С КОНЦЕРТОМ В ГОСПИТАЛЬ (ИЗ ПОВЕСТИ "ТАЛЫЙ КЛЮЧ")

Лето красное пролетело. Отогрело нас, накормило. Хоть и своих у него забот и трудов много, но лето — не зима. И купаться успевали, и в лес ходить. Но дела не забывали. По-взрослому рассуждали: летний день зиму кормит. Весной распахали пришкольный участок и засадили картошкой, капустой, морковкой. Именно — распахали. Лопатами бы и не вскопать такое большое поле. В этом была Филькина заслуга.
Лошадей рабкооп передал заводу, и Филька ухаживал за оставшимся там быком. Большой, красно-бурый бугай был грозен и диковат. В ноздри животного было вставлено металлическое кольцо. Когда Филька выводил его на веревке, привязанной за кольцо, было просто жутко. Увидев людей, бык рычал и бил могучим копытом. Казалось, он вот-вот мотнет башкой и проткнет рогами тщедушного Фильку. Но Филька что-то ласково говорил зверю, и тот, как теленок, затихал мычал и подставлял морду под худенькую Филькину ручонку.
Филька, ухватившись за рога, забирался на спину быку, ездил на нем, как на лошади. А бугай только косился доверчиво и благодарно на своего повелителя.
Прозвище у быка было Булан, но Филька окрестил его почему-то Монтекристом.
Вот этого-то Монтекриста и приучил Филька к упряжке, научил ходить с плугом. Постепенно бугай перестал дичиться, и мы по очереди ходили за плугом, Филька гордо восседал на покоренном им «графе». Вздыбив участок жирными пластами, бугай помог нам проборонить его.
Потом на Монтекристе возили дрова. И даже в лес на прогулку раненых бойцов два раз прокатили...
В конце лета в главном здании школы разместили госпиталь. По школьному саду в пестрых и синих пижамах, на костылях, в бинтах ходили бойцы. Забот у нас прибавилось. Мы почти ежедневно бывали в госпитале. Появились у нас знакомые. Мы приносили раненым ягоды, слушали их рассказы о боях. Многие наши девчонки стали санитарками.
Когда начались занятия в школе, совет пионерской дружины решил подготовить концерт и выступить с ним и госпитале. Пионервожатая Шура Шмакова сказала, что мы пойдем с концертом не только в госпиталь, но и и деревню поедем. А самое важное, к празднику Великой Октябрьской революции мы должны подготовиться как следует. Если будут хорошие номера, нас включат и праздничную программу, и мы будем выступать в заводском клубе.
Мишка Хребет организовал ансамбль. Эвакуированная девочка из шестого класса Леда Иконникова играла на пианино, Вовка Егоров — на балалайке, а Владик Якушев —на мандолине. Я сочинил пьесу о ротозеях. Будто бы к нам на завод проник шпион, а Зинка Пахорукая, то есть вахтер в заводской проходной тетя Зина, не распознала в нем врага и пропустила через проходную, а он под склад с боеприпасами подложил взрывчатку и протянул шнур. И если бы не бдительность пожарника Старого Балтика Ивана Антоновича, склад взлетел бы на воздух. Но Иван Антонович, старый моряк, а теперь славный пожарник, заметил, как дымится шнур, бросился вперед и уже у самого склада потушил его. Чтобы поступок храброго, бдительного пожарника казался более значительным, мы решили, что Иван Антонович с пожарной каланчи должен спускаться не по лестнице, а по веревке, для скорости. А веревка оказалась короткая, он прыгнул, сломал ногу и на одной ноге доскакал до склада с боеприпасами, упал на горящий шнур и потушил его. Ивана Антоновича за это наградили медалью.
Роли мы разучивали добросовестно, придумывали все новые подробности. Сами смастерили костюмы...
Вот настал день, когда Шура объявила, что после уроков пойдем в госпиталь выступать. В госпиталь как раз в это время приехал какой-то военный начальник.
Нам и хотелось, чтобы он пришел на концерт, и было страшно. Вдруг ему не понравится, и он расскажет потом на фронте, что мы плохо подготовились.
