Еще раз про любовь.

ЛЮБОФЬ - МОРКОФЬ.
Семейные отношение - штука деликатная.
В каждой нормальной семье - свои традиции, обычаи, ритуалы.
...
Колян Бочкин был сварщик от Бога!
На спор под восхищённые взгляды слесарей, шоферюг и прочих зевак в цехе родного ПМК он мог запросто сварить одним электродом банки из-под сгущенки, что было равносильно концерту Паганини на одной струне!
В жуткий дождь или другую слякоть в любой канаве или траншее наш Колян мог поставить-наварить какую хошь заплату на любую пробоину в трубе, извиваясь с держаком в руках, как последний артист цирка-кАучук или как дождевой червяк на крючке у рыбака.
Причем, делал это виртуозно в любом состоянии, в независимости от того, сколько он "принял на грудь" - один стакан или восемь!
Надо ли говорить, что с такой репутацией Колян Бочкин был нарасхват в нашем строящемся поселке и график его "калымов-шабашек" после работы был расписан буквально по часам.
Если уж быть до конца откровенным, то словосочетание "Коля Бочкин" это был, в сущности, бренд!
Хотя слова такого мы тогда, конечно же, ещё не знали.
Зато все в поселке знали, что если за дело берется Коля Бочкин, то все будет сделано на совесть, не извольте беспокоиться!
Сразу же по окончании рабочего дня, не переодеваясь, грузил наш "бренд" в люльку своего "Ижа-Планеты" шланги, щиток, электроды, провода, "сопли", простите, "кишки" и другие причиндалы и отправлялся по адресам - кому ворота приварить на гараж, кому калитку на ставшей вдруг модной после известного сериала "фазенде", (так стали называть в народе полторы-две сотки земли за городом), или сварить самопальный водопровод на приусадебном участке, да мало ли что.
При такой загруженности Коля Бочкин вполне мог запросто стать первым миллионером в окрУге, но...
Если бы не это "но"...
"Но" это заключалось в том, что в те славные былинные времена за "калым" после работы не принято было ...брать деньги(!!!)
А вот так!
Как это не дико сегодня звучит, но это было именно так!
Даже ещё задолго до смехотворного Указа о нетрудовых доходах, (был такой в начале перестройки, молодежь, поверьте на слово!), стеснялись те же сварщики брать деньги за свой труд.
Рука не поднималась содрать деньги со своего соседа-коллеги-собутыльника.
Работа заканчивалась, как правило, обильным застольем, подробности которого в итоге не могли потом вспомнить ни гость, ни хозяин.
Главное было после такого "калыма" - добраться до дома.
Стоя, лёжа, на карачках - не важно - лишь бы дойти.
Жены "калымщиков" ворчали, орали, молчали-дулись, но терпели.
Живой приполз - и слава Богу!
Главное - получку отдает, премию почти всю до копейки, "тринадцатую" зарплату опять же в дом несет, налево не ходит, в очереди вон на квартиру стоим, на машину, на холодильник, на пылесос, на кроссовки, будь они не ладны...
В принципе, живём, как все, а что ещё надо?
...
Вот и на этот раз все было, как всегда.
Заслышав у ворот родной треск мотоцикла, Колибочкинова жена Галька, (да-да, именно Галька, а не Галя или Галина, читатель!
Ведь это про нее однажды сказал поэт: "В голове у нее бигуди, а на большее ты не рассчитывай!.."), вылетела с привычным визгом за ворота и уже отработанными ударами-оплеухами-апперкотами-
свингами начала, как всегда, молотить серию ударов по бесчувственно отрубившемуся мордой в бензобак мотоцикла муженьку:
- Ах, ты!
Пипипипипипи...такой...
пипипипи....сякой..пипипипи...
И эти "пипипи" раздавались все то время, пока Галька тащила за ноги наш с вами "бренд" волоком мордой по траве, по гравию, крапиве, лопухам, коровьим лепешкам и прочему куринному ландшафту.
Причем, если прислушаться, то в голосе Гальки не было никакой злобы, но надо ведь как-то реагировать на подобное безобразие, а иначе неудобно перед соседями, честно говоря, что люди скажут?
Как это так - муж напился и тишина?!.
Вот и орала Галька во всю глотку, но без особый злобы, вроде, как бы для антуража.
