Владимир ПРОХВАТИЛОВ «Если ничего не изменится, мы увидим превращение Франции в Алжир» 12 января министр внутренних дел Франции Жерар Дарманен приказал «взять под строгую защиту полиции» профессора философии из города Траппа (департамент Ивлин) Дидье Лемэра. После того как Лемэр опубликовал в местной газете колонку, в которой выступил против роста влияния исламистов во французских школах, на него обрушился поток угроз, сообщает французское издание 20 minutes. «Как мы можем обучать языкам, искусству, наукам и общей культуре детей, которые с раннего возраста подвергаются феноменальному социальному давлению исламистских идеологов? Должны ли мы продолжать действовать так, как будто наши ученики сами не находятся под этим давлением?» – спрашивает Дидье Лемэр.

Ранее в открытом письме к президенту Макрону Лемэр обращал внимание на отсутствие у правительства «чёткой стратегии борьбы с политическим исламизмом». А 22 января в интервью голландскому телевидению он заявил, что «салафиты в Траппе набирают силу». После этого угрозы в его адрес участились и приняли агрессивный характер. 8 февраля в эфире телеканала CNews Лемэр сказал: «Очаги исламистов повсюду, мы движемся к гражданской войне». Мэр Траппа Али Рабех в ответ заявил, что он подаст на профессора в суд. Прокуратура начала расследование, а полиция взяла под защиту и Лемэра, и школу, где он преподает. Во Франции почти ежедневно происходят нападения на церкви. 8 февраля 42-летний мужчина вровался в церковь Saint Bonaventure в Лионе, угрожая убить ризничего. 10 февраля трое вооружённых мужчин вломились в церковь Saint-Léger в коммуне Орво на западе Франции, напугав прихожан. 31 января в церкви Saint-Paul в Монпелье произошли осквернение и поджог храма подростковой «этнической бандой» (une bande ethnique). 5 января во время службы в церкви города Кольмара в Эльзасе священник предложил молодому человеку, подошедшему к алтарю, присоединиться к остальным прихожанам. Тот в ответ осыпал священника угрозами, сбил с ног и избил. В сообщениях французских СМИ о нападениях на церкви, как правило, никогда не указывается этническая и религиозная принадлежность преступников. Сотрудник Парижской академии геополитики Алеся Милорадович говорит, что «во Франции законодательно запрещена статистика на основе расы, религии или происхождения». Данные об этнорелигиозном составе французского общества утаиваются властями. Еженедельник Breizh Info отмечает, что «табу на этническую статистику во Франции затрудняет изучение» этнической и религиозной преступности. Однако, если копнуть, можно обнаружить «десятки цифр, которые недвусмысленно подтверждают, что преступность среди людей иностранного происхождения чрезмерно высока».

Миграция во Францию По данным МВД Франции, в 2018 году иностранцы (в основном трудовые мигранты) составляли 6% населения страны. Они обвинялись в совершении 16% всех убийств, 15% нападений, 14% изнасилований, 17% краж оружия, 32% ограблений, 27% краж со взломом. Приезжие из Африки, не имеющие французского гражданства, составляют 3% населения Франции. Они обвинялись в совершении 13% краж со взломом, 9% вооружённых ограблений, 24% ограблений без оружия.

