ИЛЬИН ДЕНЬ. В крестьянском земледельческом календаре осень начиналась с Ильина дня, хотя ее приход отчасти предупреждал уже Петров день, что отражено, например, в поговорке: "Пётр и Павел час убавил, Илья-пророк - два уволок"  Фиксировал начало осени запрет на купание 2: "Вот с Ильина дни вот уж не купаютцы. Всё говорили...: "Олень в воду написал уж, уже нельзя купатце"" (Мод., Попчиха, ШТНК: 085-29); "Купаться, ви[ди]шь, ковда олинь сикнет в воду, дак нельзя" (Мод., Плотичье, КЦНТК: 135-14). Как в любой другой значимый праздник, в Ильин день, а нередко еще и последующие два-три дня не работали, чему способствовал и обычай ходить в гости и на гулянья в деревни, в которых справлялся тот или иной праздник: "Ильин день второва [августа], дак вот пятница [перед Ильиным днем]... И не роботали было. Хоть сколько роботы на поле, и не роботали некогда. Заветная пятница! Все боялись" (Мод., Кортиха, ШТНК: 079-22); "Ильин день - праз[д]ник праз[д]новали. Большой праз[д]ник. Нарядныи ходили - пере[о]девались [в праздничную одежду]. Праздник большой в Ильин день... Так друг-то к дружке ходили [в гости]" (Мод., Попчиха, ШТНК: 085-29).

ЖАТВЕННЫЕ ОБРЯДЫ. После Ильина дня можно было начинать убирать ранние озимые хлеба 3. Но настоящая уборочная страда начиналась со Спасова дня: "Жнива начинаетцы после Спасова дня. Отгуляем [Спасов день] и айда жать" (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-74); "Со Спаса [= 14 августа] можно рожь [убирать]. Фрукты - яблоки снимали... после девятнадцатова августа - Спас яблочный" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-01). Порядок созревания урожая и, соответственно, его уборки был четко определен: "Сначала рожь жали... потом ячмень, потом овёс - в последнюю очередь" (Там же, КЦНТК: 112-01).

Жали, как правило, женщины и девушки. На поле перед началом жатвы они "Богу молились. Первой [что делали], молились, што урожай какой хорошой, дак и штобы собрать ёво всё хорошо, и силы [чтобы были]. Молились, крестились и кланялись в землю. Три раза кланялись" (Мод., Слуды, КЦНТК: 135-28). По всей видимости, помимо молитв в старину существовали и специальные приговоры, о которых современные рассказчики имеют лишь самое смутное представление: "К какому урожаю приходят и к тому и приговаривают. Вот рожь жнут - приговорят, овёс жнут - приговорят, ячмень - тожо" (Там же, КЦНТК: 135-28).

Урожай убирали предельно тщательно: "Ни одново колоска не уроним" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-03). Работа в наклонку требовала от женщин огромного терпения и выносливости. Чтобы предотвратить возможную ломоту в спине, они совершали определенные магические действия. Так, еще весной, во время первой грозы женщины и девушки кувыркались через голову 4: "Первой гром гремит, дак кувыркались... Три раза, штобы спина не болела. Приговаривали, хто больной, дак: "Дай, Бог, мне здоровья, спина штоб у миня не болела"" (Мод., Слуды, КЦНТК: 135-30). А во время уборки урожая с той же целью жницы затыкали за пояс спорынью - сросшиеся колоски ржи 5. Несмотря на то, что уборка урожая была делом нелегким, как и любая другая крестьянская работа, она вызывала у женщин и девушек только самые положительные эмоции. Этому немало способствовали и частушки, которые во время жатвы пелись на специальный "долгий" напев (№№ 53-58): "Реже на[до] и с таким, с голосом тонким, и с выносом таким" (Никол., Петрово, КЦНТК: 082-24); "На жатве так вот пели, таким тоном - долго, протяжныим" (Дуб., Цампелово, 081-16); "У миня мама как уйдёт, <...> вот я и распоюсь. Дак рада до темна жать" (Уст., Кормовесово, КЦНТК: 088-67). Разумеется, в исполнявшихся на поле частушках присутствовали и жатвенные мотивы: Жала рожь высокую, Вязала колосиноцкой. Из-за подружки дорогой Россталась с егодиноцкой (Уст., Романьково, ОНМЦК: 003-16) [Рожь зелёная] густая - Почему не лестная? Сейчас любовь не интиресна, Дальше - неизвестная. (Никол., Петрово, КЦНТК: 082-22) Рожь зелёную не жнут, И мокрую не вяжет-то. Про миня про молоду Чёво, чёво не скажут-то. (Никол., Петрово, КЦНТК: 082-21) Собранный урожай вывозили в специальные помещения с печками - овины, где его сушили, а затем на расположенном рядом гумне молотили: "Тоже приспособление было такие: "гумно" называлось или "ладонь" - под крышой. Там очень ровный пол глиняный. Вот развязывали снопы и настилали: один ряд, а потом другой ряд. И вот ходят и ударяют [цепом, молотилом] по этим колосьям. И они должны угадывать, штобы ни однова раза двоё враз не ударили" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-05)КЦНТКпод

