МОСКВА, КОТОРОЙ НЕТ

Сегодня, 15 мая, в 19.00, идем гулять по Якиманке с Александром Фроловым. Мы посмотрим саму Большую Якиманку и кварталы к западу от неё, между Большой Якиманкой и Мароновским переулком. Мы выйдем к Голутвинской слободе, прогуляемся вдоль Якиманской набережной, посмотрим на новый пешеходный мостик и представим себе, как изменится стрелка Острова с фабричными корпусами в недалёком будущем. По пути мы узнаем, где был Крымский двор и какова его история, посмотрим на дом Игумнова, вспомним Казанскую церковь, стоявшую неподалёку, изучим детали оформления церкви Иоанна Воина. Мы познакомимся с архитектурой Имперского дома, увидим дома Третьяковых и Рябушинских. Посмотрим на Мароновскую церковь,

Кузьминки — одно из великолепнейших мест когда-то Подмосковья, а теперь уже Москвы. Алексей Греч, москвовед, который посвятил себя изучению подмосковных усадеб, писал: «Мягкой растушевкой нарисован дом с колонным портиком под треугольным фронтоном, соединяющийся галереями с двумя флигелями. Запряженные цугом кони везут карету по cour d’honneur’y, отграниченному цепями, тумбами и постаментами с лежащими на них львами». Греч застал эту усадьбу тихой, умиротворенной. А в 1840-е годы здесь вовсю бурлила жизнь. Павел Иванович Сумароков писал: «Искусство и полтора миллиона рублей превратили Кузьминки в прекраснейшую подмосковную. Князь пригласил меня туда на храмовый праздник 2 июля; кареты, коля

Историю и обычаи староверов будем изучать на прогулке по Алексеевской слободе ,18 мая, с с Надеждой Черапкиной, скульптором, реставратором, педагогом и… человеком из старообрядческой семьи. Поговорим, как и почему старообрядцы из диссидентов XVII века превратились к началу ХХ-го в основу экономики и политики Российской империи. Как общины старообрядцев стали заметны на карте Москвы не только собственными некрополями, церквями и школами, но и многочисленными великолепными особняками, театрами, фабриками, больницами. На примерах Алексеевской слободы поговорим, как жили купцы, как они развивали производство, какие они были благотворители и меценаты. Полюбуемся на сохранившиеся храмы, узнаем, г

18 мая, в 12.00, — прогулка с посещением Института океанологии. Сегодня последний день записи. Новое здание для старейшей отечественной научной организации, занимающейся изучением морей и океанов, было построено на юге Москвы как своеобразное развитие еще довоенного научного городка Академии наук. На Нахимовском проспекте возникло несколько модернистских зданий, выстроенных по индивидуальным проектам. Группа зданий научных институтов проектировалась под руководством видного советского архитектора Якова Белопольского, и все они имеют общие черты. Как и знаменитый ИНИОН, Институт научной информации по общественным наукам, Институт океанологии был окружен бассейном, ныне пустым, и должен б

В 1829 году Михаил Рябушинский купил дом с землёй в Голутвинской слободе, но только в 1846 году открыл на своём участке фабрику шерстяных и полушерстяных тканей. В 1856 году предприятие расширилось — в усадебном саду был построен новый каменный четырёхэтажный корпус. В 1869 году на фабрике насчитывалось 950 рабочих. Однако с развитием машинного производства фабрика, где использовался исключительно ручной труд, оказалась неконкурентоспособной, и в 1872 году наследники Павел и Василий Рябушинские её продали. Новыми владельцами предприятия стали братья Григорий и Алексей Истомины, которые расширили и переоборудовали его, а в 1874 году организовали Товарищество Московской Голутвинской мануфактур

В начале ХIХ века многие иностранцы — специалисты ситцепечатного дела, переселялись в Россию и создавали здесь свои предприятия. Причиной этого стал глубокий промышленный кризис, в котором тогда находился центр европейского ситцепечатания Мюльгаузен. В мануфактурных кругах заметно выделилась личность швейцарца Бухера. В 1823 году им была куплена в Москве, в Кожевниках земля и основана небольшая ситценабивная мастерская. В начале мастерская была далеко не процветающим предприятием. Но в 1825 году она перешла в собственность немца Георга Фрауенфельдера. В дальнейшем он расширил производство и пригласил в компаньоны московского купца Голубятникова. Предприятие успешно работало, расширяло ассорт

Петр Ильич Чайковский особенно не любил незваных гостей — досаждавших долгими разговорами, мешавших привычному ходу дня. Поэтому на входной двери клинского дома композитора появилась металлическая гравированная дощечка с надписью: «Прием по понедельникам и четвергам от 3 до 5 часов». А чуть пониже другая: «Дома нет». Композитор писал: «Лучше всего мне бывает, когда я совершенно один и когда человеческое общество мне заменяют деревья, цветы, книги, ноты…». Уединение, тишина были каждодневной необходимостью для него. Он не любил шумных компаний, нежданных гостей, долгих застолий и пустых разговоров. В обществе близких людей Чайковский чувствовал себя превосходно, в нем всегда начинало проявл

Обычно при слове «натюрморт» в воображении возникает картина с фруктами, или цветы, ну или хотя бы дичь, добытая на охоте, на фоне всё тех же цветов и фруктов. Но итальянские художники 17-18 веков пошли дальше и расширили границы натюрморта. Что из этого получилось, можно увидеть на выставке «Цветы, плоды, музыкальные инструменты в итальянской живописи эпохи барокко», которая сейчас проходит в Пушкинском музее. Выставка экспонируется впервые, и, поверьте, там есть чему удивиться, судите сами по картинкам. На выставке мы поговорим о итальянской школе XVII века, ее влиянии на типологию европейского натюрморта и творчество художников других стран. Увидим, насколько характер итальянского нат