Ветврач осмотрел её и махнул рукой. Толку не будет: истощение, обезвоживание, дистрофия. Решили с зав.отделением не проводить в документах рождение двойни, а зарегистрировать лишь одну. - Степан! - позвал заведующий работника. - Оттащи её туда. Вечером Митрич на скотомогильник отвезёт. - Он махнул рукой неопределённо куда-то в сторону. Ему было всё равно куда, только с глаз долой. И жизни отмерил малышке только до вечера. Дал указание и ушёл. Степан работал на конюшне уже лет двеннадцать. Очень любил лошадей и видел всякое. Укладывая маленькое, еле теплящееся жизнью тельце, на тележку, он отметил необычный окрас жеребёнка. С еле заметным розовым оттенком. "Как цветущая сакура", - почему-то сразу пришло ему в голову. А малышка была ещё жива. Она лежала смирно, не сопротивлялась. Иногда косила лиловым глазом на человека и закрывала в бессилии веки. Не смог Стёпа выполнить указание начальства. И отвёз новорожденную в свой сарай. Жил мужчина неподалёку, с пожилой матерью. Как говорили раньше - бобылём. Ну, не сложилось в жизни, что ж теперь. Часто ходил до дому. И пообедать, и в магазин быстренько сходить. Да и просто мать присмотреть. Работник он был хороший. Начальство знало об его отлучках, но закрывало на это глаза. Потому, как Степан безотказный был. Нужно и вечером останется, если, что не доделал. Или в сеннике подремлет, если какую кобылку в родах покараулить нужно. - Кто же это у тебя, Стёпушка? - мать сидела во дворе на лавочке. - Сакура, - имя родилось сразу. - Мам, я молока возьму немного и яиц парочку... . Он знал, как раньше выкармливали деды жеребят, которых отбивали кобылы. Развёл молоко тёплой водой, вбил туда яйца, сыпанул щепотку сахара. Да малышка сама пить уже не могла. Пропал сосательный рефлекс. Но глотательный- то остался. Степан заливал понемножку смесь, приподняв ей голову, и она глотала. Бегал мужик первые две недели домой через каждые три часа. И ночью вставал. С кормом проблем не было: благо коровка месяц, как отелилась и курочки свои. Сакура стала набираться сил и хорошо прибавлять в весе. Степан растирал её тельце соломенным жгутом и переворачивал с боку на бок несколько раз в день. Через неделю, утром, застал её стоящей на длинных, тоненьких, как тростинки, ножках. А ещё через неделю мама встретила его в обед с улыбкой: - Пьёт твоя девочка. Сама! Слышу - голосок подала. Дай, думаю, попробую. Навела ей молочка, вынесла в ведёрке. Выпила за милую душу. Раздобыл Степан сухую смесь для телят. Целый мешок. Стало легче. Только пропорции соблюдай. А там и трава в ход пошла. Выправилась жеребушка, подросла. Бока округлились и залоснились на солнышке. Стал выпускать её в загон. И любовался красотой и грацией своей Сакуры, отмечая с гордостью, что она выглядит лучше своей кровной сестры, что росла под матерью. Смесью поил её долго, помня, что под матерью, на молоке, жеребята вырастают сильные и здоровые. Сакура очень привязалась к Степану. Узнавала его даже по шагам. И тогда подавала голос - нежно, призывно. И нетерпеливо нарезала круги по загону.

Так, однажды, её и увидел заведующий отделением, проезжая мимо. Подозвал хозяина: - Степан, а, что это у тебя за жеребёнок? - прищурился Виктор Николаевич, пытаясь рассмотреть против солнца, как бежит по загону золотистое чудо. - Постой-ка! Не та ли это жеребушка? Из двойни? - Из какой двойни? Сколько помню - у нас никогда двоен не было. Вот и ветеринар подтвердит. - Тогда жеребёнок откуда? - не унимался заведующий. - Украл? - Сакуру бросили умирать. Она нигде не значится. Я взял не нужное. Это не воровство. - Степан неожиданно для всех, даже для самого себя, показал характер. - А!- махнул рукой Николаич. - Шут с тобой. Я ничего не знаю. Кобылка подошла к Степану, стоящему у загона, и положила золотистую голову ему на плечо. Всем сердцем она чувствовала - этому человеку можно доверять.