Тащила бездыханное мужнино тело по двору - орала.
Тащила его на крыльцо - орала.
Тащила его уже в сенях - орала.
Затащила в прихожую - орала.
Подтащила к дивану - орала.
Содрала с него рубаху - орала.
Содрала с него сапоги - орала.
Содрала с него брюки - ора...
?!.
- Не пОняла?!.
?!.
Внезапно наступившая тишина даже согнала кошку с подоконника.
?!.
- Не пОняла?!..
?!.
- Эй!..
- Э-э-э-эй, Коля...
- А где...
Эти...
Трусы?!.
Трусы твои - говорю - где?!.
?!.
...
Ничего не ответила рыбка.
Тупо мордой уткнулась в палас.
...
Галька была в шоке!
Всякое бывало, конечно.
И приносили ее суженого с "калымов" на руках, и на плече приносили, как мешок с картошкой, и привозили даже на велосипеде, и поперек коня однажды, как раненого всадника, и чуть ли не верхом на палочке притаскивали, и зимой как-то раз приперли в корыте, и волочили волоком, и кантовали его, как холодильник, и сам он приползал на карачках, но...
Но всегда он был хотя бы в трусах, а тут...
Мда-а-а, допился...
И вот тут уже, помолчав, заорала Галька с самой настоящей злобой.
Да так заорала, что смолкли даже некормленные, (не до них), поросята в сарае!
Разбежались, кто куда, куры-гуси-индюки, забился, скуля, в конуру ко всему, казалось бы, привычный Шарик.
Голуби шумной ватагой унеслись в небеса из-под карниза.
Визжала Галька, как пила-циркулярка, припомнив Коляну и "ту рыжую шмару в семьдесят девятом году на танцах", и "ту Нинку-соседку в восемьдесят третьем на свадьбе у Сыроежкиных", и "ту дылду патлатую в электричке, когда они ехали с дачи в девяностом, а он, кобелина, ее клубникой угощал".
Все ему припомнила Галька в этот момент!
Молотила жёнушка бездыханного муженька уже по-настоящему, не разбирая, куда ему прилетит.
Рев и визг стоял такой, что ...очнулся вдруг муженёк!
И не просто очнулся, но и - даром, что был без трусов - расправив крылья, врезал своей женушке так, что у нее повылетали из шевелюры последние бигуди вместе с искрами из глаз!
Потом ещё добавил, уже пинком под зад!
Такого поворота событий Галька ну никак не ожидала.
Ещё бы!
Ведь каждый раз, когда муженек бесчувственно приползал после очередного "калыма", она самозабвенно дубасила его до полного обессилия, отводя душу, как знак мщения ему за все!
И за жизнь свою непутевую, и за папашу своего, такого же алкаша, гонявшего их с матерью с топором по ночам, и за беременность свою в семнадцать лет, и за молодость, которую она простояла раком на бескрайнем картофельном поле от зари до зари, пока ее подружки поступали в педучилище, и за нынешнюю свою жизнь горемычную, что света белого она не видит, и за натоптанный безмоглыми учениками только что помытый пол в школе, где она мантулит с утра до вечера за гроши уборщицей, а могла бы стать училкой, как мечтала, и за счастье своей заклятой подружки Зинки, у которой и муж, как муж, и дети, как дети, отличники в школе, а ее балбесы достали по полной, на учёте с пятого класса состоят, и за...
Да мало ли что могло у несчастной бабы накипеть, а тут...
Ударил ее муж!!
Руку поднял!!!
Впервые за все время!!!
За шшшто-о-о-о?!.
Ну, чё...
Делать нечего...
Рванула Галька к соседям, в чем была - босиком, с одним прилипшим бигудем в голове, рассказала им что, да как, приукрасила, конечно.
А соседи...
Ох, уж эти соседи!
Им же ведь только дай возможность вволю понаслаждаться проблемами других.
Настрополили-науськали они Гальку так, что - впервые за многие годы супружества! - вызвала она милицию!
- Так ему и надо, Галя! Ты не переживай, сейчас приедут, они ему зададут!
Ишь ты, руки он будет распускать, да ещё без трусов!
Стражи порядка приехали быстро.
