***

Только к вечеру двое путников наконец-то подошли к противоположному берегу. Всю дорогу Болотник молчал, не смотря на попытки Радмира завести хоть какой-то разговор.
— Слушай, друг ты мой ситцевый, столько вопросов к тебе, не знаю даже с какого начать, — сказал Радмир сидя на траве и снимая сапог. Болотник молча стоял в воде и задумчиво смотрел вдаль, — вот скажи, ты чего от этих Злыдней улепетывал? Вы с ними что, не заодно что ли?
— За какое еще одно?
— Ну как?.. Брюхо свое набить и желательно человечинкой. Или просто решил не делиться с нахлебниками, а самому в одну харю меня сожрать?
— Хотел бы сожрать, давно уже б сожрал.
— Вот, а это уже второй вопрос — откуда столько благородства то? Никогда в жизни не поверю, что кто-то из ваших решил просто так взять и помочь человеку. Значит, взамен что-то хочешь? Так у меня нету ничего. Вот, сумка только. Все свое ношу с собой.
Радмир развязал сумку и извлек оттуда что-то, завернутое в тряпицу. Голова Болотника тут же дернулась в его сторону.
— Это… Это хлеб? — его руки затряслись, а пальцы принялись сжиматься и разжиматься, как будто в судорогах.
— Ну, хлеб, и что?
— Дай! Дай мне его! — зашипел Болотник и, выйдя из воды, стал приближаться к Радмиру.
— На, чего раздухарился то? — Радмир оторвал от булки ломоть и, положив его на землю, отодвинулся подальше. Болотник бросился на колени и, взяв небольшой кусок двумя руками, медленно поднес его к лицу, скрывающимся за капюшоном.
— Хле-е-еб, — медленно проговорил он и шумно вдохнул воздух. Он мял его перепончатыми пальцами, разглядывал с разных сторон, вдыхал его запах.
— Эка невидаль, — усмехнулся Радмир — первый раз что-ли видишь?
Тем временем Болотник решил попробовать его на вкус. Кусок исчез в складках капюшона, а через секунду выпал оттуда. Его плечи затряслись, а из горла стали вырываться какие-то булькающие звуки.
— Эй! — нахмурился Радмир, — ты чего? Невкусный что-ли? Ну так извини, это я сам пек.
— Как тебя зовут, человек?- глухим голосом спросил Болотник.
— Ага, сейчас, прям взял и сказал. Чтоб ты на меня потом нежить какую-нибудь наслал?
— Меня звали Борислав. Когда-то, очень давно, — проигнорировав последние слова Радмира, сказал Болотник, — я тоже раньше был человеком.
— О как! Вот это уже новость!
— Сколько лет я не ел хлеба. А сейчас все вспомнил… Жена у меня была Снежа. Знаешь, какая красивая? Она такой хлеб пекла… Соседи покупали даже.
— Погоди, ты ж говорил, что ты сын Болотника.
— Приемный. Заблудился я как-то в лесу, да вышел к этому месту, будь оно не ладно… А тут все семейство их пировало. А что мне оставалось делать? Говорят — или сожрем тебя, или будешь жить, но нам помогать.
— И что?
— Я конечно же, второе выбрал. Не знал я, что так выйдет… Стал я у них, вроде как, на побегушках. Заманить кого-нибудь, утопить… Испугался я тогда, понимаешь? Вот и согласился. Много лет прошло с тех пор. Посмотри кем я стал! — с этими словами он скинул с головы капюшон. Взору Радмира открылось ужасное зрелище. Два абсолютно белых глаза смотрели на него, лицо наполовину заросло какой-то темной плесенью, не все зубы были на месте, а те, что остались, гнили и разрушались. Длинные волосы были грязными и спутанными, на них комками висела болотная тина.