Важнейшим событием не только жатвы, но всего годового цикла крестьянина-земледельца были дожинки. Поэтому, конечно же, они обставлялись целым рядом ритуалов, одним из которых, сохранявшихся наиболее долго, было почитание последнего снопа 6: "Обезательно, ковда кончаетцы [жатва], кладём в угол снопик такой небольшой. <...> Это самый последний снопок завяжошь и принесёшь домой" (Уст., Романьково, ОНМЦК: 003-007); "Дожинаём - сноп приносим сюды [= в дом]. <...> Это ишшо единолишно жили, дак вот: "Пожинальница, - гов[ор]ят, - у миня, кончилась". Пожинальница. Пожинальной сноп в углу стоит" (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-74); "Приносили такую небольшую... - снопочик овса. Овёс послидний шёл. Рожь - раньше, ячмень раньше жали, а овёс последний. И вот с овса несут небольшой такой снопочик - сделают оккуратненькой, симпатичненькой - и поставят ёво под образа" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-37). Пожилые исполнители еще помнят и изготовление пожинальницы в виде антропоморфного существа: "[Последний сноп] или бабушкой [нарядят], или шапку оденут, <...> на пережнёй угол поставят, и стоит в переднём углу" (Никиф., Даниловское, КЦНТК: 089-07). Принос пожинальницы домой сопровождался символическим выгоном из дома насекомых - тараканов, блох, мух: "Мама идёт, этим снопочком машет: Тараканы, мухи, блохи, Уходите все вон! Вы лето летовали, Нам зиму зимовать. - Сходит везде: Тараканы, мухи, блохи, Уходите все вон с дома! Вы летом летовали, Нам зиму зимовать. - <...> Она идёт, везде махаёт потихоньку так, оккуратненько, и приговариваёт. <...> Это потому "лето [летовали]", што лето целое дома-то мало находишься, всё в поле, в поле: то сенокос, то жатва, то посевная, то уборка... - и всё на поле. А зимой ничово [не делают] - скотину уберут да опять на печку. Вот поэтому - "вы лето летовали"" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-37). Последний сноп стоял в переднем углу избы до Покрова. А в Покров, день, в который обычно заканчивалась пастьба 7, его во дворе делили по всей имеющейся в хозяйстве скотине - закармливали скотину на зиму 8: "Мама утром встаёт, берёт пожинальницу из угла, где образа... и несёт в хлев. Лошаде даст - часточку скормит, коровушкам, теляткам. Эту пожинальницу обязательно нужно скормить скотине" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-37). "Это мы закармливали их: ...там овцы, дак овцам, корова, дак корове, - всем [делили]. Это как уж на место [= на зиму скотина встаёт]. <...> Пожинальница - это закармливаем мы скотину... Небольшой снопок так и стоит до самово Покрова" (Уст., Романьково, ОНМЦК: 003-007).

