В 1923 году на I Всероссийской художественно-промышленной выставке образцы моделей, разработанные в Ателье мод Н. Ламановой, Е. Прибыльской, А.Экстер, В.Мухиной, были удостоены премий.

Модели Надежды Ламановой и Веры Мухиной, экспонированные на Всемирной выставке в Париже в 1925 году, получили Гран при за национальную самобытность в сочетании с современным модным направлением. Каждая модель платья обязательно была дополнена головным убором, сумкой, украшениями, выполненными из бечевки, шнура, соломы, вышитого холста, бусами из раковин и камешков.

Осуществить свою главную миссию по создание образцов одежды для массового производства, а также выполнению индивидуальных заказов для народа в полной мере экспериментальному ателье не удалось, так как просуществовало оно всего несколько лет. Одним из самых крупных государственных заказов в 1923 году стала разработка парадной формы для Красной Армии. Для того, чтобы зарабатывать деньги ателье работало как дорогая мастерская индивидуального пошива, ориентированная на актрис, для которых предусматривались специальные скидки, и состоятельных людей. Над созданием моделей работали десять конструкторов и десять художников. Отшивали модели сто пятьдесят рабочих 26-й фабрики треста «Москвошвей». В среднем одно платье шилось двадцать дней, и только работа мастеров обходилась в сто рублей за каждую модель. Это было так дорого, что даже спустя два года после открытия многие платья так и не были распроданы.

В 1923 году появился первый советский отечественный журнал мод «Ателье», созданный при новаторском «Ателье Мод». В редакционной статье были изложены главные цель и задачи: «Деятельное и неутомимое стремление к выявлению всего, что творчески прекрасно, что заслуживает наибольшего внимания в области материальной культуры». Грандиозность замысла определялась одним только перечнем звездных имен, давших свое согласие на сотрудничество в журнале. Среди знаменитостей - художники Юрий Анненков, Борис Кустодиев, Кузьма Петров-Водкин, Александр Головин, Константин Сомов, Игорь Грабарь, скульптор Вера Мухина, поэт Анна Ахматова, историк искусств Николай Пунин и многие другие. Журнал иллюстрировался вклейками цветных рисунков.

Имена художников начали появляться и на страницах журналов мод еще в 1900—1910-е годы, когда искусство модной иллюстрации переживало свой расцвет. В 1908 году в Москве начал выходить художественный журнал мод, рукоделий, хозяйства «Парижанка» с фронтисписом художника Мстислава Добужинского. Обложка нового издания была специально заказана Константину Сомову, однако по техническим причинам в новой обложке журнал стал выходить только с 1909 года. Обложку для журнала мужских мод «Денди» выполнил Виктор Замирайло, а рисунки моделей, помещенных в нем, создавали известные петербургские графики Александр Депальдо и Александр Арнштам. Заняться изданием «Дамского журнала» предполагала и художница Анна Остроумова-Лебедева. В 1915 году пыталась реализовать подобные планы знаменитая петербургская портниха Анна Гиндус. Тогда же выпустить журнал красивой жизни, под названием «Зеркало» затевал и архитектор Иван Фомин. Этим планам, да и то лишь отчасти, суждено было реализоваться только в 1920-е годы. Первый советский журнал мод должен был уделить самое пристальное внимание «детальной разработке вопросов о новом женском костюме», а также отразить «всю разнообразную творческую работу Ателье Мод», а, кроме того, знакомить читателей с новостями в области искусства, театра и спорта.