— Я не знаю кем я стал. Не человек уже, но и не нежить. Это не жизнь, это… Это страшно, человек, — он тяжело вздохнул и снова накрыл голову капюшоном, — одно я только понял. С ними можно говорить, даже договариваться, но никогда нельзя идти у них на поводу. Мы из разных миров, хотя и живем в одном. Они для нас не враги, но и не друзья. Тот, кто покажет свою слабость, в конце концов станет одним из них, как это произошло со мной. Я бы все отдал сейчас за то, чтобы вернуть тот день и прожить его заново. Сколько загубленных душ на моих руках! Я топил людей, в надежде на милость этих существ. Каждый раз я надеялся, что настанет момент и меня отпустят. Но это все лишь мечты… С каждым новым утопленником я становился все больше похожим на них. Теперь у меня нет обратной дороги. Моя судьба — вечно ходить по этому болоту, выполняя их поручения.
— Как же тебе помочь, Борислав? — Радмир встал и подошел к нему.
— Никак. Уходи и не оглядывайся. Этим хлебом ты мне всю душу разворошил. Я все вспомнил. Теперь мне только хуже стало.
— Так ты поэтому решил мне помочь? Погоди, на той стороне ты еще был обычным Болотником и даже не скрывал, что собираешься утопить меня. Зачем ты вернулся за мной, когда я ушел?
Борислав резко обернулся назад и задумчиво замолчал.
— Нет, не из-за этого, — через некоторое время произнёс он.
— А из-за чего тогда? — спросил Радмир и посмотрел на воду. В нескольких местах по ней прошла рябь, как будто от легкого ветерка. Это заметил и Болотник. Резко встав на ноги, он повернулся к человеку.
— Уходи. Быстрее уходи отсюда! По твоим следам идет огромное зло. Я не знаю, что ему от тебя нужно, но оно направляет тебя по пути, которое нужно ему, — быстро заговорил Борислав, постоянно оглядываясь назад, — куда ты идешь? Кого ты ищешь?
— Домовые, мне нужно их найти. Ты говорил, что видел их.
— Да, я слышал, что они идут…
И тут произошло то, что заставило волосы Радмира зашевелиться. Из воды молча стали подниматься силуэты. Огромные, около трех метров роста создания, бесшумно появлялись из болота. Сначала головы, потом плечи, затем туловище. Их было больше десятка. Радмир схватил сумку и бросился в лес. Убедившись, что под ногами твердая земля, он обернулся. Только сейчас он понял, что он совсем не интересовал этих созданий. Их целью был их непутевый сводный брат. Окружив его со всех сторон, они принялись медленно, шаг за шагом сжимать круг. Борислав сел на землю и, сжавшись в комок, дрожал, оглядываясь на приближающихся настоящих Болотников. Их руки были настолько длинными, что кисти тащились по траве, когда они поднимались на островок. Тела были зеленовато-жёлтого цвета и больше напоминали скелеты, обтянутые не плотью, а подобием студня. Беззубые рты были открыты, а нижние челюсти раскачивались в такт их тяжелым шагам.
— Человек! Беги отсюда! Уходи!
— Борислав, Домовые! Куда они идут?
— На Беспутную Поляну, я слышал, что они идут туда, — прокричал Борислав, в панике озираясь по сторонам.
Радмир, схватив лежащую на земле длинную палку, и бросился на помощь к своему знакомому. Увидев это, Борислав поднялся на ноги и улыбнулся печальной улыбкой.
— Уходи человек, — еще раз крикнул он, — ты мне не поможешь, а я наконец-то избавлюсь от мучений, я обрету покой. Жрите, гады! Давайте! Я больше никогда не убью ни одного человека ради вашей прихоти! Будьте вы прокляты!
Болотники, не проявляя никаких эмоций, уже вплотную приблизились к Бориславу. Длинные руки медленно поднялись и уже через минуту все закончилось. Нежить рвала его на куски, все также медленно отправляя кровавые куски в свои беззубые рты. Радмира замутило. В отчаянии бросив в их сторону подобранную палку, он бросился в лес, подальше от кровавого пиршества.
— Гады, сволочи! — то и дело выкрикивал Радмир, со всей дури несясь по лесу. Остановился он только тогда, когда ноги уже отказались нести его. Споткнувшись о корягу, он со всего маху упал на землю. Пытаясь успокоить сбившееся дыхание, он прислушался.
