Авиаполевые дивизии играли важную роль в структуре наземных войск Люфтваффе, по сути, являясь личной сухопутной армией рейхсмаршала Геринга. Всего сформировали 22 авиаполевые дивизии и штабы четырёх авиаполевых корпусов, не считая более мелких частей. Однако бойцы этих дивизий обычно не получали должной пехотной подготовки, их командный состав (за редкими исключениями) был малокомпетентен, а вооружение для них выделялось устаревшее либо в недостаточных количествах (если речь шла о современных образцах). Тем не менее немецкое командование активно использовало эти части в боевых действиях, причём нередко на самых горячих участках фронта. Одной из таких частей была 16-я авиаполевая дивизия, ставшая единственным полевым подразделением Люфтваффе, брошенным в горнило сражения, бушевавшего в Нормандии летом 1944-го.

Формирование 16-й авиаполевой дивизии началось 1 декабря 1942 года. В марте 1943 года её перевели в Голландию для доукомплектования, обучения личного состава и несения оккупационной службы. Здесь дивизия столкнулась с целым рядом проблем, характерных для немецкой армии второй половины войны (прежде всего с нехваткой тяжёлого вооружения и противотанковых средств). Остро недоставало и автомобилей, из-за чего основным транспортом для дивизии стал гужевой.

Другой серьёзной проблемой стало отсутствие у личного состава необходимого опыта, знаний и навыков, причём это касалось и командиров, и рядовых. Типичный пример солдата 16-й дивизии — Хайнрих Луттеманн, который добровольно вступил в Люфтваффе ещё в 1936 году и до 1944-го благополучно прослужил авиационным механиком. Луттеманн вспоминал, что испытал немалое удивление, когда, прибыв на очередные полевые учения, получил камуфляжную куртку и узнал о том, что отныне он егерь 16-й авиаполевой дивизии. По мнению Луттеманна, никто из его новых сослуживцев не годился в пехотинцы: хотя их средний возраст составлял 27–30 лет, боевая подготовка была на низком уровне и мало кто из солдат рвался в бой. Всё это усугублялось тем, что основным занятием солдат дивизии стало строительство укреплений на атлантическом побережье, из-за чего на военную подготовку оставалось мало времени.

Во второй половине 1943 года, ввиду угрозы вторжения союзников, немецкое командование приняло ряд мер по повышению боеспособности войск Западного фронта. 5 ноября 1943 года командиром 16-й авиаполевой дивизии назначили опытного армейского генерал-майора Карла Зиверса, а дивизию полностью реорганизовали согласно требованиям сухопутных сил. К лету 1944 года она состояла из следующих частей:

три егерских полка Люфтваффе: 31-й, 32-й и 46-й. По штату каждый полк должен был состоять из двух батальонов (по четыре роты в каждом), штабной роты, тяжёлой и противотанковой рот, однако на деле тяжёлая рота отсутствовала. В состав штабной роты входили сапёрный и связной взводы. В каждом егерском полку имелось по 56 пулеметов и восемь 80-мм миномётов. Противотанковая рота имела шесть орудий (известно, что в 31-м полку это были 75-мм противотанковые пушки, в двух других полках — 50-мм пушки). Кроме того, каждая противотанковая рота имела по три 20-мм зенитки и 18 гранатомётов «Панцершрек»;

16-й артиллерийский полк, состоявший из трёх дивизионов и укомплектованный трофейной советской матчастью — 76,2-мм орудиями и 122-мм гаубицами. Полностью вооружить полк не удалось. Так, на 1 июня 1944 года 1-я и 5-я батареи не имели орудий вовсе; 2-я, 3-я, 4-я и 6-я батареи были вооружены 76,2-мм орудиями (по четыре в каждой); 7-я, 8-я и 9-я батареи — 122-мм гаубицами (по четыре в каждой);

16-й противотанковый дивизион трёхбатарейного состава. 1-я батарея была вооружена тремя 50-мм и шестью 75-мм противотанковыми орудиями; 2-я должна была стать батареей штурмовых орудий, однако существовала только на бумаге (к лету 1944 года она имела всего две самоходки); 3-я батарея была вооружена двенадцатью 20-мм зенитками;

16-й фузилерный батальон из четырёх рот;

16-й сапёрный батальон из трёх рот с 33 пулемётами и 6 огнемётами;

16-й батальон связи;

16-й учебно-полевой батальон;

медико-санитарная рота;

ветеринарная рота;

подразделения снабжения.