В журнале была опубликована статья художницы Александры Экстер «О конструктивной одежде», отражающая основное направление развития моделирования того времени – простоту и функциональность. «При выборе формы одежды, – писала автор, – следует считаться с естественными пропорциями фигуры; с помощью правильного конструирования одежды можно добиться ее соответствия формам и размерам тела. Рабочая одежда должна обеспечить свободу движений, поэтому она не может быть зауженной. Одно из главных требований к такому костюму – удобство в работе». Особое внимание Экстер уделяла подбору тканей, предлагая при конструировании той или иной формы костюма исходить из пластических свойств материала. Так, по ее мнению, при создании моделей из шерсти грубой обработки нецелесообразны вертикальные складки, а мягкая шерсть большой ширины, напротив, позволит создать сложный объемный силуэт. Экстер сконструировала сложный многофункциональный комплект, напоминающий японское кимоно из различных материалов контрастных цветов. Другой комплект для дома и улицы состоял из верхнего и нижнего платья рубашечного покроя с боковыми разрезами, отделанного аппликацией. Обложку журнала «Ателье» украшал эскиз, созданный Александрой Экстер, удлиненный силуэт модели в накидке для улицы из светло-синего шелка-тафты, без швов, с увеличенным воротником. На голову надета маленькая обтягивающая шапочка с помпоном.

В первом номере «Ателье» был помещен и знаменитый эскиз платья-бутона Веры Мухиной. Известный скульптор была представлена здесь как художник-модельер. Предложенное ею платье классифицировалось как «эстрадное». Пышные драпировки юбки из белой ткани напоминали лепестки цветка. Изящный женский силуэт в широкополой красной шляпе, с тростью в руке являлся воспоминанием о рококо, соединенным с супрематическими мотивами.

На страницах первого номера «Ателье» было помещено большое количество фотографий московских актрис и моделей в роскошных туалетах, не уступающих французским нарядам. По фотографиям в журнале видно, что коллекция 1922–1923 годов, несмотря на трудности экономического порядка, была выполнена из дорогих тканей. Литературно-публицистическим размышлениям о современной моде предавались на страницах журнала режиссер и драматург Николай Евреинов («Облик парижанки 1923»), русский меценат, Владимир фон Мекк, работающий после революции над созданием эскизов декораций и костюмов в Малом театре, («Костюм и революция»), М. Юрьевская («О влиянии танца на моду»).

Как дополнение к статье Юрьевской, художниками «Ателье» предлагалась модель «эстрадного платья для эксцентричных танцев», выполненного из черного бархата и тафты с длинным треном («хвостом»). Талия перехвачена широким поясом из оранжевого меха, на плече оранжевая лента-перехват в тон меха, головной убор из черного шелка со стоячими павлиньими перьями.

Журнал «Ателье» вышел тиражом 2000 экземпляров и имел большой успех. Как писала ответственный редактор Ольга Сеничева: «Читатели соскучились по художественным, красиво оформленным изданиям. Мелованная бумага, хорошая печать, цветные иллюстрации и, пожалуй, самое главное: необычная для того времени тема – мода – привлекали многих, и тираж быстро разошелся». Огромный интерес вызвало то, что в конце номера давался «Обзор модных течений из иностранных журналов». Однако первый номер журнала мод оказался и последним. В журнале «Швейник» появилась заметка «Как не стоит художничать», в которой вся деятельность «Ателье» подверглась самой суровой критике. В 1925 году к идеологическим обвинениям добавились и экономические трудности, и первый советский модный дом претерпел сильные изменения. Был назначен новый директор, сокращен штат, и знаменитое московское «Ателье мод» превратилось в обычную номенклатурную модную мастерскую, обшивавшую партийных жен и знаменитостей.

Модели Веры Мухиной

Идея модного журнала с участием художников и литераторов, и привлечение живописцев и графиков к разработке моделей одежды, еще некоторое время воплощалась в жизнь. Модные издания, появлявшиеся в эпоху НЭПа, призывали мастеров кисти и пера высказываться по вопросам формирования современной моды.