— Вроде бы не гонятся, нелюди, — Радмир вытер руковом пот с лица и оглянулся по сторонам, — Борислав, Борислав… Эх… Был человек и всё… Хотя, с другой стороны, какой же он человек? Всё уже… Коль с ними повязался, обратной дороги не найдешь. Но человеческое то всё равно осталось?! Как хлеб увидел — и жену свою вспомнил, и жизнь прежнюю. Да и через болото меня провел. Странно это. На том берегу сам говорил, что утопит при первой возможности, а потом вдруг передумал так быстро. С чего бы такая милость?
Радмир почесал голову и задумался.
— Что он там еще говорил? Преследует меня кто-то. Может, знакомая моя Кикимора по следам бредет, чтоб как я муженька ее разыщу, сразу ему по голове настучать? Да тут бы самому в живых остаться, да не сгинуть. Ладно, нечего об умерших горевать на ночь глядя. Еще не хватало своими думками вурдалака какого-нибудь поднять.
Радмир поднялся на ноги и отряхнулся. Ночь снова потихоньку вступала в свои права. Здесь, вдалеке от гиблого болота, уже были слышны голоса птиц, но и они, с приходом темноты, замолкали один за другим.
— Еще одна ноченька в лесу, — он снова оглянулся по сторонам. От тропы, по которой он так уверенно шел до болота, не осталось и следа. Судя по всему, немногим путникам удавалось перебраться через него, не отдав взамен свою жизнь, а то и еще хуже — свою душу. Выбрав место, где было поменьше кустарника, Радмир присел на землю.
— И что ж мне теперь делать? Сидеть вот так всю ночь, глаз не смыкая? Костер разжигать — дело нехитрое, но опасное. Кто его знает, сколько тут бабулек заплутавших по лесу бродит? Да ладно еще бабулек… Полбеды. Главное — дедульку не встретить, ростом который с самое высокое дерево.
Парень сам не заметил, как темнота окутала его со всех сторон. Глаза, постепенно привыкая ко мгле, стали выхватывать из окружающего леса странные силуэты, так похожие на людей, а с другой стороны совсем непохожие. Воображение дорисовывало недостающие картинки, еще больше сковывая волю человека. Скрип вековых деревьев и крики ночных зверей завершал эту нерадостную картину.
— А ведь страшновато, — поежился Радмир, и подтянул колени к груди, крепко обхватив их руками. Усталость давала о себе знать, наливаясь в веки. Тело ломило после долгого перехода через топь, — нет, спать нельзя. Никак нельзя.
Молодой человек встал и, взявшись рукой за кору старого дерева, обошел его по кругу. Ноги от усталости еле двигались.
— И еще одна незадача, — сказал он сам себе, — как же я домой возвращаться буду? Сначала найди эту поляну Беспутную, выясни — что там с Домовыми приключилось, а дальше то что? Ох… Понесла меня нелегкая…
Снова присев на землю, Радмир прикрыл глаза и погрузился в свои мысли. Как ему показалось, не прошло и получаса, как он поднял голову. Шагах в ста от него, среди деревьев мелькал огонек. Тут же вскочив на ноги, он, оглянувшись по сторонам, решил незаметно подойти и посмотреть на источник света вблизи. Неслышно переступая с ноги на ногу, чтобы не хрустнуть веткой, он стал подбираться к огню. Когда до него осталось не больше двадцати шагов, он остановился.
Сухой хворост потрескивал, выбрасывая вверх снопы маленьких искорок. Вокруг костра в полном молчании сидело с десяток существ. Отсюда они очень сильно напоминали людей. Две руки, две ноги. На голову каждого был накинут капюшон, что не позволяло рассмотреть их лица. Ни один из них не двигался, все сидели неподвижно. Радостная мысль заставила Радмира чуть ли не подпрыгнуть на месте.
— Ну неужели! Догнал, значит! — с этими словами он, отбросив все сомнения, бодрым шагом направился к огню, — а теперь рассказывайте, чего вам дома то не сидится? А? Расселись тут… Я за вами уже второй день иду, а они тут отдыхают. Ты посмотри на них!
Ни один из Домовых даже не шевельнулся. Радмир присел рядом с костром и протянул к нему замерзшие руки.
