ОСОБЕННОСТИ ТОМСКОЙ СПЕЛЕОЛОГИИ

КАК ПРОИСХОДИЛИ СПЕЛЕО-ПУТЕШЕСТВИЯ?
Процесс собирания отдельных индивидуумов в группы всегда можно объяснить стадным инстинктом, спрятанным процессом эволюции рудиментом в наших генах. Но в кучковании спелеологов есть нечто мистическое. Если два незнакомых спелеолога встречаются случайно где-нибудь, то между ними сразу завязывается непринужденный разговор о карабинах, меандрах, самохватах, системах и тому подобных вещах, так что непосвященным окружающим совершенно невозможно постигнуть смысл их беседы.
Существует целый ряд определенных заклинаний, при выкрикивании которых спелеологи начинали концентрироваться в пространстве, например: «нитрон», «тортик», «жор гибнет», «Орешка», «Торгашинка» и т. д. Когда концентрация спелеологов достигает некоторого определенного критического значения, в коллективном ментальном поле начинает назревать спелеоидея, затем постепенно обрисовывается фигура руководителя проекта. Происходило это обычно так. Ходит по спелеоклубу отдельно взятый спелеолог, которому как бы больше всех надо, и чаще других выкрикивает и нашептывает разнообразные спелеозаклинания. Вокруг него начинают собираться остальные спелеологи, которые тоже начинают повторять (или вторить) за отдельно взятым спелеологом все те же заклинания. Постепенно вместе с фигурой руководителя появляются и разбирают портфели завхоз и зав. по снаряжению. Необходимо добавить, что руководители спелеопроек-тов отличались от остальных столь разнообразными индивидуальными особенностями, свойственными только им одним, что это сильно осложнило их классификацию. Они были представителями как мужского, так и женского пола, от холеричных до флегматичных по темпераменту, от трудоголиков до тунеядцев, от весьма юных и зеленых до тронутых сединой. Но все они воспринимали спелеоидею как свою собственную и относились к ней с особым мазохистским трепетом. Все остальные участники проекта воспринимали все происходящее с первобытнообщинным энтузиазмом. В результате взаимодействия всех членов концессии друг с другом и со спелеоидеей появлялся план-график штурма N-ной карстовой полости.
Иногда план-график рождался в голове особо одаренного в плане стратегии и тактики спелеолога, обычно это был Мишаня Копытов, который так самозабвенно ваял гениальные ломаные кривые, что собственно спелеопутешествия отходили для него на второй план и, кроме того, перед непосредственным штурмом пещеры его часто охватывал необъяснимый хронический озноб.
В материализованном виде план-график штурма представлял собой ломаную кривую, нарисованную при помощи оси абсцисс и оси ординат. На оси абсцисс откладывалось время, на оси ординат – глубина погружения в карстовую полость. Характерной особенностью каждого плана-графика являлось то, что он всегда принципиально отличался от реального графика работы (вероятно из-за чрезмерной сложности законов природы). Если предположить, что план-график штурма является некой одухотворенной субстанцией, то он всегда, когда спелеологи спускаются под землю, испытывает некоторый дискомфорт, его то кидает в жар, то бьет озноб, а то и вовсе начинает ломать, как неопохмелившегося алкоголика или не принявшего вовремя дозу наркомана. Все зависит от того, насколько спелеогруппа отклоняется от него. Еще Льюис Кэрролл заметил, что «планы очень могут рассердиться, если им не дать осуществиться».
Приведем здесь «Обобщенный Закон планирования Григa», впервые открытый Григорием Пряхиным: «Любой План с момента формулировки обречен на провал». Закон имеет несколько следствий. Следствие первое: «если большую часть намеченного все же удалось выполнить, то удовлетворение от выполненного с лихвой перекрывается грузом возникших от этого новых проблем». Следствие второе: «если намеченное действие идет так, как и намечалось, то результат непредсказуем». Следствие третье: «если намеченное все же удалось совершить, то этот путь неповторим». Следствие Главное: «любой план требует немедленной корректировки».
Слово «работа» употреблено здесь тоже не случайно, ибо каждый спе-леолог независимо от пола, семейного положения, ученой степени и вероисповедания, считал, что в пещеру ходят работать, а не отдыхать и развлекаться. Причем само понятие работы употреблялось в чисто физическом смысле, т. е. как «мера механического воздействия, оказываемого со стороны других тел (в данном случае – спелеологов) на данное тело (транспорт-ный мешок) при его перемещении. Измеряется работа в килограммометрах» (МСЭ, 1959 г. с. 783). Кроме того, денег за такую «работу» спелеологи не получали, зато в изобилии получали разного рода выговоры (с занесением в личное дело и без занесения), предупреждения по месту работы или учебы, а некоторые лишались и самих этих мест или, на худой конец, комсомольского билета. Это была своеобразная месть воинствующих неспелеологов.
Итак, процесс пошел, спелеомаховик неумолимо закрутился. Непрерывно, почти сутки напролет клеятся пакетики, в которые запаковываются продукты, спички и свечи, в презервативы рас-кладывается сухое горючее, ставятся на зарядку аккумуляторы, па-яются из батареек блоки для систем, зашиваются транспортные мешки. Затем все спелеобарахло запихивается в эти самые транс-портные мешки (чтобы затем его протащили по всей длине N-ной карстовой полости). Выстаиваются очереди за железнодорожными билетами, придумываются причины предстоящих пропусков учебных и рабочих дней и т. д.
продолжение следует...