В 1928 году начал выходить журнал мод «Искусство одеваться», новое издание было не только модным, но и «культурно-просветительским» с целым рядом интересных рубрик: «Парижские письма» — (сообщения корреспондента из Парижа о тенденциях моды), «Курьезы мод», «Прошлое костюма». Был в журнале раздел «Полезные советы», где можно было узнать: «Как чистить лайковые перчатки», «Как стирать тонкие кружева», «Как обновить черные кружева и вуали» и т.д., кроме того, в нем печатались статьи ведущих модельеров, врачей-гигиенистов, реклама товаров. В журнале можно было увидеть новые разработки конструкторов одежды М.Орловой, Н.Оршанской, О.Анисимовой, Е.Якуниной.

Открывала первый номер модного журнала статья Луначарского «Своевременно ли подумать рабочему об искусстве одеваться?» Простые граждане также привлекались к дискуссии и могли высказывать свои соображения. «Нашим пролетарским художникам при помощи масс нужно заняться созданием новых мод, «своих», а не «парижских». В этом им помогут партийные и комсомольские собрания», — утверждал москвич тов. Юханов в своем письме в «Комсомольскую правду». В том же 1928 году, появляется «Домашняя портниха» - традиционный журнал мод с рисунками моделей одежды и пояснениями к ним, выкройками и советами портнихам. Оба журнала издавались на хорошей бумаге большого формата, с цветной полиграфией и с приложением выкроек. В 1929 году вышел новый журнал «Швейная промышленность», который писал о проблемах массового промышленного производства одежды. Начался этап индустриализации страны. В эти же годы открываются швейные техникумы, школы ФЗУ, швейные факультеты при текстильных предприятиях, которые готовят специалистов для легкой промышленности.

Кроме того, в 20-годы появились - «Модный журнал», «Моды сезона», «Модный мир», «Моды», «Модели сезона», «Четыре сезона, «Вестник моды», «Женский журнал» и пр. Век одних журналов мод был коротким, и они закрывались за «безыдейность», а некоторые существовали долгие годы. В моде 20-х годов имеется несколько направлений, свидетельствующих о связи с народным костюмом. Например, на обложке одного из номеров журнала "Новости моды" изображено нарядное платье.

Рис. 15. Женская одежда с использованием мотивов народного костюма (1924 - 1926 гг.): а - с традиционной отделкой края изделий; б - с использованием традиционного рисунка русских понев и формы народной женской рубахи В 1932 году открылось советское издательство «Гизлегпром» при Наркомате лёгкой промышленности СССР, выпускающее литературу по тематике лёгкой, текстильной и местной промышленности и бытового обслуживания населения, выпускающее журналы с моделями модной одежды. Многие швейные фабрики в 30-е годы начали издавать собственные журналы мод. Модели одежды печатались в женских журналах, таких как «Работница», «Крестьянка» и др. Одной из главных, для советского дизайна 20-30-х годов, была тема «производственного костюма». Именно в это время появляется такое понятие как прозодежда (производственная одежда). Художники 20-х годов предложили различные варианты производственных костюмов для хирургов, пилотов, пожарных, строителей, продавцов. Родоначальник советского плаката, латышский художник Густав Клуцис разработал костюм шахтера с лампой на шлеме и сигнальным поясом, где находилась сложная клавиатура из кнопок. Одежда становилась как бы микросредой человека. Сырьем для первых моделей советского костюма были все те же - холст, полотно, бязь, ситец, сукно, байка, бумазея, грубая шерсть. Собственную теорию костюма, исключающую любую моду, пытались разработать мастера и идеологи московского ИНХУКа : Варвара Степанова, Борис Арватов, Александр Родченко, Алексей Ган и др. ИНХУК - Институт художественной культуры (существовал с 1920 по 1924 год) - научно-исследовательская организация в области искусства и творческое объединение живописцев, графиков, скульпторов, архитекторов, искусствоведов, организованный в Москве в марте 1920 года при отделе Изо Наркомпроса, был своеобразным дискуссионным клубом и теоретическим центром.