— Я уже отчаялся вас найти. Подкинули мне работенку, — улыбнулся он, — рассказывайте, чем вам наша деревня то не по нраву вдруг стала? Кто обидел? Чем? Да и вообще, не делается так! Что это за новости? Взяли и ушли! Это неправильно. Да ладно еще другие, а ты то чего взбунтовался? Где ты?
Радмир окинул взглядом всех присутствующих, пытаясь узнать своего Домового. Застывшие в одинаковых позах существа, никак не отреагировали на его слова.
— Да чего молчите? Это я — Радмир. Не узнаете что ли? — поднявшись на ноги, он подошел к ближайшему, — вы это бросайте. Сейчас светать начнет, все дружно идем обратно. Наклонившись, он схватил капюшон одного из них и, одним движением, откинул его на спину. Улыбка тут же исчезла с его лица, а внутри все похолодело. На него усталыми глазами смотрел Борислав. Лицо еще больше заросло тиной. Губы с усилием шевельнулись и из них вырвался дикий крик.
— Проснись! Проснись, человек!!!
Радмир распахнул глаза. Темнота даже не собиралась отступать, но даже в ней он увидел крадущийся к нему силуэт. Видимо, ночной гость прекрасно видел во тьме, так как сразу же заметил, что его жертва проснулась и смотрит в его сторону. Это немного озадачило его и на несколько мгновений он замер на месте, решая, как ему действовать в изменившейся обстановке. Радмир решил не терять времени зря и, вскочив на ноги, бросился бежать сквозь чащу. Ветви деревьев и колючие кустарники царапали его лицо и руки, но страх заставлял забыть о боли и усталости и лишь толкал его тело вперед. Обернувшись на ходу, Радмир увидел, что его преследователь не собирается упускать свою добычу. Огромными прыжками он догонял его, стремительно сокращая расстояние. Хруст ломающихся под ногами веток раздавался уже прямо за спиной Радмира, когда он принял единственное правильное решение в этот момент. Схватившись за ствол дерева, он оттолкнулся от земли и повис на нем. Существо, не успев среагировать, промчалось мимо, пытаясь остановиться. Страшная вонь и смрад тут же ударили в ноздри Радмира.
В тот же момент луна, выглянув из облаков, пробившись сквозь густую листву, немного осветила место разворачивающейся драмы. Вурдалак, наконец-то остановившись, медленно обернулся к испуганному парню. Около двух метров ростом, с длинными иссохшими конечностями, на которых висели остатки полусгнившей одежды, он приближался к человеку, протягивая к нему крючковатые пальцы. Сразу же осознав бесполезность разговоров с этим существом, Радмир, не дожидаясь, пока он приблизится к нему, бросился в другую сторону. Но далеко убежать не успел. Нога, зацепившись за выпирающий из земли корень дерева, бросила его на землю. Вонь усилилась и Радмир почувствовал, как скользкие пальцы вцепились в его лодыжку.
«Ну вот и все», — промелькнула в его голове мысль.
Приподняв голову, Радмир посмотрел перед собой. В лесной чаще снова мелькнуло что-то белое. Хватка тут же ослабла.
— Не-е-ет, — захрипел вурдалак, — он мо-о-ой. Было слышно, с каким трудом ему дается каждое слово. Оглянувшись через плечо, Радмир увидел, что вурдалак смотрит куда-то вперед. Проследив за его взглядом, он увидел стоящий между деревьев белый силуэт. Невысокого роста, он просто стоял и смотрел на них. В темноте нельзя было разобрать лица.
— Я… Нашел… Его-о-о… Пе-е-ервым, — снова захрипел вурдалак и, схватив Радмира за плечи, одним резким движением поставил его на ноги. Смрад стал настолько невыносим, что нечем стало дышать. Сквозь пелену мутнеющего сознания, Радмир успел рассмотреть, как белый силуэт двинулся навстречу к ним. Пальцы на плечах человека разомкнулись, но ноги отказались держать утомленное тело и он рухнул на землю.