К июню 1944 года общая численность личного состава дивизии доходила до 10 тысяч военнослужащих; в среднем в ротах числилось по 60–70 человек.

Несмотря на структурные и кадровые изменения, основные проблемы дивизии (нехватку тяжёлого вооружения, автотранспорта и опытных бойцов) к лету 1944 года решить не удалось. В одном из отчётов генерал-майор Зиверс отмечал, что уровень подготовки его солдат «достаточен для выполнения оборонительных и прочих ограниченных задач. Не обладая боевым опытом и не будучи моторизованной, дивизия несопоставима с противником, располагающим материальным превосходством».

Высадка союзников в Нормандии поначалу не отразилась на жизни дивизии, продолжавшей заниматься фортификационными работами и учениями. Однако 16 июня 1944 года генерал-майор Зиверс получил приказ срочно выдвинуть свою дивизию на фронт. Сложно сказать, какими соображениями руководствовалось немецкое командование, отправляя в Нормандию малобоеспособную дивизию, и нетрудно представить себе, какие мысли бушевали в голове у Зиверса, когда он читал приказ. Вероятно, командующий группой армий «Б» генерал-фельдмаршал Роммель намеревался восполнить нехватку пехоты на передовой, высвободить скованные оборонительными боями танковые дивизии и использовать их для контрудара по вражескому плацдарму.

Эшелоны следовали до Парижа, дальнейший путь к фронту дивизии предстояло преодолеть на автотранспорте или пешком. Марши пришлось совершать в ночное время из-за господства в воздухе союзной авиации. Мобильность дивизии была крайне низкой из-за нехватки транспорта: лошадей — 57%, автомобилей — 50% от необходимого количества. Впрочем, передвижение дивизии было грамотно организовано, и потерь на марше она не понесла.

В Нормандии дивизию подчинили 86-му армейскому корпусу из состава танковой группы «Запад» и выделили ей сектор Кана, который был одним из ключевых. Сосредоточение 16-й дивизии проходило до 7 июля, когда она сменила части 21-й танковой дивизии северо-восточнее Кана, заняв участок фронта вдоль реки Орн (длиной 10–12 км). Чтобы компенсировать нехватку противотанковых средств, дивизии придали 1-й батальон 22-го полка 21-й танковой дивизии, укомплектованный танками Pz.IV.

На хорошо укреплённых позициях к западу от реки Орн были развёрнуты два батальона 31-го егерского полка (в Камбе, Лебези и Эрувиль-Сен-Клере), а также фузилерный батальон. Остальные части 16-й дивизии находились восточнее Орна.

Общая численность трёх батальонов, прибывших на фронт, составляла приблизительно тысячу человек, немецкая оборона опиралась на господствующую высоту № 64 у перекрёстка дороги Лебези — Эрпон. В районе Лебези Зиверс приказал окопать танки Pz.IV 1-го батальона, справа от частей 16-й дивизии позиции занимала 346-я пехотная дивизия, на левом фланге, непосредственно у Кана, — 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд». Разграничительная линия между позициями «Гитлерюгенда» и 16-й дивизии проходила по шоссе к северу от Кана.

7 июля 1944 года британские и канадские войска начали операцию «Чарнвуд» — решительный штурм Кана. Тактика, избранная британским фельдмаршалом Монтгомери, заключалась в том, чтобы массированными бомбардировками и артобстрелами проломить немецкую оборону, после чего прорвать её остатки пехотой и танками. Около полудня высота № 64 подверглась обстрелу из корабельных орудий британского флота. Вечером состоялся налёт 467 штурмовиков и бомбардировщиков, сбросивших 2562 т бомб на район глубиной 3,5 км и шириной 1 км, расположенный в 5 км за линией фронта. В результате Кан был фактически стёрт с лица земли, погибло около 400 гражданских лиц; немецкие зенитки сбили три «Ланкастера» и один «Москито». В 23 часа огонь открыли орудия 1-го и 8-го британских корпусов, обстрел продолжался до утра 8 июля.