Празднование дожинок и закармливание на зиму скотины продолжалось и в колхозное время: "А в колхозе пожинальница: пива наварит придсидатель. Долюшки даст - там ково-то заколет. Молочка даст. Война шла, бедно жили-то. Ну, покормят нас. Это называлась "пожинальница"" (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-74); "Это овёс жнём, и гов[о]рят: "Это надо корове заговетцы, - ну, по пясточке [дадим]. Хоть и в колхозе. Эсли я дояркой [работаю], дак из колхознова поля последнюю горсть возьму - скормим. [Это] закармливают коров к зиме - вот так называлося. Вот осенью закармливают... Обшественную коровушку [надо] накормить: принесла последнюю горсть, [взяла на поле] где дожинают бабы, и накормила ие. Это гов[ор]ят: "Закормила я коровушку севодни овсом"" (Там же, КЦНТК: 079-74). Специальные обряды совершались раньше и при завершении уборки льна. Одним из таких обрядов было выстилание льна кружком 9 - "зеркалом" или "солнышком", как это здесь называлось: "Когда кончишь поле-то стлать, и вот на конце-то и [делали "солнышко"]... штоб лён белилсы" (Уст., Деметьево, КЦНТК: 088-33). В старину изготовление "солнышка" сопровождалось кувырканием женщин на выдерганном льне: "Я-то уж советская, дак постелем [лён], да и драка домой. Старухи которые, [те] делали "солнышок"... - как солнышко ходит вот кругом. И говорит [старуха]: "Ты не сделала, Анна, солнышка-та?" Я говорю: "Ни чёрта не сделала. У миня билее вашова будет". Вот так. А другая старуха: "Да надо бы, надо бы, - го[вор]ит, - сделать-то". Они и кувыркались [с приговором]: Кукурику-наманику, Потеряла Манька сику. Кукурику на лицё, Отдала дружку кольцё. - Да и побежит. Старуха уж это [делала], старей которая миня. Кувыркалась кверьху ногам. Ноги кверьху. Кувырнётцы кверьх ногам: "У миня, - го[вор]ит, - лён белой будёт. <...> Стелём лён-то. Кончим это всё. Бабы говорят: "Я покувыркалась севодни, штобы у миня на полосе лён-то [лучше выбелился]". Это раньше..." (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-74, 75). Мяли лен там же, где до этого обмолачивали зерно, на гумне. На помочи, как правило, собирали девушек и женщин: "На[д]о позвать там баб семь-восемь - мнём лён. Изомнём. А на второй день зовёт нас жо - трепать" (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-76); "Раньше мялкой мяли [лен]... девки. Помочь делают девки... Все вмисте на ладоне соберутцы... И я мяла тожё конешно - лет двинадцеть, тринадцать, пятнадцать [было] - мяла льни во всю. Полотно-то надо обработать. Там изомнём, там треплём, - всё молодёжь. Ну, старухи заведуют ладонью-то... А как же! А [то] я наделаю делов-то - изомну-ту не так. Надо погледеть, штоб он измят был. <...> [Песни тут не поют]. Помни-ко попробуй, вот волокно-то запехай вот в мялку-ту, да: хоп, хоп, хоп... Тут не до песён, как рот тесён. <...> [А когда] бабка сдела[е]т стол вечером, напоит пивом, дак поём и пляшом - лён мяли" (Там же, КЦНТК: 079-76).

Окончание уборки и обработки урожая крестьяне старались приурочить к престольным праздникам, которые осенью справлялись в каждой деревне: "Ковда всё на полях уберут... - Богородицын день - товда всё с полей уберут, и в этот день гуляли" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-01); "[Дмитриев день] - чётвёртово октября - чово-то у нас престол, в деревне праздник у нас... Как вроде уж урожай уберали, дак вот гуляли... два-три дня. Гуляли, веселились... Святой Дмитрей - именинник, дак вот [столы] накрывали, гуляли, веселились" (Мод., Попчиха, ШТНК: 083-27). ВОЗДВИЖЕНЬЕ. В Воздвиженье, по народным представлениям, змеи свиваются в клубки и уползают на зимовку: "В Вздвиженье в лес не ходим. Нельзя ходить в лес. Там змеи собераютцы, - говорят, - в кучи. Хто дак и верно говорят, што пришёл в лес да так и убежал - змеи кучам" (Мод., Слуды, КЦНТК: 136-07); "[Мужик пришел в лес. Там] как змеи-то да кучам. <...> В это Вздвиженьё собераютцы змеи в о[д]нно место на зимовку. <...> В Вздвиженье нельзя ходить в лес никак" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12).

Выделяется Воздвиженье и тем, что в этот день, как и в некоторые другие важнейшие праздники народно-православного календаря, нельзя работать: "В Вздвиженье овины не сушат, бани не топят, в лес не ходят. [Если будешь работать] - тоже привиденье какоё-то"