«Я уже видел эту походку. Откуда я ее знаю?..» — это была последняя мысль, которая ворвалась в угасающее сознание. cheshirko.com - Евгений Чеширко - По следам Домового
— Приснится же чушь такая, — Радмир поднял голову и убрал со лба, впившуюся в него, острую веточку, — хоть вообще не спи.
Поднявшись на ноги, он отряхнулся и огляделся в поисках сумки. Она лежала в двух шагах от него. Он нагнулся, чтобы ее подобрать, и тут его взгляд упал на кусок полусгнившей рубахи, валяющейся рядом.
— Ага, — медленно протянул он, — значит не приснилось. Выходит, все на самом деле было. Вурдалак, потом белый этот… Как его назвать то? И, получается, опять он меня спас? Ну, что ж, спасибо тебе, кто бы ты ни был.
Перекинув лямку сумки через плечо, Радмир запрокинул голову. Солнце только недавно встало, но его лучи уже пробивались сквозь листву.
— Ну что ж, пойду на закат по лесу, как и по тропинке шел. Деваться некуда.
Молодой человек вздохнул, повернулся к солнцу спиной и направился в путь.
«Так, нужно вспомнить, где я этого беляка первый раз увидел. Кажется, перед болотом еще. А может показалось? Чего в сумерках только не привидится. Хорошо, там может и показалось, а сегодня ночью прям отчетливо я его увидел. Жаль, рассмотреть не успел. Хотя, может это и к лучшему. Вдруг там какое-нибудь страшилище неведомое? Да такое, что мне вурдалак этот красной девицей бы показался. Но, с другой стороны, я то жив-живехонек! Выходит, упыря он прогнал, а меня тоже трогать не стал. Странно это. А Борислав говорил, что зло за мной идет. Какое же это зло, если из передряг всяческих меня вытаскивает?! Нет, дружище, тут ты не прав оказался. Было б зло — меня б не было уже».
Раздумывая на ходу, Радмир неожиданно вышел на небольшую полянку.
— Может, это и есть та самая, Беспутная? Так нету тут никого, — он почесал голову, — нет, точно не она. А вдруг меня Борислав надурил? Может и нет никакой такой поляны? А сам просто…
— Ох и денек сегодня! С самого утра беда за бедой! — маленький старичок поднялся из высокой травы и потянулся, расправив неширокие плечи, — о! Мил человек, помоги старому, а?
— Ты кто такой? — Радмир, привыкший за последние дни, к подобного рода странным обитателям леса, напрягся и принялся незаметно зыркать по сторонам глазами — нет ли у этого безобидного дедушки, пары-тройки длиннозубых пособников.
— Дед я, кто еще? Не боись, в волка не обернусь, не умею я так чудить.
— Да кто ж тебя знает, как ты там умеешь? Говори, кто ты, откуда и чего от меня надо?
— Ох и молодые пошли… На язык вы шибко острые, а к старости уважения никакого! Тимофеем меня звать. А от тебя помощи прошу. Неужто старому не подсобишь?
Радмир промолчал и задумался. Старик, действительно, был очень похож на обычного человека, но воспоминания о бабушке-злыдне еще были свежи в его памяти.
— Ногу подними! Дай-ка я на твою обувку гляну.
— Ты чего, малец? Совсем одичал? Может тебе еще сплясать? Мне уже восемьдесят девятый год пошел. Еле ноги передвигаю, а ты мне — подними… Не хочешь помочь, так и скажи, чего изгаляешься?
— Ладно, дед, не серчай. Чего случилось то? — успокоился Радмир.
— Вот так то лучше, — обиженно буркнул старик, — чего, чего? Обронил я тут где-то вчера кошель свой. Все утро на карачках проползал — нету нигде. Помоги найти, а?
— А чего ты тут делал то?
— Вот неуемный какой! Ты посмотри на него! Травы собирал. Лекарь я деревенский. Так понятней?
— Понятней, — улыбнулся Радмир, — хорош тебе орать. Рассказывай, где обронил?
— Да тут где-то. Помню, что на полянку с ним пришел, а как домой засобирался, так и нет его. Трава густая, высокая, сам видишь.
— Дед, а что это за поляна? — спросил Радмир, раздвигая заросли буйной растительности.
