В предисловии к сборнику своих стихотворений Ролан Быков писал: "Стихи пишу с раннего детства - лет в десять я был уверен, что стану поэтом, и это вовсе не мешало мечте скакать на лошади с развевающейся сзади буркой и, совершив подвиг, умереть героем. Втайне горько плакал, когда представлял себя распростертым на земле со смертельной раной на груди, просто рыдал - и тогда чудом все-таки оставался в живых. Мечтал стать артистом, педагогом, ученым и музыкантом (меня однажды поразил звук флейты - я его до сих пор слышу). Как это ни странно, но все мои мечты так или иначе сбылись - не все в виде профессии, но это не важно. Очевидно, немного задержался в детстве - люблю все, особенно все вместе. Стихи с годами вошли в жизнь, стали необходимостью. Пишу везде: на съемках, в поезде, в ресторане, в письмах, на салфетках, иногда импровизирую, не записывая. Они помогают в трудную минуту подняться над суетой, сохранить в себе себя. Поэт - конечно, тот, кто открыл свой язык, создал свою художественную материю - это возможно лишь ценой всей жизни без остатка. Там, где звучат Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Давид Самойлов, Иосиф Бродский - я влюбленный поклонник. Поэтому я и не написал "Ролан Быков. Стихи", а "Стихи Ролана Быкова" - это совсем другое. Просто многие люди - поэты, и живут в стихах, независимо от того, пишут они или нет - я один из них. Может быть, я и мог стать поэтом, но я все-таки лицедей - мне это нравится больше, хотя стихи играют огромную роль в моей жизни. Если б не стихи, я не смог бы, например, снять и защитить фильм "Чучело". Меня обвиняли Бог весть в чем, предлагали посадить, требовали запрещения фильма. Каждый день возвращался я домой раздавленным, убитым, желая только одного - чтобы все это кончилось. По старой привычке к дневнику я писал стихи, и они спасли меня - я выдержал." Приходит ночь послушна и тиха, В ней тайна завтрашнего дня таится, Так в первой строчке нового стиха Вторая, как дитя, уже родится. А к третьей рифма чудом прирастет, Открыв в созвучии своем нежданность, Какая, право, в этом странность, Когда в ней мысль и чувство зацветет! Что рифма есть? Предчувствие судьбы? Откуда, например, у слова Вечность Взялось созвучье дивное - Беспечность? Иль у Судьбы какие-то Кубы? Зачем земная Твердь и Смерть созвучны? Зачем Любовь и Кровь так неразлучны? Дорога и Тревога? День и Тень? Все трепетно, все живо и случайно, Все так обычно и необычайно: Река, рука, строка и облака... Живут слова отдельные до срока, Возникнет ритм и лад, И вот они уж мчатся издалека На маскарад! И есть для слова "сказка" рифма "маска", И есть для слова "краска" рифма "ласка" - Всем есть наряд. И будет музыка над всеми править, И будет смысл таиться и лукавить, Нанижет строки и объединит, Даст цену напряжению движенья, И все же главное - не объяснит. А главное, тая пред смыслом мщенье, Родится только лишь как ощущенье, И будет правдой вечной и простой, Как небо синее или стакан пустой, Или одно незначное мгновенье - Движение руки - стихотворенье. *** Я с детства видел свой портрет в оконной раме, Неясный, смутный, темный силуэт, Лишь изредка портрет бывал с глазами, Когда в глаза мне падал яркий свет. В портрете этом явно было сходство Со мной, но поражало не оно, В нем отражалась тайна превосходства Во всем, что лишь чуть-чуть отражено. Неясность вызывала напряженье И заставляла видеть наугад, Я проникал игрой воображенья Во все, во что не мог проникнуть взглвд. И ясно видел я, что все во мне неясно, Все обозначено едва-едва, чуть-чуть, И все старания напрасны, Нельзя проникнуть в собственную суть. Воочию свою я тайну видел И делался себе почти чужим, И смерть свою заране ненавидел, И пред собой таился, недвижим. Да, смерть. О ней я думал тоже, Когда в себя смотрелся, не дыша. Я представлял себе: наверное, похожа На это Отлетевшая душа. *** Е. Санаевой

Опять в дороге, вновь в "стреле", Как старый черт на помеле, Несусь сквозь тьму и ночь, Пишу стихи, хлебаю чай, Стихи приходят невзначай Больной душе помочь. И мысли снова вдаль влекут, Они проходят сквозь строку, И только боль острей. Стучат колеса мерно в такт, Передо мной за фактом факт, И все быстрей, быстрей. Через пробоины в душе Я вижу детство в шалаше, Как плакал, всех любя. Глядел на небо из дыры И видел дальние миры И глубину себя. Как пахла прелая трава! Как больно ранили слова! И как был сладок сон! Смешное было так смешно, Грешное вовсе не грешно, И жизнь со всех сторон. Рос ясень и ловился язь, Меж всем была простая связь, Как птица и полет. Обиды были горячи, И били из земли ключи Холодные, как лед. Стучат колеса, бьют в висок, Струится подо мной песок, Я у воды лежу. Она в купальнике, в очках, Вся в золотистых волосках, Я на нее гляжу... Как этот день сейчас далек, Он вдруг явился между строк И летом обдал вдруг. Как я люблю вас, облака, Как я люблю тебя, строка, Мой добрый, нежный друг.