Захват Туниса Хайреддином в 1534 году поставил под удар средиземноморские торговые пути и порты империи Карла V. Дабы вернуть свой контроль над важнейшим стратегическим пунктом, Карл стягивал силы со всех частей своей империи. Войска собирались в Испании, Германии и Италии; Орден Святого Иоанна прислал сильный отряд с Мальты. Испанский и итальянский контингенты образовали ядро ударного флота с участием сильных эскадр из Португалии и с Мальты. Взятие Туниса должно было стать зенитом военной славы Карла V.

Испанский контингент под личным началом императора Карла «на 400 кораблях» выходит из Барселоны в конце мая 1535 года и 10 июня прибывает на место сбора у Кальяри на Сардинии, где к флоту присоединяются ещё «200 кораблей» с итальянскими и немецкими войсками, папский и орденский контингенты. 13 июня объединённый флот направляется на юг и утром 14 июня становится на якорь у берегов античного Карфагена (по версии Кроули это происходит, соответственно, 14 и 15 июня).

В составе флота, которым командует адмирал Дориа, 74 военные галеры (в том числе 16 галер самого Дориа) и 300 парусных кораблей («600 кораблей» согласно Норвичу). Император путешествует на личной квадриреме, на каждое весло которой приходятся 4 гребца. Эскадра из Португалии в составе объединённого флота составляет 23 каравеллы и галеон «Ботафого». Эскадра Мальтийского ордена включает большую 50-пушечную (по крупным орудиям) каракку «Санта-Анна», 4 большие галеры и 18 бригантин, «все хорошо вооружённые». Общее командование орденской флотилией осуществляет Аурелио Ботигелла, отдельное командование караккой и орденским сухопутным корпусом — Антони де Гроле.

В целом армия императора Карла насчитывает 25 тысяч пехоты и 2 тысячи конницы (другие подсчёты говорят о 30 тысячах войска). В это число входят 9 тысяч испанцев из Барселоны, корпус маркиза Васто из Неаполя и портов Сицилии (6 тысяч немцев, 4 тысячи ветеранов-испанцев, 5 тысяч итальянцев), и, кроме того, «множество добровольцев из разных краёв, а также и первых домов Европы, жаждущих проявить себя пред очами императора».

Флотилия де Базана-старшего привозит из Малаги в Барселону 81 орудие — «2 двойные пушки немецкие (двойные пушки, принимая во внимание аналогичные перечни примерно той же поры, имеют калибр от 50 до 80 фунтов, т. е. укрупнённые или двойные картауны – ЛСИ), 5 половинных пушек-серпентин (видимо, 20–25 фунтов – ЛСИ), 1 пушка простая («одинарная»; видимо, 36–40 фунтов – ЛСИ), 9 половинных пушек-педреро, 6 пушек-орлов (длинноствольные камнестрельные – ЛСИ), 25 половинных кулеврин, 4 пушки укреплённые (60-центнеровые стволы, «почти равные по силе двойным пушкам»; калибр, видимо, между 45 и 50 – ЛСИ), 12 сакров, 3 кулеврины, 14 фальконетов». На галерах имеются запасные 33 лёгкие орудия–версо, бронзовые и железные. Кроме того, имеются 6 мортир–«buzacos» для стрельбы «огневыми снарядами». Вероятно, и в Барселоне, и в Неаполе на корабли грузят ещё какое-то артиллерийское вооружение меньших калибров.

Барбаросса, для которого назревающий удар тайной не является, собирает всех морских командиров, призывает наёмников со всего африканского Магриба («15 тысяч лёгкой конницы») и выводит часть войск из Алжира.

Утром 16 июня начинается высадка у развалин Карфагена, в 5 милях (около 7,5 км) от крепости Голетта (исп. «глотка, горло»). Основой укреплений Голетты является квадратная башня шириной в 20 испанских аршин (около 17 м) с «очень толстыми» кирпичными стенами; обводной ров наполнен морской водой. Крепость контролирует короткий («на арбалетный выстрел») и узкий проход в лагуну, называемую испанцами Эстанья. Лагуна же, хотя и полна мелей и банок, подходит вплотную к самому Тунису.

Гарнизон Голетты составлен из 6 тысяч лучшего войска под началом опытных морских командиров Айраддина и Синана-Еврея. В отдельный корпус под началом «евнуха Азанги» Хайреддин выделяет «30 тысяч мавров», которые почти все лучники или стрелки, по большей части конные. Задачей отдельного корпуса является непрестанное противодействие осадным работам.