— Как это?
— Что — как это?
— Поляна… Обычная поляна, — удивился старик.
— Ну, название, может, есть какое?
— Сынок, ты никак с неба свалился? Поляна — она и есть поляна, зачем ее называть?
— Как это — зачем? Вот я ищу Беспутную. Слыхал про такую?
Старик на секунду замер и стрельнул взглядом из-под кустистых бровей.
— Не, не слыхал про такую. Не знаю.
— Вот и я не знаю, — вздохнул Радмир и принялся искать дальше, — ты хоть скажи, как твой кошель выглядел?
— Да обычный такой кошель. Как у всех.
Старик снова опустился на землю. Высокая трава полностью скрыла его от глаз Радмира. Тот же, тем временем, вовсю увлекся поисками.
— Ну цвета какого хоть?
— Серого, — послышалось откуда то сбоку. Радмир посмотрел на то место, где минуту назад стоял старик и перевел взгляд туда, откуда раздался голос.
— Дед, я смотрю, ты ползаешь быстрее, чем ходишь, — рассмеялся парень.
— Ищи давай, — послышался из травы раздраженный голос.
— Ну ладно, как скажешь, — согласился Радмир, — а внутри что было?
— Вот как найдешь, так и посмотришь, — раздался голос в нескольких шагах за спиной парня.
— Так вот же она, дед! Кажись, нашел! — он быстро снял с плеча лямку сумки и поднял ее над головой. Старик поднялся из травы и недоуменно уставился на Радмира, — вот тут прям лежала.
— Так это… Вроде как не моя, — растерянно пробормотал старик.
— Да ты погляди, может признаешь? — с этими словами Радмир бросил ее деду. Тот, неловким движением одной руки, попытался ее схватить, но промахнулся и она, несильно ударив его в грудь, упала к его ногам, — ну чего ты, дед?! Двумя руками нужно ловить. Или у тебя вторая занята? Чего ты там прячешь?
— Да не, вроде не моя, — проигнорировав вопрос, задумчиво сказал дед.
— Так ты открой, погляди, что там внутри хоть! Мало ли, может кто твой кошель присвоил, к себе в сумку положил, да и сам ее потерял.
Старик поднял ее одной рукой и неловко открыл, приблизив ее к глазам. Но тут же его лицо скривилось, он зашипел и, швырнув сумку в сторону, схватился за нос. Радмир не терял времени даром и, одним прыжком преодолев разделяющее его с дедом расстояние, схватил его за вторую руку и вырвал из нее достаточно длинный кусок толстой веревки, заодно повалив деда на землю.
— Что, старый, думал я к тебе на удочку попадусь? — выкрикнул Радмир, обматывая веревку вокруг головы старика, — слышал я про тебя, а вот видеть не приходилось. Никакой ты не Тимофей, а самый настоящий Боли-бошка. Не нравится тебе, как полынь моя пахнет?
Старик перестал шипеть, но теперь принялся неистово чихать, даже не сопротивляясь Радмиру.
— Покататься хотел на мне? А потом дружкам своим болотным на корм сдать? Знаю я тебя… Сейчас как придушу тебя, твоей же удавкой. Знаю я, тебя только ею и возьмешь. Так что попался ты.
— Не бери грех надушу, сынок! — взмолился старик, — не души! Что хочешь расскажу, только не убивай!
Радмир крепко схватился за второй конец веревки и сел на землю, вытерев со лба пот.
— Тебя придушить — греха не много будет. Говори, кто такой? Правильно я тебя разгадал?
— Верно, верно. Не Тимофей я. Это я так сказал, чтоб тебя с толку сбить. И про имя мое настоящее верно догадался. Боли-бошка я.
— Зачем хотел меня погубить?
— Не придушишь?
— Говори, подумаю.
— Договор у меня с упырем одним. Тут недалеко в лесу живет. Он места знает ягодные, да грибные. Я ж человечину не ем, ты не думай! — замахал он руками, — грибочками, ягодками питаюсь. А сам я старый уже их искать. Вот мы с ним и уговорились. Я ему — людей, он мне моей еды.
