Про печь

Чуть ли не четвёртую часть задней избы занимала русская печь. В сочетании «русская печь» всё великолепно: русская — наверное, додумались русские, а печь — просто чудесное, или даже, гениальное изобретение людей. Представить деревенский дом без печи было невозможно. Жизнь в доме начиналась с того момента, как печник, сложивший из кирпичей своё творение, поджигал несколько чурочек в печи и из трубы появлялся серо-сизый дымок. Тяга хорошая, нигде не дымит — принимай, хозяйка, работу! Печка была в работе круглый год и круглые сутки. До тех пор, пока у нас не появился керогаз, всю еду мама готовила в печке. Только летом в жару иногда готовили на тагане на улице или на шестке. Размер печки был внушительный: через широкое чело свободно проходил двухведерный чугун. Сейчас уже невозможно сосчитать, сколько раз поставила мама эти огромные чугуны в печку и вытащила обратно. Устанавливали чугуны в печь при помощи ухватов. У нас их было три: большой, поменьше и совсем маленький. В углу стояла ещё кочерга — отгребать золу и подправить чугун, если ухватом не получалось поставить его на место. Со сковородником управлялись, понятно, со сковородами. Печку топили дровами, в основном берёзовыми и дубовыми. Сосновые были не в почёте — копоти много, а жара мало. Летом, если не пеклись хлебы, мама топила щепками. Я до сих пор не могу понять своих родителей и односельчан, почему дрова на зиму не готовили летом. Скорее всего, не было времени. За дровами ездили в лес, когда придётся, даже зимой. Кончатся колотые поленья, отец откопает из-под снега сухостой, бревешки - на козлы и пилят с мамой двуручной пилой. Затем отец наколет поленьев и лучинок. Поленья на сегодня-завтра домой под прилавок около печки, лучинки сушить около трубы. Так продолжалось, думаю, не очень долго; к дому сзади пристроили дровник, к зиме его полным набивали колотыми дровами.
Печку мама готовила с вечера. Сначала ставила большие чугуны с водой и укладывала дрова по-особому, клеткой, чтобы быстрее разгорелись. Дрова за ночь в тёплой печи подсыхали. На дрова и рядом клали особо сырые валенки, такие были или у папани, или у нас, детей. Остальные валенки сушились на печке, там, где лежанка; туда же родители клали свои фуфайки. Наши детские пальтишки и выходные родительские висели на перегородке около голландки. В печурки, иногда их называли горнушки, клали носки, чулки и варежки. Разогретая с утра печь хранила тепло целые сутки, только в сильные морозы остывала. Проснувшись утром, зимой — затемно, летом - с рассветом , мама в первую очередь растапливала печь. Скомкает газету, положит под клетку, плеснёт керосином — загорелись дровишки, из трубы повалил дым. Но чтобы дым шёл в трубу, а не в дом, нужно было открыть вьюшку. Для этого нужно было правой рукой опереться на шесток, головой и туловищем прогнуться к трубе, левую руку поднять вверх, ладонь развернуть влево, нащупать вьюшку и снять её со своего места. Печка протопится - проверить , нет ли где тлеющей головёшки и закрыть трубу всё той же вьюшкой.
Печка была своеобразной домашней метеостанцией. Если огонь в печи красный, дрова трещат, тяга хорошая — к морозу. А вот белый огонь и без треска, дым на шесток завивается — к оттепели. Выходили на улицу, смотрели как дым выходит из трубы: столбом — ясно будет, стелется по земле — к непогоде. Ну и направление ветра по дыму тоже узнавали. Затопит хозяйка печь — и скорее на улицу, посмотреть на трубы соседских домов. В основном все топили в одно время, но случалось, что кто-то затапливал рано, а кто-то поздно. И те и другие становились предметом любопытства: почему рано, почему поздно?