Массированные бомбардировка и артобстрел нанесли серьёзные потери немцам, находившимся на Орнском плацдарме: был уничтожен штаб 31-го егерского полка, склады боеприпасов и несколько танков из 1-го батальона 22-го танкового полка.

8 июля в 4:20, как только канонада смолкла, британский 1-й корпус приступил к реализации сухопутной фазы операции «Чарнвуд»: 3-я британская, 3-я канадская и 59-я британская пехотные дивизии пошли в наступление. Удар пришёлся на дивизию СС «Гитлерюгенд» и три батальона 16-й авиаполевой дивизии, причём последние оказались лицом к лицу со 185-й бригадой 3-й британской пехотной дивизии.

Так как штаб 31-го егерского полка был разбит, его батальоны оказались предоставлены сами себе — и уже через час после начала наступления британцы заняли Лебези и Эрувиль-Сен-Клер. Однако вскоре немецкие егеря пришли в себя и навязали атакующим упорные бои, хотя силы противников были несопоставимы. Каким-то чудом немцы зацепились за южную окраину леса у Лебези и отбивали атаки британцев. Новость об этом ошарашила даже немецкое командование, и командующий танковой группой «Запад» генерал Эбербах приказал отправить оставшийся батальон 21-й танковой дивизии (2-й) на помощь 16-й авиаполевой дивизии (танки добрались до поля боя лишь к вечеру 8 июля).

В тот же день к 11 часам утра егеря Люфтваффе были выбиты из леса у Лебези, а британцы ввели в бой 33-ю танковую бригаду. К счастью для немцев, местность вокруг была столь сильно изрыта воронками от британских бомб и снарядов, что танки не могли быстро двигаться, и наступление британцев развивалось крайне медленно. Впрочем, положение 31-го егерского полка было крайне тяжёлым, а его слабо обученный личный состав не мог составить серьёзной конкуренции британским солдатам. Впрочем, те из егерей, кто ещё мог оказывать сопротивление, его оказывали. Немцы умело использовали миномётные обстрелы и огонь снайперов, к тому же британцы действовали нерешительно и безынициативно. Один из ветеранов британской 3-й пехотной дивизии вспоминал о своём участии в операции «Чарнвуд»: «Мы потеряли 2–3 человека в первые полчаса наступления, но затем вышли к укреплённым позициям «Джерри» и втянулись в тяжёлый бой. Я видел нескольких «Джерри» за пулемётом, но, к счастью для моей группы, они не видели нас, так как были заняты боем с другими британцами, пытавшимися их достать. Мы забросали их гранатами, а затем взяли гнездо, не потеряв ни одного человека. К полудню мы заняли все наши объекты и были очень довольны собой… Мы взяли нескольких пленных, они оказались парнями из Люфтваффе, и отправили их в тыл, и я вспомнил, как кто-то из нас сказал: «Так вот почему мы сделали их так легко, да?»

По другую сторону фронта сражался вышеупомянутый егерь Хайнрих Луттеманн, который оставил следующее описание сражения 8 июля 1944 года:

«Мы слышали стрельбу из стрелкового оружия и залегли, пытаясь разобраться, что происходит. К нам прибыл армейский ефрейтор, чтобы предупредить, что британцы сразу перед нами, как раз там, где мы должны атаковать… Унтер-офицер подгонял нас и вскоре засвистели пули, и я слышал крики, когда пули попадали в цель. Я был так напуган, что хотел только одного — сжаться и спрятаться. Однако позади шёл громко кричавший унтер-офицер со «шмайсером» в руках, который подгонял нас. Затем я услышал громкие крики и увидел коричневые фигуры, бегущие на нас — казалось, они появились из ниоткуда. Тут я увидел, что мои товарищи слева бросились бежать, и я побежал за ними, пока мы не оказались среди деревьев и не попытались отстреливаться…

Бой продолжался, враг наступал справа и слева, и через несколько часов мы оказались отрезанными от остальных и от нашего штаба. Наступила ночь. Мы были измотаны и лежали в канаве, замёрзшие и мокрые, без еды и питья. Британцы держали нас под обстрелом, и мы должны были оставаться в укрытии так долго, как могли. На рассвете к нам вышел армейский патруль и вывел нас оттуда к разбитой дороге, где стояла полевая кухня. Там мы поели супа с хлебом и выпили кофе, потом появился гауптманн и отправил нас снова в бой».