Рис. 16. Женская одежда с использованием мотивов народного костюма (1923 г., Л. Экстер): а - нарядный женский ансамбль с использованием традиционной формы, принципов размещения декора и многослойности; б - пальто, в покрое которого использованы некоторые элементы формы русской рубахи и принципы размещения декора Разработкой прозодежды для разного вида производств занимались первые советские модельеры, в числе которых была и Надежда Ламанова, и художники авангардисты, работающие в таких направлениях как конструктивизм и супрематизм - Александр Родченко, Варвара Степанова, Александра Экстер, Виктор Татлин, Каземир Малевич. Главную задачу они видели в «создании одежных форм, построенных не на традициях моды». Моду должны были заменить простота, удобство, гигиеничность и «социально-техническая целесообразность».

Рис. 18. Платье из владимирских полотенец. Используются традиционная форма, линии покроя, принцип размещения декора: слева - общий вид; справа - схема покроя (1925 г., Н. П. Ламанова)

Рис. 20. Платье с туникой из головных платков (1925 г., Н. П. Ламанова): а - общий вид; б - схема покроя

Рис. 21. Платье с использованием традиционных элементов формы и орнаментации народных рубах (1927 - 1928 гг., О. Анисимова)

Рис. 22. Платья с использованием традиционных элементов формы и орнаментации народных рубах (1927 - 1928 гг., О. Анисимова)

Рис. 23. Женская одежда с использованием народных три диций (1927-1928 гг., Н. Оршанская) Новые художественные идеи в это время стали легко и органично проникать в мир моды. Яркий и странный футуристический костюм нашел своих поклонников среди молодежи; «супрематические» орнаменты на свитерах и шарфах, которые вывязывала мать художника Каземира Малевича, находили спрос, равно как и эскизы рисунков Ламановой для модных туалетов из шелка в стиле кубизма или супрематизма. Основным методом проектирования функциональной одежды становилось выявление структуры: обнажение конструкции кроя, конструкции застежек, карманов. Профессиональная принадлежность костюма выявлялась через его конструкцию и специфические технические устройства. Костюм становился профессиональным инструментом в работе. Художники-новаторы намеренно отказывались от применения декоративных украшений, считая, что сама технология массового производства одежды обладает невыявленными художественными возможностями.

Рис. 25. Женские платья с использованием традиции орнаментации народных женских рубах (1929 г.) Рис. 26. Женские платья с использованием традиционных элементов формы и декора народных рубах

Художники-текстильщики наряду с сохранением традиционных цветочных рисунков создают новые узоры. Замечательный дизайнер-конструктивист Варвара Степанова активно занималась разработками рисунков для тканей и моделированием нового типа одежды – для граждан социалистического государства. В 1923-1924 годах она, вместе с другой яркой и талантливой художницей авангардисткой Любовью Поповой работала на Первой Московской ситцевой фабрике, где неоднократно выходили в производство ее модели тканей. Степанова мечтала о создании тканей с новыми физическими свойствами, основанными на закономерностях переплетения нитей, органично совмещённых с графическим орнаментом. Она изучала вопросы потребительского спроса на ткани и одежду, подчеркивая, что в СССР, впервые в мировой истории были устранены социальные различия в костюме, и считала, что современность настоятельно требует новой концепции одежды для рабочих – массовой, но вместе с тем, разнообразной.