Миграция во Франции В 2010 году социолог Юг Лагранж в нашумевшей книге Le déni des cultures (Отрицание культур) опроверг утверждения французских левых о том, что повышенная преступность среди потомков иммигрантов неевропейского происхождения имеет социальный характер. Лагранж опросил более 4500 подростков из неблагополучных районов департамента Иль-де-Франс и в пригородах Нанта. Вывод: при одинаковом социальном статусе «подростки, воспитывавшиеся в семьях, происходящих из стран Сахеля (Африка), в три-четыре раза чаще становятся преступниками, чем подростки, воспитанные в семьях коренных французов; а те, кто вырос в семьях выходцев из Магриба, в два раза чаще». Выводы Лагранжа о культурной несовместимости выходцев из Африки и Ближнего Востока с коренными французами подтверждаются исследованием социолога Себастьяна Роше Ethnicité et délinquance des jeunes en France («Этническая принадлежность и преступность молодёжи во Франции»). По оценке Washington Post, в 2008 году от 60% до 70% заключённых во французских тюрьмах были мусульманами. Социолог Фархад Хосрохавар в своей работе «Ислам в тюрьмах» пишет, что во французских тюрьмах количество заключённых-мусульман «часто превышало 50%, иногда около 70%, даже 80% в тюрьмах на окраинах». Le Figaro опубликовала диаграмму роста численности миграции во Францию. В 1911 году мигранты составляли 2,8% населения. Сегодня они составляют почти 10% населения Франции (против 7,3% в 2000 году). Число нелегальных мигрантов точно подсчитать невозможно, но, по оценке властей, в 2018 году в одном лишь департаменте Seine-Saint-Denis их могло быть до 400 тысяч, то есть 20% населения департамента. Эксперт французского Института демографических исследований Мишель Трибала в книге «Ассимиляция: конец французской модели» отметила, что большинство французов считают иммиграцию чрезмерной, но правительство Франции, а также Германии, Австрии, Испании, Италии, Австрии, Польши, Португалии будут её стимулировать. Соответственно, этнический состав населения этих стран будет меняться. Алеся Милорадович отмечает, что в начале 70-х годов, когда у власти была Социалистическая партия, предполагалось, что мигрантов можно ассимилировать, что они станут «новыми французами», как это происходило в Римской империи с «новыми латинянами». Однако к 80-м годам иммиграция стала серьёзной политической проблемой. Правда, левые долго отказывались от её обсуждения, опасаясь выхода на авансцену политики «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пена. И лишь в 2007 году Николя Саркози создал министерство иммиграции и национальной идентичности, но к изменениям в миграционной стратегии это не привело. Францию по-прежнему превращают в мультикультурное общество. «Если ничего не изменится, мы увидим превращение Франции в Алжир», – предупреждает Милорадович. По её словам, многие французы самого разного этнического происхождения ищут прибежище в исламе: «Это своего рода побег от толерантности. У меня есть подруга, алжирка. Она была вынуждена отправить своих сыновей-подростков в мечеть, потому, что они с мужем не смогли справиться со школьным прессингом. В школе детей учат тому, что у них полно прав и мало обязанностей, дети приходят в дом и требуют, требуют, требуют… Родители для них – исполнители их требований. Поэтому родители бегут в мечеть, где до сих пор учат почитать отца и мать, где есть авторитет, где взрослые мужчины могут приструнить распоясавшихся подростков». «Французскому правительству такая ситуация на руку, – говорит Алеся Милорадович. – Власти финансируют мечети, поскольку считается, что проще сотрудничать и контролировать одного имама, который воздействует на сотни своих прихожан, чем контролировать необузданную толпу молодёжи. Элита даже поощряет такие конвертации. Но смогут ли они контролировать мусульман на самом деле? Я не думаю».

Мигранты рассматриваются французскими социалистами как электорат уже 50 лет. Начиная с Жискар Д’Эстена, вся политика Социалистической партии сводилась к тому, чтобы наводнить Францию лояльными избирателями. И поскольку во Франции с доколониальных времён осталось сильнейшее алжирское влияние, французские социалисты заключили с алжирскими бонзами своеобразный пакт. Франция принимает алжирских мусульман, а Алжир помогает контролировать свои общины и избирательные пункты. По влиянию исламское лобби во Франции соперничает сейчас с «Великим Востоком» – некогда могущественной масонской ложей, взрастившей почти всех президентов Пятой республики, а также с консервативными кланами, представленными маркизом Филиппом де Вилье, и с финансовой элитой. Известный французский геополитик, основатель Объединённого оборонного колледжа и почётный гроссмейстер «Великого Востока» Франсуа Тюаль говорит: «Франция 1970-х годов и Франция 2020-х – это две разные цивилизации. То, что сейчас ходит по Франции, это не французы». https://universe-tss.su/main/politika/world/91622-to-chto-sejchas-hodit-po-francii-jeto-ne-francuzy.html