«Я проверял свою электронную почту, и смотрю письмо свежее пришло.

Курт Эс информировал меня, если я еще был не в курсе, о том, что только что, в возрасте 70 лет, скончался Лемми Килмистер.
Буквально несколько часов тому назад, я разглядывал обложку немецкого рок-журнала, на котором я и Лем смотрим друг на друга. А вчера, мне стало интересно, как он поживает.
Едва ли читателям газеты «L.A. Weekly», заглядывающим в музыкальный раздел, нужно объяснять, кто такой был Лемми. Чтобы вы вспомнили этого человека, достаточно произнести только одно слово - Motörhead.
Я стал фанатом Лемми, когда услышал альбом Motörhead «Ace of Spades». На той маленькой панк-рок сцене, на которой я «варился», они были настоящей группой в стиле «crossover». Тогда, да и сейчас тоже, увидеть панк-рокера в футболке «Motörhead», это было совершенно нормально.
Мне хочется верить, что так получалось, по меньшей мере, по двум причинам. Прежде всего, эта группа играла убойную и бескомпромиссную музыку. Грохотали эти парни погромче да покруче ваших героев панка. И во вторых, что более важно, вы со всей четкостью понимали, что Лемми не поддельный, он настоящий во всех смыслах. На мой взгляд, именно в этом и скрывался коммерческий потенциал этой группы. Лем был настолько правдив и откровенен, что вас оставалось только либо принять его, либо отойти в сторонку.
Motörhead проставились в рок-мире не только за свою адски крутую музыку, но и за то, что они нарезали настолько громко, что у зрителей мозгульки в головах сотрясались и лопались. Даже стоя на краю сцены, а последний раз я наблюдал за их игрой именно с этой позиции, жгли они адово. Если же говорить о текстах песен авторства Лемми, то его лирика частенько сочилась остроумием, в ней было много сарказма и презрения, и все это выдавалось чертовски правдиво. Эта лирика не всегда была отражением взглядов самого Лемми, но то, как он видел наш мир, заставляло слова его песен жалить, пробивать навылет потенциального слушателя.
Помимо музыки, которая более чем красноречива, Лемми был по-настоящему неповторимым человеком.
В 1981, я пришел в группу Black Flag, и мои новые коллеги по группе незамедлительно напичкали меня целым морем разливанным новой музыки. Одним из последних парней, которые меня «подсаживали» то на одну группу, то на другую, был мужичок по имени Дез Кадена (Dez Cadena) и он поставил мне Hawkwind. Когда я прослушал охерительный концертный альбом, «Space Ritual», и эта запись стала одной из моих любимых пластинок, каковой остается и по сей день.
Я познакомился с Лемом в 1988, кажется на мероприятии под названием «New Music Seminar» в Нью-Йорке. Мы были в числе приглашенных. В зеленой комнате тогда собрались все сливки целого набора музыкальных жанров. Я сидел рядом с Леонардом Коеном, Диамандой Галас, Джеллибином Бенитезом, Хэнком Баллардом и Лемми. Я тогда просто охреневал от такой компании, не мог переварить сам факт присутствия таких святил. Лемми посмотрел на меня, затем что-то черканул на клочке бумаги и подсунул тихонько мне. Я прочел вопрос: «Что ты тут делаешь?».
Едва ли он был тем парнем, который хотел посидеть на сцене за столом и говорить о музыке. Я не мог не оценить его неприятие всего этого мероприятия. Тем не менее, Лемми оказался единственным из всей нашей компании, помимо великого Леонарда Коена, которому выпала честь выступить на публике. Мне задали вопрос, и после моего ответа, Лемми наклонился к своему микрофону и сказал: «****, ну что за поябень вы спрашиваете». Все присутствующие в зале заржали.
Вот с этого эпизода, мы начали с ним периодически встречаться по всему миру вплоть до сентября прошлого года, когда я в последний раз виделся с ним.
Поделюсь с вами одним из моих любимых воспоминаний о Лемми с начала нового века. Я с коллегами по моей группе как-то раз летел в маленьком самолете, где-то в Скандинавии, наш самолет стоял на разогретой посадочной полосе, а мы сидели и ждали, когда подойдут последние, опаздывающие пассажиры. Внутри самолета все накалялось, становилось все жарче и жарче. Кто бы ни были эти люди, которые заставляли меня сидеть и потеть, иного выхода у меня не было.
Наконец, я увидел каких-то людей карабкающихся на борт, а еще пахнуло смесью кожи, пота и табака. По проходу между сиденьями шли парни из Motörhead! И они все ту же были прощены.
Мне повезло, место рядом со мной пустовало, и ко мне подсел Лемми. «Привет, Генри, не возражаешь, если я к тебе подсяду?”
Я закидал его вопросами об истории Hawkwind, на которые он с радостью отвечал. Потом к нам подкатили столик с алкогольными напитками, и Лемми попросил дать ему возможность проверить, что можно бухнуть. Ни один из имевшихся на борту напитков энтузиазма у него не вызвал. И он попросил стюардессу подать ему бокал, лед и сок.
Потом он шепнул кому-то из сидевших напротив рабочих сцены: «Бутылку давайте». Ему передали бутылку с пойлом, и он начал «шаманить», свои коктейли готовить. Потом заметил мне: «Ни одна авиакомпания мира не запретит мне пить то, что душа моя желает». Фирменный Лемми.
Человек, который всегда жил так, как ему хотелось, Лемми останется для бесчисленного множества фанатов по всему миру тем другом, которого они никогда не встречали и одной из настоящих икон рок-н-ролла. Он был воплощением своей музыки.
Как-то раз он сказал, что помнит те времена, когда рок-н-ролла еще не было. У меня от этих слов башню снесло, и я попросил его мысль об этом продолжить. Он сказал, что было время когда вся музыка этого мира сводилась к коллекции твоих родителей, сборника пластинок «Rosemary Clooney». Потом он услышал Элвиса, Чака Берри и других первых рокеров, и назад пути уже не было. Потом он рассказывал мне как побывал на концерте The Beatles в клубе «Cavern», и до меня дошло, что этот мужик стоял у истоков, видел как все зарождалось. Да, и еще одно время он был гастрольным техником Хендрикса.
Поэтому рассказывать Лемми о том, как все когда-то было, как все нарождалось, было бессмысленно. Если честно, то без него не было бы и современного рок-н-ролла. Я вам такие тирады выдаю не потому что горем сейчас переполнен, нет, я не скорблю. Человек прожил свою жизнь так, как он хотел и прожил ее классно. Уверен, и ничего бы он в своей жизни менять не стал.
Не поймите меня не правильно, мне его как и вам будет не хватать, правда будет. Он был тем, кого любили миллионы людей по всему миру, и сам он об этом знал наверняка. Славный малый, наш Лем».