В 20-е годы велось множество дискуссий о переустройстве быта советского человека. В 1928 году на страницах газет регулярно появлялись полемические статьи на эту тему. Обсуждалось, какие дома и квартиры нужны рабочим, какой должна быть мебель, чем должен быть украшен интерьер советского человека, есть ли альтернатива кружевным салфеточкам, фарфоровым статуэточкам, слоникам и прочим атрибутам мещанского быта. Большое место в этой дискуссии занимал вопрос, каким должен быть костюм комсомольца и коммуниста? Проблема формирования стиля советской моды была одной из центральных. Например, в «Комсомольской правде» можно было прочитать следующие рассуждения на тему: «имеется ярко выраженная потребность противопоставить образцам «лучшей одежды» из магазинов на Петровке и Кузнецком мосту какую-нибудь свою, советскую, «комсомольскую» моду». Театральный мир также был вовлечён в полемику, на сценах театров можно было увидеть экспериментальные проекты повседневной и рабочей одежды, мебели, рационально обустроенного жилища советского человека. Вскоре, из-за постоянной критики в адрес художников, занимающихся не своим делом, началось их постепенное отстранение от искусства костюма. Открывшийся в 1934 году Московский дом моделей окончательно сделал художественное проектирование костюма совершенно самостоятельным видом деятельности. Появилось новое поколение художников, для которых профессией сделалось именно создание модной одежды. Период прекрасной утопии формирования нового быта закончился, искусство костюма перешло от идиллически настроенных художников в практичные руки модельеров. В эпоху военного коммунизма, когда дефицитом было буквально все слово «прозодежда» подразумевало не только удобную одежду для профессиональных нужд. Под «прозодеждой» понималась также и часть, так называемой, натуроплаты, половину которой выдавали продуктами, а половину вещами. Удовлетворить потребность в обуви и одежде всех желающих было невозможно, из-за чего в обществе вспыхивали серьезные конфликты. Например, в Петрограде в конце зимы 1921 года, на многих фабриках и заводах из списков претендентов на прозодежду исключили не только служащих, но и лиц, не достигших 18 лет. Из-за этого стали возникать «волынки» — особые формы забастовок. Для урегулирования конфликта, нуждающимся выдали по одной простыне, одному полотенцу и одной паре ботинок, рассчитанной на троих. Прозодежда распределялась по принципу «классового пайка». Привилегированным классом считались рабочие и партийно-советская номенклатура. В дневниках современников можно было прочитать такие записи: «О новой паре и думать нашему брату нельзя. Обувь раздаётся только коммунистам и матросам». На одной из челябинских шахт в 1922 году администрация, выданные забойщикам сапоги, обменяла на лапти. В сапоги же приоделись сами работники администрации. Ольга Сеничева вспоминала, в какой одежде она пришла на работу в «Ателье мод», на ней были матерчатые туфельки на веревочной подошве и тоненькое пальтишко, сшитое из домотканого холста, который она получила в подарок как участник III конгресса Коминтерна, где она устраивала выставку общей и кустарной промышленности для делегатов. Писательница Вера Кетлинская вспоминала: «В обиходе у меня была одна юбочка и две фланелевые блузки — по очереди стираешь, отглаживаешь и надеваешь и в институт, и на вечеринку, и дома и в театр». Надежда Мандельштам, писательница, жена поэта Осипа Мандельштама писала: «Женщины, замужние и секретарши, все мы бредили чулками». Нормирование одежды продолжалось до осени 1922-го, так что свой истинный смысл слово «прозодежда» обрело лишь с 1923 года. Введение новой экономической политики предоставило жителям советских городов уникальную возможность легально покупать одежду впервые с 1917 года. НЭП - новая экономическая политика, существовавшая в советской стране с 1922 по 1929 год, имела целью восстановление народного хозяйства и последующий переход к социализму. На время вновь вступила в свои права частная собственность. Правда, экономика и покупательская способность населения росли очень медленно, и многие рабочие донашивали рваную униформу времен гражданской войны.

С принятием программы НЭПа жизнь в Советской России изменилась. В разоренной революцией и войной стране, после повсеместного голода, разрухи, дефицита всего вдруг воцарилось изобилие. Прилавки магазинов, полки которых пустовали до недавнего времени, стали ломиться. Поглазеть на внезапно объявившееся разнообразие товаров мог каждый житель столицы, или крупного города, но купить их могли немногие. Так что перспективы НЭПа оказались не самыми радужными. В стране все еще царили разруха, безработица, нищета, безпризорщина.