Еще одним миграционным донором по отношению к России выступает Молдавия. В данном случае, цифры выглядят гораздо скромнее, но, тем не менее, заслуживают внимания: в среднем за период с 2006 по 2011 гг. из Молдавии в РФ ежегодно пребывали более 1 млн. человек. По аналогии с Украиной, многие из них являются сезонными мигрантами и через какое-то время отбывают в обратном направлении. Однако за два последних десятилетия численное присутствие мигрантов из двух рассматриваемых государств, в том числе тех, кто преимущественно или постоянно проживает в России, увеличилась многократно. Несмотря на это обстоятельство, именно к этим по сути внешним мигрантам, российским общество демонстрирует наибольшую открытость и лояльность.

К сожалению, именно по отношению к гражданам России, мигрирующим с Северного Кавказа, было получено больше всего отрицательных ответов. Справедливо предположить, что такой срез общественного мнения свидетельствуют о потенциально конфликтном фоне указанных внутренних миграций.

Выводы Подводя итог сказанному выше, можно определить некоторые контуры конструктивной миграционной политики, а, главное, ее объект (целевые группы) и проблемные факторы, требующие безотлагательного государственного регулирования. На наш взгляд, построение грамотной государство образующей миграционной стратегии, должно включать следующие положения: 1) Активная репатриация. Приоритет привлечения в Россию соотечественников, проживающих за рубежом. За пределами России, по разным оценкам, находится от 25 до 30 млн. соотечественников. Реальный потенциал репатриации в Россию, по нашим оценкам, составляет не менее 8 млн. человек. В рамках данного положения необходимо неукоснительное соблюдение двух важнейших условий: беспрепятственное предоставление гражданства и своевременное обеспечение жильем. Успешность программ по репатриации была показана многими странами, включая Израиль, Францию, Германию, Японию и т. д. Одним из последних примеров успешной миграционной политики является Казахстан. Начиная с 1991 года, Казахстан при численности населения 15 млн. человек принял в рамках программы по репатриации оралманов около 700 тысяч этнических казахов и т. д. 2) Ставка на культурную близость. Второй по приоритетности должна стать категория ментально схожих внешних мигрантов, одобряемых большинством российского населения. К этой группе приезжих относятся, прежде всего, граждане Белоруссии, Молдавии и Украины. В пользу привлечения мигрантов именно из этих стран говорят не только социологические опросы, но также географическая близость, общая история и религия, владение русским языком, легкая интегрируемость в российское общество и т. д. Совокупное население указанных государств, в которых уже не первое десятилетие наблюдается высокий уровень эмиграции, составляет 58 млн. человек, что, к слову, в 1,4 раза превышает население постсоветских государств Средней Азии (Киргизия, Таджикистан и Узбекистан). На фоне столь колоссальных популяционных резервов в родственных по своей культуре странах, предпочтение мигрантам из Средней Азии выглядит, как минимум, нелогично и недальновидно. Одна только Украина, являясь самой населенной после России постсоветской страной, обладает почти 45-миллионным населением, значительная часть которого по-прежнему ориентируется на Россию. Любые ощутимые преференции для данной группы мигрантов могут уже в ближайшее время привлечь в Россию от сотен тысяч до миллионов желательных с геополитической и социальной точки зрения мигрантов, часть из которых может превратиться из временных трудовых мигрантов в постоянных жителей. 3) Третьей, но, возможно, не последней по значению категорией мигрантов, могли бы стать представители европейских стран, в которых дискриминируется традиционная моногамная семья и брак. Беспрецедентная по своему масштабу и последствиям гомосексуальная агрессия превращается в дискриминацию европейцев на политическом, информационном и правовом уровнях. Закономерным итогом разрушительного процесса является появление социальных изгоев. В роли последних выступает традиционно ориентированное большинство в таких странах как Великобритания, Германия, Испания, Франция и т. д., становясь поначалу игнорируемой, а затем преследуемой и угнетаемой социальной группой. Гомосексуальная диктатура, внедряемая вопреки воле европейских народов, выталкивает миллионы людей на митинги с целью защиты своих детей, своей культуры и своих убеждений. Однако, голос большинства грубо попирается, а участники митингов, включая беззащитных детей и стариков, беспощадно разгоняются полицией с помощью слезоточивого газа. Пропаганда гомосексуализма в СМИ и в системе образования (охватывающей даже детей дошкольного возраста) наряду с жестоким преследованием инакомыслия, создает невыносимые условия для жизни гетеросексуальных семей. Естественная семья становится мишенью непрекращающихся политических атак, превращающих ее в «маргинальную» и устаревшую ячейку. Все больше европейцев не видят достойного будущего для детей и начинают всерьез задумываться об эмиграции. В настоящий момент трудно оценить потенциал европейской эмиграции, связанной с ущемлением прав традиционных семей, хотя бы потому, что подобных исследований пока не проводилось. Однако, учитывая серьезность угрозы, ее континентальный масштаб и нарастание гомосексуальной агрессии, полагаем, что в перспективе может дойти до многомиллионных миграций. При этом многими жителями указанных стран одобряется позиция российских властей по защите общества от пропаганды гомосексуального образа жизни. В свете нравственных контрастов между культурными полюсами Европа—Россия, последняя могла бы стать центром международного притяжения дискриминируемых гетеросексуальных европейцев. Если эта категория потенциальных мигрантов станет одним из объектов российской миграционной политики, то мы, помимо демографического бонуса, получим высококвалифицированных, законопослушных и нравственно приемлемых переселенцев. В этой связи представляется вполне уместным небольшой экскурс в историю российской миграционной политики. Еще в 1763 г. Российская Империя стала, скорее всего, первой страной в мире, основавшей специальное ведомство по вопросам управления миграцией. Императрица Екатерина II переселила в Россию огромное количество иностранных специалистов самых различных областей. Тогда наиболее активно на этот призыв откликнулись немцы: по данным переписи населения 1897 г. около 1,8 млн. человек указали в качестве родного языка немецкий. [20] Общая же численность этнических немцев к концу XIX века превышала 2 млн. человек, составляя 1,6% российского населения. [21] Впрочем, немцы были далеко не единственной нацией, массово устремившейся в Россию. Этническая мозаика иммигрантов была довольно пестрой и включала выходцев из Великобритании, Греции, Кореи, Сербии, Франции и т. д. Формирование новой миграционной стратегии с учетом европейского компонента создаст для России достойную альтернативу сегодняшнему миграционному хаосу, чреватому крайне разрушительными последствиями. Нравственное безумие евробюрократии дает нам исторический шанс стать цивилизационным центром для здоровой части стремительно погибающей Европы. 4) Регулирование внутренней миграции в целях социальной, экономической и межэтнической стабильности. Очевидно, что на современном этапе цивилизационного развития России, наше общество нуждается в некой оседлости, закреплении жителей регионов за местом исконного проживания. Формирование более стабильного образа жизни, безусловно, напрямую связано с улучшением социально-экономических условий на местах. Однако очевидно и то, что продолжение массового исхода жителей Северного Кавказа в другие регионы страны осложняет позитивные социально-экономические преобразования в республиках Северного Кавказа. Равным образом, можно охарактеризовать и миграционную абсорбцию столичным регионом значительной доли всего российского населения. Неравномерность расселения, помимо экономических, социальных и демографических издержек, несет в себе угрозу геополитической уязвимости за счет аномальных диспропорций в плотности населения российских регионов.