Очень волновались. В красном уголке соорудили сцену. Повесили занавес. Из фанеры смастерили пожарную каланчу. Соорудили в точности похожую на настоящую проходную, прибили на ней вывеску: «Проходная военного завода». Владик Якушев повесил лозунг: «Враг хитер и опасен — будьте бдительны».
Народу собралось много, раненые заполнили всю комнату, кому не хватило места на скамейках, просто уселись на полу, теснились в дверях. В первом ряду, около самого занавеса, сидел тот самый военный командир, которого мы так боялись, рядом с директором завода Николаем Ивановичем.
Открыла концерт пионервожатая Шура Шмакова. Она передала наш пионерский привет бойцам, пожелала скорейшего выздоровления и рассказала о наших делах в помощь фронту. Мы даже не ожидали — это: рассказ оказался самым лучшим номером концертной программы. Шуре долго аплодировали и даже кричали «Молодцы, пионеры!»
Потом Руфа Возмилкина прочитала стихи Симонова «Жди меня», Леда спела «Синенький скромный плато чек», мы с Женькой — «Когда я уходил в поход». Выступил со своим оркестром Мишка Хребет.
И вот настал черед спектаклю. На сцену озираясь вышел аккуратненький старичок. Сразу было видно, что он замаскированный враг. Шпиона играл Мишка Хребет. Его мы так загримировали, никто бы не догадался что это Хребет. У него торчала седенькая бородка, на носу поблескивали настоящие очки-пенсне, которые Мишка для такого случая выпросил у своего деда Соломона. Мишка-шпион был такой вежливый и обходительный, сразу видно — хитрющий, что ему сразу же зааплодировали. Это нас обрадовало и успокоило. И дальше все пошло как по маслу.
Тетей Зиной была Риммка Черепанова. На ней бы черный халат, совсем как шинель, настоящий широкий ремень. В руке она держала настоящую, только учебную винтовку, которую нам доверил школьный военрук
Конечно, перед таким деликатным гражданином тетя Зина не устояла. И даже поклонившись, пропустил; на завод Мишку-шпиона.
Роль пожарника исполнял Филька Клепиков. Он внешне очень походил на Ивана Антоновича. Точь-в-точь Старый Балтии, только маленький. На белой рубахе, в которую нарядился Филька, нарисовали синие полосы. Получилась настоящая тельняшка. И бескозырка, которую склеили из картона, совсем была, как у Старого Балтика.
— Вот паршивец!— не выдержав, громко выкрикнул Иван Антонович и захохотал.
Получилось здорово. Хребет так старался, что два раза всех насмешил, а Филька прыгнул с «каланчи» и по-настоящему ушиб ногу. Но об этом никто не догадался, все думали, что он нарочно хромает.
Нам долго аплодировали. От имени раненых бойцов какой-то дядя вручил нам подарок. В свертке была целая буханка хлеба и несколько кусков сахара.
Потом к нам подошел тот самый приезжий командир и сказал:
— Молодцы, ребята. Вы настоящие артисты и патриоты. А нам, Николай Иванович,— с улыбкой обратился он к директору,—видимо, придется сочинять продолжение пьесы.
Мы тогда не поняли, к чему он это говорит. Но через несколько дней узнали о «продолжении». Рядом с тетей Зиной у заводской проходной поставили настоящего солдата с карабином.
Тогда же, на концерте, Иван Антонович нас похвалил, сказал, что будто самого себя видел:
— Вишь, робята, какого героя из Старого Балтика сробили. Знай наших. Погоди, ужо, за складом-то пуще надо будет присматривать.
После этого удачного концерта мы еще несколько раз выступали в госпитале. У нас появилось много друзей. А один из раненых стал приходить к нам в школу, которая размещалась сейчас в тесном домике бывшей старой церковно-приходской школы. Он помогал нам готовить концерты. Оказывается, до войны он сам был артистом.
По-прежнему мы помогали семьям фронтовиков, направляли на фронт теплые вещи. И завидовали старшеклассникам, которые после уроков ходили работать на завод.