— Ааа… Так это с твоим знакомцем мы вчера по лесу, аки жених с невестой бегали?
— Не знаю я. Может и с ним, — пожал плечами Боли-бошка.
— И много ты уже душ своим кошелем угробил?
— Да ни одного пока…
— Вижу, что врешь. Придушу!
— Да не знаю я, не считаю я их. И вообще, тут места такие глухие, кто если и доберется, все равно вряд ли выйдет. А так хоть польза какая от них.
— Ну и гад же ты!
— А чего это я гад? — приободрился старик, — чем мы хуже вас то? Виноваты мы что ли, что такими родились или стали? Сами друг дружке козни строите и ничего! Ужиться никак не можете в своих деревнях. А мы вот тут живем. Это наша земля. Чего вам дома не сидится? Небось, к медведю в берлогу не полезете? Ума хватит, а к нам — пожалуйста. Да ладно б еще с добром, а то ведь леса наши вырубаете, зверюшек убиваете. Кто ж из нас добрее выходит?
— Ой, ты б про добро вообще рот не открывал, — поморщился Радмир.
— А я тебе еще раз говорю — не ем я человечину! Не пробовал даже ни разу! По молодости то просто развлекался так — подкрадусь сзади, накину веревочку на голову и катаюсь весь день. А что такое? Скучно ж… Поболит голова у человека, да пройдет. И мне весело и ему не сложно. А сейчас просто старый стал. Да и не я упырю этому договор такой предложил. Это он сам. Угрожал мне еще. Вот так то. А вы вообще, хуже этого вурдалака, раз от вас даже Домовые уходят.
— Домовые? Ты их видел? — глаза Радмира расширились.
— А чего не видеть? Видел конечно.
— Разговаривал?
— Не, они тут прошлись несколько дней назад. Я подошел, а они все хмурые какие-то, молчат все. Бурчат только: «На Беспутку, на Беспутку…». Как будто морок на них кто-то навел.
— Еще что говорили?
— Да всё, больше ничего. Поглядел я на них, да пошел по своим делам. Я ж говорю — замороченные какие-то.
— Где эта поляна Беспутная, знаешь?
— Слышал, но сам не был ни разу. Они вон туда пошли, — старик махнул рукой в сторону высоких деревьев, — можно у упыря спросить, он по лесу шлындает, авось, знает?!
— Это ты у него сам спросишь, если доживешь, — огрызнулся Радмир и тут же добавил, — а вообще, только попробуй про меня кому-нибудь рассказать! Вернусь и уши твои сзади на узелок завяжу.
— Да понял я, понял…
— И что мне с тобой делать теперь?
— Отпусти, мил человек! Я ж тебе зла никакого не причинил.
— Да если б ты не ползал, как уж по полянке, мои косточки уже б дружок твой обгладывал.
Старик виновато потупился и замолчал.
— Ладно, дед, живи. Жалко мне тебя чего-то, — Радмир вздохнул и принялся развязывать веревку, — только вот удавочку твою я с собой возьму, чтоб ты больше дел никаких не натворил. Тем более, мне еще возвращаться домой придется, а у вашего брата память короткая.
— А как же я жить то буду?
— Вон туда пойдешь, между двух деревьев, откуда я вышел, шагов через сто малинник растет. Да и еще разные ягоды я там видел. Сам по пути пробовал. Вот тебе и еда. Понял?
Радмир смотал веревеку и сунул ее в подобранную сумку.
— Всё, дед, пошел я. Может, увидимся еще.
— Ты не серчай на меня, сынок! Не от хорошей жизни я за дело темное взялся, — сказал Боли-бошка в спину уходящему человеку. Тот лишь махнул рукой и через минуту исчез под тенью деревьев. Радмир шел дальше.
Весь день прошел в поисках хоть какой-нибудь тропы, по которой можно было идти, не обдирая лицо и руки в кровь. Но чем дальше Радмир углублялся в лес, тем он становился гуще. Казалось, что даже зверей и птиц с каждой верстой становилось все меньше и меньше.
