🔥Как русский хирург придумал метод измерения давления, или удивительная история изобретения современного тонометра

История началась с того, что 18 июня 1904 года хирург Николай Коротков сел с незнакомой девушкой в транссибирский экспресс, а из вагона они вышли уже мужем и женой. Такие случаи время от времени происходят на длиннейшей дороге России. Вот один из первых.
☝🏻Примерно в это время он готовил диссертацию по травматической аневризме. При повреждении артерии кровь изливается, раздвигая ткани, так что образуется пульсирующее кровавое озеро. Прорыв стенки аневризмы приводит к смертельно опасному внутреннему кровотечению.
🇯🇵При первом известии о войне с Японией он записался добровольцем в санитарный отряд Георгиевской общины сестёр милосердия Красного Креста. Подошёл к делу основательно. Захватил с собой всю литературу об аневризмах (он уже видел характерные раны японского оружия в Благовещенске, когда его раздобыли китайские бандиты во время «боксёрского восстания» 1900 года), начиная с трудов Пирогова, и новые приборы из Военно-Медицинской академии.
🚂Всё это вылетело у него из головы, когда при посадке в поезд среди своих медсестёр он увидел Елену Алексеевну. Коротков был хорош собой, недурно пел, и очаровывал девушек, рисуя их портреты карандашами либо красками.
С того дня Елена Алексеевна находилась при нём неотлучно. Под Ляояном они вместе прыгали на ходу из одной теплушки с ранеными в другую, потому что конструкция таких вагонов не предусматривала переходов. В Харбине вместе мокли целый месяц под жёлтым ливнем. И вместе оперировали, с потерей в жаловании переведясь из лазарета Красного Креста в сводный военный госпиталь №1. Туда по всему фронту собирали для Короткова раненых с подозрением на аневризму.
📌В те времена эту кровавую опухоль – размером у кого с орех, у кого с кулак – не всегда умели отличить от абсцесса. По вычитанной у Пирогова рекомендации Коротков стал выслушивать аневризмы фонендоскопом: даже если пульсация в них незаметна, течение крови внутри создаёт некоторый шум. Коротков лично оперировал 35 таких раненых: перевязывал артерии выше и ниже места повреждения, обычно удаляя мешок аневризмы.
Не все пациенты хорошо переносили операцию. У большинства кровообращение восстанавливалось мгновенно: кровь шла по коллатералям, которые окружают артерию, как боковые рукава – крупную реку. Такие обходные пути выручают при аневризме. Но как не у всех рек есть вторые русла, так не везде в теле человека развиты коллатерали. Каким образом до операции установить их наличие? Как предсказать, окончится ли перевязка артерии благополучно, или недостаток кровоснабжения вызовет гангрену, так что лучше уж сразу ампутировать?
✒Коротков стал замерять ниже раны артериальное давление – если коллатерали пропускают крови вдоволь, оно должно достигать величины, которой хватит для обеспечения конечности. Интересно было, кстати, какая это величина: её никто не знал. Использовался тонометр, который придумал итальянский пульмонолог Шипионе Рива-Роччи в 1896 году, по которому определялось максимальное (то есть верхнее, систолическое) артериальное давление. Нижнего давления замерять не умели вовсе.
👨‍⚕Коротков удлинил манжету Рива-Роччи, чтобы она могла охватить и бедро – при ранении в ногу. Привыкнув слушать фонендоскопом кровеносные сосуды при обследовании, Коротков делал это и при замерах давления. В начале 1905 года он обнаружил, что при ослаблении манжеты в определённый момент слышны звуки, похожие на приглушённые удары бубна. Видимо, пережатый сосуд издаёт их, едва через него просачиваются первые капли крови, когда пульс ещё неощутим. Если стравливать воздух дальше, звуки нарастают, затем исчезают. Коротков догадался, что в этот момент давление внутри манжеты падает ниже минимального (диастолического), так что сосуд больше не пережимается. Первые опыты измерения верхнего и нижнего давления выполнялись «на здоровом человеке», как писал Коротков, не уточняя, что это была Елена Алексеевна.
✒Когда 21 ноября Коротков сообщил на научном совещании терапевтов о новом, гораздо более точном, способе измерения давления, его здорово покусали. Главная претензия состояла в том, что автор метода не знает природы своих звуков. Что если их издаёт сердце, и тогда при пороках сердца, к примеру, они искажены? Идея узнать нижнее давление казалась и вовсе невероятной. Этого ещё никто не делал даже за границей.
Коротков хотел ответить экспериментом, но сказалось напряжение полутора лет. Он слёг. Те же терапевты ВМА диагностировали туберкулёз обоих лёгких, и запретили подниматься с постели. И всё же из последних сил Коротков поставил свой опыт. 🐕Бедренная артерия собаки была изолирована от сердца зажимом. В артерию вводилась трубка, по которой под давлением, близким к природному, нагнетался раствор соли. При манипуляциях с тонометром отрезанная от сердца артерия с физраствором издавала всё те же звуки. Коротков полагал, что причина в схлопывании и разлипании сосуда.
Так он и сказал на новом совещании 26 декабря. Опять прозвучали глубокие сомнения, пока слово не взял председатель. То был Михаил Владимирович Яновский, главный терапевт Военно-Медицинской Академии, а фактически всей армии. Начал председатель с того, что это не схлопывание, потому что для такого звука нужен воздух, а его в сосудах нет. Но и сердце тут ни при чём. Причина – звуковая волна, которую вызывает затруднённый ток крови, турбулентное течение.
👏🏻С того дня терапевты стали выслушивать звуки Короткова при измерении давления. Сначала в Военно-Медицинской академии, через год в Польше, через два в Германии, а через 10 лет и в Америке.
✒Но как же сложилась дальнейшая судьба Короткова?
В 1912 году он работал тогда в Андреевской больнице треста «Лензолото», и стал невольным свидетелем печально знаменитого Ленского расстрела. 250 бастующих рабочих были застрелены на улице, а ещё столько же с ранениями попали в больницу Короткова. Несколько дней он не смыкал глаз, и поседел, хотя ему только что исполнилось 38.
Потом из столицы прибыли две комиссии, с которыми доктору пришлось объясняться. Одна сенатская, другая общественная, во главе с ещё никому не известным адвокатом Александром Керенским. Так началась политическая карьера будущего главы Временного правительства. И с ним связана какая-то тайна, из-за которой имя Короткова замалчивалось до самой смерти Сталина. А сам Николай Сергеевич умер от лёгочного кровотечения в 1920 году.
👨‍⚕Сын Короткова стал врачом, но странное дело: в мединституте его учили замерять давление, ни словом не обмолвившись, что первым это сделал его отец. Даже после войны никто не заикнулся о человеке, чьё открытие по всему миру называют «Korotkoff sounds». Только во время «оттепели» ученики Фёдорова вспомнили русского хирурга, без которого не было бы современного тонометра.
В чём тут дело, говорить стеснялись. По непонятной причине Елена Алексеевна, дожившая до блокады, не сохранила ни одной фотографии любимого мужа. И сын его, Сергей Николаевич, впервые увидел фото своего отца только в 1970 году.