В первый же день высадки адмиралу Дориа удаётся захватить две прибрежные башни, скрывающие колодцы питьевой воды. Защитники бросают башни после артобстрела с галер.

Постройка батарей и апрошей завершается 14 июля, в условиях постоянных обстрелов и вылазок защитников. Однако испанские стрелки не позволяют защитникам «причинить особого вреда» осадным работам — так, в испанских источниках потери оцениваются в «300 испанцев и 400 итальянцев». «Испанская» батарея получает 20 орудий и 1 кулеврину «37 футов длины», расположенные в трёх испанских аршинах друг от друга (около 2,5 м); «итальянская» батарея вооружена 17 орудиями. Поодаль размещены 6 двойных орудий, в число которых, видимо, включены «пушки укреплённые». Батареи и штаб-квартиры именуются по основной национальности солдат полков-терций, размещенных рядом.

Боевые корабли разделены на три отряда, из которых два должны поддерживать бомбардировку огнём (в их числе 60 галер, португальские каракка и каравеллы, каракка госпитальеров), а третий держится у мыса Карфагена, прикрывая имперские силы с тыла. Галерам надлежит построиться рядами и вести огонь порядно, отходя для перезарядки. Большая каракка Ордена должна, как делалось ранее при осаде Корона, держаться позади галер и вести огонь по крепости над их рядами.

С рассвета 14 июля батареи и корабли начинают обстрел крепости, и к 2 часам дня в укреплениях пробиты многие бреши. С площадок сбиты все орудия, якобы огнём именно каракки. Верто находит возможным сказать даже, что «каракка иоаннитов по результатам (обстрела – ЛСИ) одна стоила всех галер». Португальцы же указывают, что без прорыва их галеоном цепного заграждения тоже ничего бы не вышло. Под сильным артогнём многие защитники покидают укрепления, а их попытки занять позиции в бреши заблокированы военным инженером де Конверса, который подводит импровизированную канонерскую лодку (барку с тяжёлыми орудиями и стрелками) к самому подножию главной башни.

К этому моменту гарнизон Голетты, по испанским сообщениям, составляет «6 тысяч турков и 2 тысячи мавров при 400 орудиях» (возможно, здесь посчитаны и гаковницы). По приказу императора войско идёт на общий штурм — «4 тысячи ветеранов-испанцев, со стороны лагуны — 4 тысячи итальянцев, и между ними 2 отряда по 2 тысячи немцев». С другой стороны — вброд, по пояс в воде — на приступ идёт орденский корпус. Через час ожесточённого боя («убито 2 тысячи турков, а наших 500, да много раненых») крепость взята. Остатки гарнизона отступают на Тунис (по дороге, размеченной вехами в песках) и на Аррадес (между Голеттой и Тунисом); имперцы их преследуют. Император Карл торжественно въезжает в крепость, сопровождаемый Мулей-Хасаном.

Среди трофеев, взятых в Голетте, 40 пресловутых тяжёлых орудий, клеймёные цветками лилии и девизом «Nutrisco et extinguo» (маркировка как у французских орудий, изготовляемых в царствование Франциска I), а также запас железных ядер, клеймёных цветком лилии. Всего же в Голетте взято разных орудий более 300, преимущественно бронзовых, а также большое количество ружей и прочего оружия.

После отдыха и реорганизации имперская армия выступает 20 июля на Тунис. Предстоит марш по пескам в 12 миль (около 18 км), в жару и без источников воды. Хайреддин же выводит сильный отряд, включающий большое количество магрибской конницы к колодцам вблизи Туниса и укрепляется там (по Верто, «в одной лиге от города», т. е. около 4 км). Численность этого корпуса неизвестна; старые испанские сообщения о «90 тысячах» или о «12 тысячах конницы и 100 тысячах обозных», конечно, преувеличения.

Передовой корпус имперского войска образован из ветеранов-испанцев маркиза Васто и итальянцев князя Салерно. Он движется по направлению на оливковые рощи Туниса. Со стороны лагуны действует лёгкая конница — химинеты де Мондехара и албанцы Аларсона. Главную баталию возглавляет сам император с частью испанской конницы, далее следуют немцы и полевая артиллерия, которую тянут невольники-гребцы с имперских галер. Замыкают боевой порядок испанская конница герцога Альбы и два пехотных отряда испанских новобранцев, а также обоз, который частью сопровождает войско по суше и частью — водным путём, по лагуне.