— Эх, не сгинуть бы мне тут, — вздохнул Радмир, — Столько сил оставить и пропасть без вести! Как то это неправильно, что ли…
Очередная ветка хлестнула его по лицу. Отмахнувшись от нее, он огляделся по сторонам.
— Да куда ж я иду? Тут людей во веки веков, наверное, не было!
Парень остановился и потер иссеченные руки. Еще одна ветка легонько хлестнула его по спине. Тело, уже привыкшее к ссадинам, никак не отреагировало на очередное прикосновение, но волосы сами собой снова зашевелелились на затылке. Радмир медленно запустил руку в сумку.
— А ты вырос, сынок, — послышался сзади хрипловатый голос, — со времени нашей последней встречи много годков уже прошло.
Радмир нащупал веревку, которую он забрал у Боли-бошки и, аккуратно вытащив ее, схватил за самый конец. Резко развернувшись, он попытался набросить ее на источник голоса, но рука так и осталась висеть в воздухе. Гибкая ветка молниеносно обвилась вокруг нее и приподняла так, что Радмир оказался в очень неудобном положении. Носки его сапог еле-еле доставали до земли.
— Вереск, отпусти его, — спокойно произнес невысокий старик, стоящий в нескольких шагах, — судя по всему, на пути нашего друга встречались не самые воспитанные представители нашего мира. Вот он и нервный такой. Отпусти.
Огромное дерево, мимо которого только что прошел Радмир, покачалось из стороны в сторону и ослабило хватку, опустив его на землю. Но ветка так и осталась лежать на его плече.
— Не помнишь меня? — улыбнулся старик.
— Тебя нет, а вот с дубком, кажись, приходилось встречаться.
«Дубок» не оценил шутку Радмира и ветка стала медленно сжиматься вокруг его шеи.
— Да угомонись уже, Вереск! Что ты, в самом деле! — старик сдвинул брови и с укором посмотрел на живое дерево.
— А что-о-о-о о-о-он? — раздался глухой не то голос, не то скрип. Подняв глаза, Радмир различил на дереве некое подобие человеческого лица, из которого и выходил этот звук.
— Ты уж не серчай, сынок. Это он так играется.
— Ничего себе игры, — хмыкнул Радмир, — помню, в прошлый раз, чуть без головы меня не оставил.
— У всех свои игрушки, — задумчиво произнес старик, — кто-то с чужими жизнями играет, кто-то с чужими чувствами… В общем, не держи обиду за тот случай. Я тебя когда увидел, сразу понял, что ты не из обычных людей. И не в том дело, что видишь ты что-то или чувствуешь. Нет, не в этом дело. А в том, что ты настоящий. С истинными чувствами, которые недоступны многим из людей. Вот, оказалось, что не ошибся я.
— Подожди, так это ты тогда его остановил?
— Я. И к опушке тебя тоже я вынес.
— Что за доброта такая неземная? Я уже привык, что твои лесные дружки на меня только как на кусок мяса смотрят.
— Время, сынок, время не только людей портит. А вообще, долгая это история. Так сразу все и не расскажешь. Но могу тебе сказать, что ты к этой истории оказался причастен. Можно сказать, главным героем стал. И от тебя сейчас много чего зависит.
— Дед, да я просто тут прогуливался, — улыбнулся Радмир, — грибочки искал, ягоды, понимаешь? Какая история? О чем ты говоришь?
— Ты мне тут не ври! Знаю я куда ты идешь и зачем, — старик посмотрел вверх, — сегодня прохладно будет. Да и темнеет уже. Ты сушняка собери, да костерок небольшой разведи. Тебе разрешаю, иначе околеешь еще раньше времени.
— Ого! Вот так милость, — Радмир шутливо поклонился, — кому обязан таким разрешением?
— Ты мне поерепенься еще! — сверкнул глазами старик, — я к тебе с добром, так отвечай тем же. Ишь ты! Я хозяин этого леса и без моего ведома здесь ни одна травинка не вырастет!
— Так ты… Леший?
— Леший, Леший, — проворчал дед, — а это Вереск. И он очень не любит, когда кто-то костры без лишней необходимости палит. Уяснил?
— Так ты это… Прости, отец. Я сейчас быстро.