на Бориса.
Тот подошёл.
Долго смотрел на телефон. Потом включил его. Никаких исходящих звонков, с него не было. Он сам звонил ей неделю назад. Всё было хорошо.
- Ну надо же. Сама позвонила с того света, - растерянно сказала Зинаида.
А Борис думал: «Вот почему мне показался странным этот звонок. Голос у матери был тихий, виноватый. Мать так позвала его на похороны. «Люблю», - сказала в конце. Попрощалась.
Борис не смог сдержать слёз. Зинаида гладила его по спине.
- Ты иди. Я один хочу побыть, - сказал ей Борис.
- Хорошо, но если что, приходи. Надо же, кому скажу…- приговаривала она, идя к двери.
Борис посидел, уставившись в стену напротив. Потом встал, достал из ящика комода старый альбом с фотографиями, долго рассматривал. Мать везде улыбалась, молодая и красивая. А вот с отцом. Вот он маленький…
Ночью Борису приснилась мама. «Всё хорошо, сынок. Рада, что приехал», - сказала она.
- Мама! – Борис проснулся от собственного крика.
Больше заснуть не мог. Лежал, уставившись в непроглядную тьму, и вспоминал, вспоминал… Корил себя, что звонил редко, а приезжал и того реже.
Господи, если бы знал… Прощения ему нет.
Хотя…
В деревне ничего ни от кого не утаишь. Отец подрабатывал зимой в соседней деревне, помогал строить дом другу. Домой всегда ночевать возвращался. А потом вдруг по нескольку дней не являлся.
Однажды пришла Зинаида за солью и спрашивает:
- Твой снова не ночевал?
Смотри, Надька, как бы совсем от рук не отбился.
- Что ты болтаешь?
Он устаёт, торопятся, хотят достроить поскорее.
- Ага, устаёт он.
А в прошлый раз пришёл в наглаженной чистой рубашке. Выглядел сытым.
Бабы говорят…
- Я не слышала, а ты ничего не говорила. Поняла?
Уходи, - оборвала её мать.
А потом отец вернулся и больше уже не ходил в соседнюю деревню.
Мать с Зинаидой помирились. Всё стало по-прежнему. А через два года отец умер.
Завалился прямо на грядке, ткнулся лицом в картошку и уже не встал больше.
Мать простила отца, не упрекнула ни разу.
«Его простила и меня простит».
С этой мыслью Борис и заснул. Сказалась бессонная ночь накануне.
Утром он поехал в больницу. Мать лежала в гробу спокойная, отстранённая.
- Как живая лежит, - охала Зинаида.
Борис молчал, глядел сухими глазами. Наплакался.
Деревенские тянулись в их двор вереницей, прощались. На кладбище поехали несколько мужчин. Женщины остались прибрать дом, накрыть стол для поминок.
За столом о матери говорили хорошо, рассказывали, как помогала всем. А Борис и не знал ничего этого. Мать скромная была. Потом гости стали по одному уходить. Зинаида помогла вымыть посуду, прибралась в доме.
- Останешься на девять дней? – спросила перед уходом.
- Нет, приеду. Не могу здесь.
Зинаида кивнула, вздохнула. Борис вернулся в город. Вздрагивал от каждого звонка, ждал, что мама позвонит снова, но это была не она. Позвонила Зинаида.
- Я вот по какому поводу. Дом продавать будешь? Я покупателя нашла. Дом без хозяина начнёт разрушаться. Пусть уж живёт кто-то.
- Я подумаю, - ответил Борис.
- Понимаю, так я скажу, что продашь?
- Да.
На другой день позвонила бывшая жена. Как-то глупо разошлись. Но после жены он не мог ни с кем построить отношений. Мать ругала, советовала сойтись.
- Куда пропал? Не звонишь, не пишешь.
- Мать только что схоронил.
- Я сейчас приеду. – И через полчаса Людмила уже стояла на пороге.
Они долго разговаривали.
Борис смотрел на жену и думал, что у него никого больше нет, кроме неё. Может, мать права, чего искать?
- Мама хотела, что бы мы помирились, - вдруг сказал Борис.
- Правда? А ты? Я бы…
Борис закрыл её рот поцелуем.
Вот так...
Они с Людмилой снова вместе. Через год у них родилась дочка Наденька. Дом Борис так и не продал. Летом жили там, как на даче.
Иногда казалось, что мама рядом, радуется, глядя на них. На душе становилось спокойно и хорошо.
Звоните матерям почаще, говорите, как вы их любите. Они могут внезапно уйти, и уже ничего не справить, не сказать. Вы ведь их действительно любите, только не думаете об этом, пока они живы.
«Человек любит свою мать, почти не сознавая и не чувствуя этого, потому что это для него так же естественно, как дышать, и лишь в минуту последнего расставания он понимает, как глубоко уходят корни этой любви. Никакая другая привязанность несравнима с этой, потому что все остальные привязанности — дело случая, а эта — врожденная, все остальные возникают у нас позднее, случайно, а эта живет у нас в крови со дня нашего появления на свет»
©
Дзен Канал
Живые страницы
Спасибо за ваши комментарии и лайки👍 🤔💕💐