Попытки сил Хайреддина замедлить имперский марш обстрелами и налётами успеха не имеют. Имперцы проходят «две лиги и ещё немного», т.е. около 10 км, и приближаются к позициям Хайреддина у колодцев. Магрибская конница пытается выйти в атаку лавой, но под ружейным огнём авангарда быстро рассеивается и бежит. Начинается имперская атака: два отряда испанских стрелков наступают, ведя непрерывный огонь при поддержке выдвинутой вперёд полевой артиллерии. «4 тысячи турок», удерживающих позиции у колодцев, разбиты; «из них убиты более 600», захвачены 7 пушек. Проблема снабжения водой снята.

Хайреддин с остатками своего корпуса отступает в Тунис, где ещё надеется защищаться. В это время, однако, в городе восстают — видимо, не без помощи со стороны городских верхов — христианские невольники, которых насчитывается от 12 до 22 тысяч и которых Хайреддин ещё ранее предлагал перебить до единого (но встретил сопротивление владельцев, в том числе своих соратников – морских командиров). Восставшие, числом до 6 тысяч, которыми умело руководит пленный рыцарь-иоаннит Паоло Симеони, захватывают замок и поворачивают пушки против Хайреддина.

Ввиду невозможности дальнейшего сопротивления Барбаросса и его соратники с несколькими тысячами лучшего войска вечером и ночью на 21 июля скрытно уходят в сторону Алжира, в порт Бона, куда ещё ранее были отосланы 15 «лучших галер» (видимо, всё та же личная эскадра Хайреддина).

Утром 21 июля император торжественно въезжает в Тунис. Имперские войска и бывшие христианские невольники рассыпаются по городу и принимаются за «традиционные» грабёж и резню не успевшего формально сдаться города. Часть жителей спасается бегством, часть пытается (безуспешно) укрыться в мечетях. Убийства и насилия, пытки и грабёж «становятся делом обычным»; взято столько невольников, что человека продают за 4–6 мелких монет. Солдаты разных наций дерутся за добычу; «много убитых (имперских – ЛСИ), не то от мавров, не то от своих».

Таким образом, преследовать отряд Барбароссы и захватывать Алжир, окончательно добивая противника, оказывается некому. Эскадра Дориа, высланная на поиск вдоль берега, никого не находит.

Собственно население Туниса в это время составляет около 20 тысяч человек; сообщения о «100 тысячах населения и 40 тысячах взятых невольников», опять-таки, преувеличены. В любом случае число жертв резни превышает несколько тысяч; по истечении восьми дней трупный смрад и эпидемия дизентерии заставляют императора перенести лагерь в Раду. 17 августа император покидает Тунис и направляется в Неаполь, оставив в Голетте гарнизон в 1 тыс. испанцев под началом Бернардино де Мендосы.

Тунис — стратегическая победа императора Карла, возвращающая до какой-то степени в его руки контроль над Центральным Средиземноморьем. На троне Туниса восстановлен свергнутый Хайреддином Мулей-Хасан, удобный для императора, а Голетту контролирует испанский гарнизон. В лагуне Туниса уничтожены 82 галеры, т. е. почти весь новый османский флот, построенный зимой 1533–1534 годов под руководством Хайреддина.

По словам испанского историка XVI века Ильескаса, «в двадцать шесть дней, кои длилась война, слава и известность императора затмили (таковые – ЛСИ) всех владык Европы». Вообще взятие Туниса – это зенит военной славы Карла V. Известный художник Ян Вермейен сопровождает императора и делает с натуры эскизы для двенадцати гобеленов, запечатлевающих намеченный триумф; имидж для императора весьма важен. После возвращения в Нидерланды из Африки (26 мая 1536 года) Вермейен получает от Брабантского совета исключительное право печатать и продавать гравюры, изображающие осаду Туниса. 19 марта 1538 года это право бесплатно возобновлено ввиду того, что Вермейен — императорский художник.

Затраты на тунисскую кампанию составляют более миллиона золотых дукатов. Это золото было получено из Перу грабежом сокровищниц инков. Как отмечает Кроули, «впервые Новый Свет влияет на события в Старом».

Захват Туниса, однако, не означает, что покончено с Хайреддином Барбароссой. Беспрепятственно отступив в Бону, он забирает оставленные там 15 галер, усиливает свою флотилию в Алжире и в октябре 1535 года совершает опустошительный набег на порт Махон на острове Минорка. Захвачена португальская каравелла, порт и город разграблены и разрушены, в неволю уведены 1800 человек. Поздней осенью 1535 года Барбаросса появляется в Стамбуле, получает прощение султана за утраченный флот и приступает к постройке нового флота, ещё более сильного.