Пока мама растапливала печь, поднимался отец, курил, одевался, выходил во двор к скотине. Чистил, стелил, давал муку, сено-солому. К этому времени вода в печке в чугунах нагревалась. Мама доставала чугуны, сливала горячую воду в вёдра, папа поил корову, телёнка, овец. Для свиньи варили мелкую картошку или свёклу. Чугун с таким варевом мама ставила после воды. Печь освободилась от больших чугунов — можно варить еду. Щи мама готовила довольно часто. Сначала варилось мясо, потом сразу клали картошку и капусту. Поджарка тоже готовилась на углях. Если щи были постные, их не поджаривали, ели со свежим луком и заправляли сливками. Щи стояли в печке целый день; в обед они были как кипяток, к вечеру немного остывали. Суп в печке не варили, его готовили на плите голландки, обычно вечером на ужин. Молочную пшённую кашу мама готовила тоже в печке. Вкус этой упревшей, рассыпчатой, необыкновенно душистой каши не забудется никогда. На газовой плите или в мультиварке такую вкусную кашу не сваришь, как ни старайся. Ещё одно блюдо из печки — это картошка. Как же без неё?!. Картошка варилась в «мундире», затем очищалась от кожицы и на открытую сковороду опять в печь. Картофелины подсыхали, покрывались румяной корочкой. В обед картошку разрезали на несколько частей, складывали в блюдо, добавляли лук и масло, встряхивали и ели с квашеной капустой. Капусту тоже заправляли луком и маслом. А можно было целые картофелины немного подсаливать и есть с молоком. Другое блюдо из картошки обожали мы, дети. Сейчас это блюдо назвали бы — картофельная запеканка, а мы называли - картошка на крышке. Глубокая сковородка с ручкой называлась почему-то крышкой. В крышке растапливался маргарин или сливочное масло — что было под рукой, затем клали картошку, порезанную мелкой соломкой, добавляли молоко, ставили в печку на угли. Картошка жарилась-тушилась. Доставали крышку, картошку заливали взбитой смесью из сливок и яиц. И в печку! Верх покрывался золотистой аппетитной корочкой, внизу хрустящие пенки. Объеденье!. Ели такую картошку с молоком, и лучше с квашеным. Очень любили в нашей семье заквашенное молоко. Парное молоко мама наливала в чугунок литра на четыре, ставила в печку, когда дрова ещё не прогорели. Молоко закипало, мама пододвигала чугунок ближе к шестку. Молоко должно слегка кипеть, на поверхности пузырём образовывалась румяная пенка, её мама снимала и складывала в блюдце. Дрова в печи прогорали, а чугунок доставали из печи уже после обеда. Молоко становилось топлёным, чуть ли не коричневого цвета. В остывшее молоко мама добавляла закваску, ставила на шесток до вечера, как загустеет , потом переставляла в холодное место. Картофельную похлёбку варили на плите голландки. Сначала варилось мясо, нарезанное небольшими кусочками, потом клали резаную кубиками картошку, а также лук, морковь, лаврушку, перец. Это зимний вариант ужина, как и суп.
Как не вспомнить про хлеб, который мама пекла в печи. В пору моего детства в деревне, в каждом доме, хлеб пекли сами. В магазине его не продавали. И, наверное, всем детям казалось, что его мама печёт самый вкусный хлеб. Я тоже всегда считала и считаю, что у нашей мамы хлебы получались просто замечательные. Да, раньше так и говорили — хлебы , во множественном числе. Тесто для хлебов готовилось в квашне — эмалированной кастрюле ведра на полтора. С вечера в притвор — так называлось небольшое количество теста от прошлой выпечки — мама добавляла литра три тёплой воды и ржаную муку, размешивала, т.е. прибалтывала. Квашню ставила в тёплое место, например, на шесток. Утром мама долго месила тесто: в опару добавляла пшеничную муку и вымешивала до тех пор, пока тесто не станет отлипаться от рук. Помню, мама пекла хлебы в специальных формах, они и сейчас на пекарнях есть. Но средняя буханка пропекалась хуже крайних и формы заменили блюдами разного размера. У нас их было четыре. Разложит мама тесто по блюдам и в тёплое место — хлебам нужно подойти. В день выпечки хлеба печь топилась по-особому. Картошка для скотины не варилась, воды тоже грели мало. Печь должна была хорошо прогреться, иначе хлебы не пропекутся. Но и перегревать было нельзя — сгорят до углей. Иногда тесто уже подощло, начинает вываливаться из блюда, а в печке жара. Мама кочергой отодвигала угли по бокам, или даже выгребала их на шесток. В другой раз наоборот, в печи недостаточно жара — надо угли сгрести под блюда. Температуру в печи мама узнавала без градусника — лицо подставляла к челу и определяла. Установит мама хлебы в печь и смотрит на часы — через полтора часа вынимать. Несколько раз открывает заслонку, наблюдает, как пекутся хлебы, иногда меняет местами или поворачивает блюдо, чтобы караваи пеклись равномерно. А в это время на улице в воздухе разливается такой ароматный хлебный запах , так что ноздри дрожат, будто кто их щекочет. Испечённые караваи мама раскладывала на залавке на полотенце, накрывала мокрой тряпкой, а затем ещё чем-нибудь. Хлеб становился мягким. Горячим хлеб не разрезали, он должен был отпыхнуть (мамино слово). Вкус свежего хлеба непередаваем; первый каравай съедался быстро, последующие хлебы ели с меньшим азартом. Хлеба хватало от трёх до пяти дней. В тех случаях, когда старый хлеб закончился, а новый ещё не испёкся, мама на завтрак пекла хлебные лепёшки. С каким удовольствием я бы и сейчас съела такую мамину лепёшку! Хлебное тесто выкладывали на сковородки — мама на двух пекла — дать тесту подойти, сделать проколы в нескольких местах концом деревянной ложки - и в печь на угли, пока ещё горят дрова. Главное забыла: тесто хорошенько обвалять в муке! Необыкновенный вкус такого хлеба, наверное, исходил всё-таки от прожаренной муки-обсыпки. Мы, дети, не ждали, когда лепёшка остынет, разламывали горячую и ели с холодным молоком. Помню, пекла мама хлеб и на поду. Подовый хлеб — вкусный хлеб!. Но сноровки и терпения требуется много. Хлеб печётся не в форме, не в блюде, а на раскаленных кирпичах, т.е .на поду. Тесто укладывается на специальную деревянную лопату и отправляется в печь. Где-то там присутствуют капустные листья, то ли сверху, то ли снизу, но я не помню.