Малость протрезвевший Колян - уже при трусах, но правда, без штанов - объяснил старшОму, что, мол, врезал я ей, дуре, тарищ сержант, и ты бы врезал, отвечаю, пусть знает свое место.
Тут Галька из кухни выскочила:
- Товарищ командир, так и запишите - приехал с работы без трусов!
Так и запишите: "без-тру-сов!"!
И пусть расскажет, у какой своей зазнобы он их забыл и пусть ему будет стыдно на суде!
- На каком таком суде?
- А вот увидишь!..Дадут тебе пятнадцать суток и будешь знать, как без трусов с работы приходить!
- Да причем тут трусы, бестолочь?
Коляна аж передёрнуло:
- Ну, заехал я, трищ сержант, на озеро после "калыма" искупнуться, копоть-сажу с себя смыть, я же сварной, на мне этой сажи, как на головешке.
Искупнулся, а трусы тупо на берегу и забыл.
Пьяный же, что с пьяного возьмёшь?
Езжай, дура, на Карасьево Озеро, там они, наверняка, валяются, кому они нужны, трусы твои?!.
- Мои трусы на мне - взвилась Галька - а вот твои трусы где?
- Вот же дура баба, а?!.
Ну, чё...
Составили протокол...
Прикрепили к нему Галькину заяву и под белы рученьки увели Колю Бочкина в "луноход".
Прямо на глазах сбежавшихся соседей и рябятни.
И дали нашему поселковому "бренду" пятнадцать суток!
А вот не будет свои трусы, где ни попадя, по озёрам разбрасывать!
И чтобы другим таким же алкашам неповадно было!
А Колян наш...
Колян хоть вдоволь отвалялся-отоспался на нарах за всю свою жизнь!
При освобождении, на выходе в КПЗ потом, получая обратно взад свои часы, шнурки, да ремень, сокрушался, что, мол, мало ему присудили, типа, ещё бы пару месяцев для полного счастья, а то в отпуске уже лет пять не был с этой работой.
А Галька...
Галька походила дня три героиней перед соседями, да и...
...
Поросятам еду свари - раз, курам-гусям-индюкам травы нарви - два, (этих же оболтусов и так-то не допросишься, а тут без батьки они в конец оборзели), да в сарае дерьмо за свиньями убрать надо - три, а тут и картошку надо огребать - четыре, двадцать соток огород, на фига бы он сдался такой огромный, этих обормотов обстирай-накорми-напои - пять, в доме свари-подотри - шесть, хорошо, что хоть в школе каникулы, одной заботой меньше, а этот на нарах, вишь ли, отдыхат-прохлождацца!
Я бы, может, тоже, с таким удовольствием на нарах этих повалялась, отоспалась бы за милую душу, да кто мне позволит?!.
И плакала Галька вечерами, и по ночам в подушку выла, да что толку...
Вставала чуть свет и не разгибалась до потемок без мужниной помощи...
...
Пролетели пятнадцать суток.
Вернулся муж, притихший, надо сказать, серьезный, как никогда.
И потихоньку-помаленьку все у них восстановилось.
А куда деваться?..
Любят они друг друга, оказывается!
Любофь-моркофь у них, оказывается!
Да и папу-маму надо сохранять, два оболтуса вон в комнате сопят.
И все у них, вроде как, установилось-устаканилось.
Опять зажили, как давеча, опять любофь-моркофь.
Правда, одна заковыка...
Пришла из милиции Коле Бочкину на работу "телега" и...
Лишили его, как злостного нарушителя общественного порядка: квартальной премии - раз, "тринадцатой зарплаты"- двас-с-с, отпуск ему передвинули на зимний период - трис-с-с, ну и по мелочи: повыкидывали из всех очередей в самый хвост - и на машину, и на квартиру, и на холодильник, и на пылесос, и на кроссовки, будь они неладны.
Вот так!
...
Кто бы мог подумать, казалось бы, сущая мелочь, безделица - трусы!
Простые синие, семейные, непонятно какого размера до колен по копеечной стоимости, а подишь ты, какую огромную цену имеют, оказывается: "тринадцатая" зарплата, премия, куча потерянных бонусов и так далее.
Но ниче!
Главное - семья сохранилась!
И живут они, кстати, по сей день!
Внуков уже больше их вымахали!
А вы говорите: кака така любофь?!.
... ... ...
Александр Волков...