В целом борьба за Тунис в 1534–1535 годах открывает в истории Европы эпоху полномасштабных военных действий на море.

Первая собственно испанская стандартизация типов и калибров орудий проводится при Верховном начальнике артиллерии Мигеле де Эррере (1530). Появляются серии реформированных пушек («cañones re­for­mados»): 36-фунтовые пушки («cañones»), также называемые «коронованными» («coronados»); 25–26-фунтовые половинные пушки («medios cañones») или «пеликаны»; 16-фунтовые третинные пушки или «терсероли» («terceroles de cañón»), также называемые «дикарями» («salvajes»). Образные названия соответствуют отливаемым на стволах изображениям. Кроме того, по конической форме зарядной камеры пушки этой «тройственной» системы называются «encampanados» (примерно переводится как «колокольчатые»).

Однако этим стандартизация Эрреры и ограничивается. Пресловутые решения «брюссельской комиссии» 1521 года о наилучших размерах имперского орудия остаются благими пожеланиями, и не в последнюю очередь потому, что осуществлять их в Испании той поры просто некому. Даже через 40 лет после Туниса испанскому королю приходится нанимать итальянских, немецких и фламандских литейщиков. В 1575 году приглашённые в Малагу из Германии специалисты арестованы после того, как выясняется, что они протестанты, и лишь приезд литейщиков из католического Инсбрука позволяет начать работы. Венецианский посол замечает в 1557 году, что он, де, не думает, чтобы была на свете другая страна, где бы меньше было умелых мастеров, чем в Испании.

«На выручку» императору приходит немецкий литейщик Грегор Лёффлер, который в эти годы начинает самостоятельную работу в немецких имперских землях. В 1530 году Лёффлер в Аугсбурге руководит салютом при коронации эрцгерцога Фердинанда в короли. Первый императорский заказ Лёффлер исполняет в 1531–1532 годах — два зингерина и два нотшланга (кулеврины) отлиты в Аугсбурге и 19 июля 1532 года отосланы из Инсбрука в Вену на предполагавшуюся турецкую войну. В 1534 году Лёффлер получает первый большой императорский заказ — 24 картауны общим весом 1300 центнеров-квинталов (то есть свыше 54 квинталов на каждую).

Именно Лёффлер становится автором большинства орудий «собственного императорского литья»: 25 40‑фунтовых картаун или, как в испанских росписях, «пушек»–«cañon», 24 24‑фунтовых «полупушек», 12 12‑фунтовых полных кулеврин, 18 12‑фунтовых коротких кулеврин, 12 6‑фунтовых половинных кулеврин, 18 6-фунтовых сак­ров–«со­колов» или половинных коротких кулеврин, 36 3-фунтовых фальконетов. И именно крупносерийное пушечное производство Лёффлера, как указывает Арантеги-и-Санс, автор фундаментальной истории испанской артиллерии, де-факто устанавливает пресловутый «испанский стандарт».

Собственно же испанские предложения о стандартизации, выдвинутые тем самым Эррерой в 1536 году по опыту Туниса, а именно, линейка, которую составили бы «коронованные» пушки калибром 36 фунтов, «малые серпентины» 30 фунтов, «трети́ны» 16 фунтов, кулеврины 16 фунтов, кулеврины половинные 12 фунтов, сакры 6 фунтов и фальконеты 2 фунтов, оказывается настолько близкой к линейке лёффлеровских готовых изделий, что ей же и «съедена».

Между 1530 и 1538 годами на испанских орудиях появляются ухваты-«дельфины». Вероятно, речь как раз о лёффлеровском литье.

К искажённым сведениям о лёффлеровских заказах следует, видимо, отнести и рассказ о пресловутой великолепной кулеврине под названием «12 апостолов». Она, якобы, отлита в Малаге в 1535 году и «послужила образцом пропорций для всех последующих орудий», имея калибр 45 (!) фунтов со стволом 18-калиберной (!) длины и весом 70 центнеров-квинталов, с толщиной стенок 7/8 калибра у казны и 3/8 у дула и вылитой надписью «plus ultra».

Этот рассказ повторяется в историях артиллерии с XIX века, но, как указано Арантеги-и-Сансом, сведений о подобных орудиях в реестрах литейни в Малаге просто нет. Ещё в 1536 году основным крупнокалиберным изделием в Малаге остаются 36‑ и 30‑фунтовые серпентины, хотя уже тогда намечается известная испанская тенденция к повышенной массе ствола на единицу калибра (более 150:1 для крупнокалиберных и до 400:1 у малокалиберных орудий).