А блины из печки! Разве забудешь?! Тесто для блинов мама размешивала в блюде и, как я сейчас вспоминаю, рукой. У нас сейчас есть венчики, миксеры и другая дребедень, а тогда было нормальным — взбить тесто рукой. Блины пеклись на двух сковородах на углях, дрова должны гореть, но не сильно. Блин пёкся сразу и снизу и сверху. Сейчас я блины складываю на тарелку, а мама стелила на стол полотенце и на него раскладывала блины. Ели с сахаром, с повидлом, с мёдом и обязательно с молоком, лучше с квашеным. Я за свою жизнь испекла, наверное, не одну тысячу блинов, но такие блины, как в печке, на газовой плите не испечёшь.
Сколько всего готовилось в печке на праздники! Главный праздник — Пасха. По какой-то злой воле , на Пасху часто у нас не было молока — корова была в запуске. Но в деревне было так заведено: у кого нет молока на праздник, тем несли молоко почти все, у кого доила корова. Мама ставила дрожжевое тесто и чего только не пекла! Пышки, плюшки, пирожки, пироги, курники! Такой выпечкой мы и сейчас балуемся, а вот о лапшеннике только вспоминаем и вкус скоро забудем. Пекли блины из муки и крахмала. Затем блины шинковали крупной соломкой, заправляли смесью яиц, сметаны, масла, всё это помещали в кастрюлю и ставили в горячую печь. Ели лапшенник и горячим и холодным. Такая большая выпечка была не только на Пасху, но и на Рождество, на Октябрьскую (7 ноября), на Троицу и на семейные праздники. Без повода мама ставила теста поменьше и пекла, например, только пышки и плюшки, или только курники. Вспоминаю традицию печь весной жаворонки на какой-то праздник. Тесто было, по-моему, сдобное. Я забиралась на крышу двора, размахивала руками с испечёнными жаворонками и громко кричала: «ЖаворОнки, прилетите, красну вёсну принесите!» Самозабвенно верили, что теперь непременно придёт весна. Вкусных птичек съедали. А ещё, мне кажется, зимой или ранней весной, пекли кресты. Из двух жгутиков теста складывался крест, в перекладинку клали различные предметы, загадывали желание кто кем станет: пуговица и нитки - портным, бумажка — учёным, спичка — строителем, пшено — поваром, уголёк — пожарным, денежка — к богатству. Щепочку клали редко, потому что это к смерти. Пекли ещё таусены для колядок под Старый Новый год. Концы длинных жгутов теста одновременно закручивались в спираль в разные стороны, как у буквы S подкрутить концы внутрь, получится такая завитушка. Если уж вспоминать про выпечку, надо обязательно написать о сдобных лепёшках, которые мама пекла довольно часто. Румяные, рассыпчатые, со специфическим запахом сдобного теста, они быстренько исчезали с противня. Мы их брали в школу, ели на переменах, таскали на улицу. Ещё еда из детства — домашняя лапша. Я и сейчас её готовлю, думаю, что неплохо получается. Я так же мелко-нарезанную лапшу слегка поджариваю на сковороде, затем варю её в кастрюле в бульоне. Но детских ощущений нет. Мои дети и внуки совершенно равнодушны к той лапше, что на сковороде, а мы в детстве её обожали. Мама месила теста побольше, чтобы поджаренная лапша досталась нам. Меняются дети — меняются вкусы и потребности. Варили в печке и холодец, или холодное, как у нас раньше называли. Куски свиных или овечьих голов и ног складывались в чугун, мясо варилось и томилось в печи до вечера. Мы любили обгладывать и обсасывать мосолки-казанки, когда мама разделывала мясо.
