Как раньше воспитывали мальчиков?

Задумываясь о воспитании, поучительно обращаться к опыту, накопленному в народе. Скажем, как воспитывали мальчиков русские крестьяне, составлявшие подавляющее большинство населения до революции?
«Отсутствие крепкой власти и надлежащего надзора со стороны отца, подкрепленного практикой применения силы, считалось причиной беспорядка в семье, распущенности, недисциплинированности детей, ссор и драк между ними, – пишет В.Г. Холодная в статье «Отцовское наказание в воспитании мальчика-подростка у восточных славян в конце XIX – начале XX века». – У русских неподчинение отцовской воле закрепляло за сыном прозвище “непочетника”/“непочтенника”, “ослушника”, считавшееся позорным, и могло стать поводом для изгнания из дома без положенной части отцовского имущества»
«До окончания младенческого возраста, – продолжает автор, – отец, предстающий в ритуалах “очеловечивания” (в первом пеленании, крестинах, постригах) как символ приобщения к семье, роду, а для мальчика являвшийся прототипом мужественности, в воспитании сына почти не участвовал… До 5–7, а иногда и до 12 лет дети находились под опекой матери, на ней лежали основные обязанности по заботе и уходу за детьми. Глава семьи выполнял функцию общего надзора, его призывали как высший авторитет, когда ребенок нарушал правила, но наказание в этот период не было его прерогативой».
С 12 лет, как только сыновья начинали помогать отцу в полевых и прочих мужских работах, они выходили из-под надзора матери и, в отличие от дочерей, становились «детьми отца». Теперь мать общалась с сыновьями меньше, прерогатива воспитания, а значит и поощрения и наказания, отходила к отцу.
Сын, до взрослого возраста воспитывавшийся матерью, вне мужского сообщества, высмеивался в народе как избалованный, непутевый, нескладный. Ему давалось прозвище «маменькин сынок», которое говорит само за себя.
Трудовое воспитание мальчиков начиналось достаточно рано. В крестьянской среде очень ценились смекалка, хозяйственность, умелые руки. «Уже трехлетний мальчуган помогает матери: чистить картофель, мести пол, отыскать отцовский кушак, собрать в чашку рассыпавшийся горох, выгнать кур с огорода», – сообщали в конце XIX века из Новоладожского уезда Санкт-Петербургской губернии.
Затем мальчики постепенно приучались к мужским работам. В 6–7 лет они уже загоняли во двор скотину, с 8–9 – водили лошадей на водопой, ездили вместе со старшими ребятами в ночное, учились сидеть на лошади и управлять ею, отвозили взрослым обед в поле. К 9–10 годам (в других местах несколько позже) мальчик умел самостоятельно запрячь коня, помогал отцу при бороньбе, насаживал снопы на овин и молотил. Мальчик, правящий лошадью при бороньбе, назывался бороноволоком. Достижением возраста бороноволока (от 10 до 15 лет) гордился не только сам ребенок, но и вся его семья. Даже бытовала пословица «Свой бороноволок дороже чужого работника». Параллельно обучали и различным ремеслам, необходимым для ведения крестьянского хозяйства. В зависимости от специфики той или иной местности, это могла быть обработка дерева или кож, плетение лаптей, бечевок и т.п. Приучались мальчики и к рыболовству, и к охоте. Всё это происходило под присмотром старших. Особенно строго пресекалась леность.
Обычно к совершеннолетию, а то и раньше – в 14–15 лет, семейные наказания заканчивались. За провинности уже не наказывали поркой, а старались внушать словами. Чем старше становился сын, тем уважительнее к нему обращались взрослые. Наказывать взрослого сына за непослушание, непочтение или нанесенное отцу оскорбление мог только общинный суд. По жалобе родителей администрация могла наказать арестом или публично высечь розгами, причем сельские и волостные власти не в праве были отказать в содействии. Оскорбленный отец собирал селение и просил соседей отодрать сына в присутствии всех. Такая крайняя мера покрывала сына позором, противопоставляла обществу и фактически изымала из сферы репродукции, потому что прилюдная порка совершеннолетнего парня считалась несмываемым позором, девушки отказывались выходить за него замуж.
Большое внимание уделялось и героическому воспитанию сыновей. В массовом сознании высоко ценились полководцы и военные герои, добывавшие славу России. Тип национального лидера Древней Руси представлен князьями, предводителями дружин… В их подвигах ценились как личная праведность, так и национальное служение – то, что они, не щадя живота своего, защищали родную землю. Очень почитались и простые люди, пожертвовавшие собой ради Отечества.
Идеал смелого, сильного, верного Отечеству воина, надежного друга и товарища проходит через весь фольклор – от былин до поздних солдатских песен. Примечателен сам факт бытования солдатских песен – их темы были близки крестьянству.
Призываемый на военную службу был в глазах народа защитником Отечества и неизменно ощущал уважительное отношение односельчан, всех обитателей округи. Проводы в солдаты проходили торжественно. Новобранца благословляли родители, а также крестные отец и мать. Возвращение солдата со службы также составляло событие для всего селения. Множество народа собиралось в избу послушать его рассказы про нашу военную силу. Тема сражений, воинских подвигов в прошлом и настоящем была постоянной во время бесед на встречах взрослых, часто в присутствии детей. В рассказах о войнах основное внимание уделялось успехам русских войск.
Трусить, увиливать от тягот и испытаний, прятаться за спинами товарищей считалось позорным. Вот какое интересное свидетельство о характере представлений кубанских казаков оставил военный корреспондент на Дальнем Востоке в период Русско-японской войны 1904–1905 годов. Ему довелось побеседовать с кубанским пластуном – так назывались особые подразделения, занимавшиеся разведкой, диверсионными операциями и т.п. Можно сказать, это был аналог современного спецназа. «Высокий, могучий как дуб казак-кубанец горько жаловался на то, что его назначили в обоз. “Разве я для того шел сюда, чтобы только убирать лошадь да возить крупу? Что я дома скажу, когда меня будут расспрашивать, как я дрался с японцами?” Неподдельное горе светилось на энергичном лице… “А нельзя ли так сделать, – продолжал казак, – чтобы нас, пластунов, всех зачислить в строй, а на наше место в обозе назначить запасных солдат? Между ними есть совсем плохенькие мужички”»