14 «Уроки рисования»

Рисование мне в начальных классах не нравилось! Рисовать и раскрашивать кубики и квадратики меня не увлекало. И я на уроках рисования втихаря занимался своими делами. Мастерил то рогатки, то трубочки для стрельбы... Но вот однажды учитель рисования Николай Никонович принес чучело вороны на подставке. И надо же тебе?!
Эта ворона меня захватила! Я увидел ее не плоской, как рисовали все дети, а объемной, с тенями и полутонами. Ворона у меня вышла удивительной, да так, что понравилась самому себе! Ребята наперебой просили меня им нарисовать такую же. Учитель, увидав мой рисунок, вызвал к доске и начал меня расспрашивать, как давно я занимаюсь рисованием и прочее... Но когда он спросил, чем я рисую карандашом, акварелью углем или маслом, я понял, что он надо мной подшучивает. Ан, нет, думаю, что- то тут не так. Ну, углем еще куда ни шло, на заборах им рисуют, но маслом?! Да кто же это рисует маслом... У нас мать изредка только имела возможность положить маленький кусочек масла между блинами во время их приготовления. А тут рисовать маслом! Ну нет, не тут то было, я тоже не лыком шит, и меня на мякине не проведешь, подумал я. И выпалил: « Да я и салом могу рисовать!»
У учителя вначале вытянулась физиономия, а затем он разразился неудержимым смехом... «Кажется, сморозил какую-то глупость», - смекнул я! «Ну что же, коль ты и салом можешь, не хочешь ли позаниматься у меня в кружке рисования?» «Хочу». «Ну, вот и прекрасно, завтра после уроков останемся и начнем заниматься. Может еще есть желающие?» - спросил он. Таковых, к моему огорчению, сразу не нашлось. Мне с трудом удалось уговорить двух-трех ребят заниматься ИЗО. Уж так одному не хотелось идти на занятия, да еще после уроков, когда можно было с часик погонять футбол на школьном дворе...
Ребята, правда, быстро отказались от этих занятий, а я наоборот очень увлекся. И в этом большая заслуга моего учителя Николая Никоновича! Не считаясь с личным временем, он прививал мне навыки работы с карандашом, красками, гипсом. И я платил ему тем же. С огромной охотой я ходил на его уроки. Вдвоем мы ходили в музей изобразительных искусств, который находился в одноэтажном домике на взгорке на краю села. Этот музей был организован Ленинградскими художниками. В его становлении принимал участие и мой учитель.
Наконец-то я узнал, что такое мольберт и палитра, что существует не только прямая перспектива но и обратная и что маслом все-таки рисуют, правда не рисуют, а пишут... Я познавал пропорции тела человека и как правильно расположить предметы на дальнем и ближнем плане. Николай Никонович окунул меня с головой в мир изобразительного искусства. Он был удивительным человеком и когда рассказывал о какой-либо картине, преображался! Глаза его светились, и лицо озарялось каким-то внутренним светом. Он проводил по воздуху рукой вдоль картины, как бы гладя ее, не касаясь при этом полотна...
Николая Никонович увидел во мне какие-то задатки и передавал свои знания без остатка. Спасибо ему за это огромнейшее! В разговоре с моим отцом он посоветовал направить меня в Ленинградскую школу ИЗО, где преподавали его друзья, и обещал любое содействие в этом начинании. Но у родителей было другое видение на мой счет. В семье нуждались в дополнительных рабочих руках, пусть еще и маленьких. Правда, рисовать мне не запрещали, даже поощряли. К тому были и предпосылки. Все стены в нашем доме вместо обоев, их тогда у нас еще не было, были увешаны репродукциями знаменитых художников. Тут были и Левитан, и Шишкин, и Айвазовский со своим " Девятым валом ", и Куинджи, и многие другие. А я , глядя на эти картины, думал; «Вот бы мне так научиться рисовать!»
И я рисовал. Рисовал на простынях картины на былинные темы. Заказчиками были наши селяне. Они использовали их в качестве ковров, закрывая голые стены, и на подушки в качестве накидки, где красовались ворковавшие голубки... Моя мазня расходилась на ура... Все были довольны. Заказчики тем, что в доме хоть что-то радовало глаз, хотя бы и до первой стирки, родители тем, что я теперь был постоянно дома. Отец получал свой магарыч - бутылку первоклассного первача, а я тем, что спокойно могу отдаваться любимому занятию.
Но моя путеводная звезда вела меня совсем другим путем, предначертанным судьбой. Художником я не стал. Хорошо это или нет, не знаю? Но вот светлая память о моем учителе рисования Николае Никоновиче Панкове и его первых уроках рисования осталась у меня в памяти на всю мою жизнь. За что я ему премного благодарен!!!