Раньше летом, особенно в жару, каждая хозяйка готовила квас .Сейчас мы тоже делаем квас: покупаем в магазине сухой квасный порошок, сусло, притвор-закваску найдём, два-три часа обождать и квас развели. Получим напиток, слегка напоминающий настоящий домашний квас. Сколько помню, мама делала свекольный квас. Свёкла парилась в чугуне в печке несколько дней, дня три обязательно. Упаренная свёкла уменьшалась в размере, становилась коричневой, а запах не передать словами — он был и сладким и кисловатым и ещё каким-то. Ещё сушили на противне кусочки тыквы. Пареную свёклу, сушёную тыкву и притвор разводили в тёплой воде в баке или во фляге. Сначала квас стоял в тепле, «ходил», потом выносили в погреб. Понятно, что квас готовили только летом, в жару.
Печка не только варила, тушила и жарила. Она нас согревала. Для тепла в доме была сложена голландка. Но топить печь и голландку одновременно было нельзя — труба была одна. Поэтому , пока печь полностью не протопится, дрова в голландке не разжигали. По утрам зимой в доме было прохладно. Проснувшись, мы, дети, ныряли ногами в тёплые валенки и спешили к печке, греться. Я и Вася стояли на полу, а Толя на табуретке. У меня была любимая поза: прижать руки к груди, а сжатые кулачки под подбородок. От горящих дров шёл жар, наша кожа и лицо разогревались докрасна. Лежанка — вот наше любимое место на печке. Зимой вернёмся с улицы, замёрзшие, полные валенки снега, подол пальтишек колом стоит, на варежках, как колтуны, висят ледяные сосульки; щёки, уши красные, огнём горят, пальцы на руках не гнутся, сопли до нижней губы. Ну, и куда нас таких?! На печку! Разшевыряем подстилки и ложимся на голые кирпичи. Согреемся, расслабимся, бывало и уснём на печке. Простуду тоже выгоняли на кирпичах. И родители лечили ломоту в пояснице и в костях на печке. Очень удобно — час, другой полежал на горячих кирпичах, боль отступает. А ещё лечились прямо в печке. Полвека назад это было нормально — лечиться и мыться в печке. В нашей семье эта процедура применялась только к отцу; мы, дети в печку не лазали, мама, кажется, тоже нет. Было это так. Утром печь топилась как обычно, в обед ещё раз протапливалась, но не сильно разогревали. Из печи выгребались все угли; сметалась со свода сажа веником, привязанным к кочерге. На под стелили солому. И вот папа, такой длинный, головой вперёд, т.е.к челу, укладывался в печи. Чтобы лучше пропариться и пропотеть, мама неплотно закрывала заслонкой чело. Отец же в это время охаживал себя берёзовым веником. Все простуды-ломоты после таких процедур, как рукой снимало. У нас своей бани не было , мы мылись в бане у бабушки с дедушкой. Когда зимой в морозы или в метель баню не топили, вся семья мылась дома. Воду грели в чугунах в печке и в вёдрах на плите голландки. Мылись, конечно, около печки.
Дети подрастают — становятся школьниками. Мы тоже, каждый в своё время, пошли в школу. Письменные домашние задания выполняли за столом, а выучить устный параграф или стихотворение с басней отправлялись на печку. В школьном возрасте я очень много читала художественной литературы. Книги брала из библиотеки, а прочитывала залпом на печке. Первую толстую книгу помню до сих пор, хотя содержание уже забыла. «Алитет уходит в горы» - называлась книга, автор Т.Сёмушкин.
На печке мы залечивали свои раны, душевные. Обидит кто или обидишься на кого — забьёшься в уголок и сидишь, носом хлюпаешь. Никаких утешений и успокоительных таблеток не требовалось, обиды быстро забывались, а слёзы подсыхали. Уже само нахождение на печке меняет настроение любого: здесь тепло и ты же выше тех, кто на полу.
Иногда на печку забирался отец. Обычно он лежал головой в проход и читал газету или журнал. Маме от бесконечных домашних дел редко удавалось погреться на печи, а если и получалось, то сразу засыпала.
Печку в доме, как лучшего члена семьи, берегли и любили. Дымоход чистили от сажи, замазывали трещины, несколько раз в году белили побелкой; лежанку, чело и подпечек прикрывали пёстрыми занавесками.
В известной русской народной сказке девочка обращается к печке со словами: «Матушка-печка!» А по моему мнению, «матушкой» печку нужно называть не только в сказках, но и в жизни реальной. Печка, как родная мать, нас выкормила, выходила, согрела, и в конечном счёте — вырастила. Нашей деревне «повезло» - газа нет, поэтому в оставшихся домах печки в почёте, исправно выполняют извечную свою работу….
Филимонова Татьяна, 2017г.