В последовавшем бою Луттеманн получил ранение в левую ногу и ползком пробирался в тыл, пока его не подобрали немецкие санитары и не эвакуировали на автомашине. Анализируя его рассказ, стоит обратить внимание на то, что деморализованная группа егерей почти весь день провела на одном месте, но британцы так и не решились выбить немцев с их позиций.

За день боя два батальона 31-го полка потеряли до 75% личного состава (около 800 человек), их сопротивление ослабло, а местами и вовсе прекратилось. Тем не менее британцам удалось занять высоту № 64 только к 16 часам. Немецкий фронт затрещал, но не рухнул, поскольку дивизия СС «Гитлерюгенд» выстояла, и на передовую прибыли части 21-й танковой дивизии. К тому же приближалась ночь, а союзники обычно избегали ночных боев. В итоге 3-я дивизия британцев остановила продвижение, отложив атаку до утра.

Ночью немцы оставили Кан, и днём 9 июля британцы заняли северную часть города. Впрочем, возвышенность Бургибю к югу от Кана и сталелитейные заводы Коломбель на его окраине удерживались немцами. Поэтому, несмотря на фактический захват Кана, ожидаемого прорыва и удара через Орн у англичан не получилось. Немецкий фронт стабилизировался.

Общие потери немецких войск в ходе операции «Чарнвуд» оцениваются в 2000 человек, из которых 600 были захвачены в плен. Скорее всего, основную массу пленных составили солдаты 16-й авиаполевой дивизии. Общие потери 1-го британского корпуса составили 3817 человек и 80 танков.

9 июля по приказу Роммеля 16-ю авиаполевую дивизию развернули на передовом рубеже восточнее Кана, где она играла роль пехотного заслона перед собранными в глубине танковыми частями. Один из старших офицеров 21-й танковой дивизии Ханс фон Люк впоследствии писал: «Дивизия Люфтваффе была сформирована из ремонтных рот, клерков и поваров, которые сменили свои ложки на винтовки и слабо подходили для решения задач, стоявших перед пехотой. Они защищали нас от неожиданностей и британских патрулей».

Фактически 16-й дивизии отвели роль «расходного материала». Тот факт, что Роммель выставил её на передний край, свидетельствует о том, что «Лис пустыни» решил пожертвовать откровенно слабой дивизией, чтобы сохранить для контрудара более сильные части. С точки зрения военной целесообразности это представлялось логичным шагом, однако бойцам 16-й авиаполевой от этого было не легче. Им не оставалось ничего другого, как с энергией обречённых приступить к усиленному оборудованию своих позиций и расширению их в глубину.

План операции «Гудвуд» был типичным продуктом военного «гения» Монтгомери: массированные воздушные бомбардировки должны были пробить брешь в немецкой обороне, пехота — не давать противнику закрыть её, танки трёх бронетанковых дивизий — двигаться вперёд по образовавшемуся коридору. В случае успеха наступление предполагалось развивать вплоть до Парижа.

18 июля 1944 года в 5:30 более тысячи английских бомбардировщиков сбросили на немецкие позиции 7700 т бомб. По мнению британских историков, это был «наиболее мощный бомбардировочный удар, который когда-либо предпринимался для поддержки наземных войск». По окончании налёта началась трехчасовая артиллерийская подготовка с использованием корабельной и армейской полевой артиллерии. В 7 часов утра 318 средних бомбардировщиков B-26 «Мародер» из состава 9-й воздушной армии вновь атаковали позиции 16-й авиаполевой дивизии, сбросив 563 т кассетных бомб; одновременно с этим британская артиллерия продолжала вести огонь. Бомбовый удар почти полностью накрыл позиции 16-й авиаполевой дивизии, пройдясь и по позициям соседней 21-й танковой. Последствия столь масштабной бомбардировки оказались фатальными для 16-й дивизии. Немецкий историк Пауль Карель отмечает: «Четыре часа продолжалась эта экзекуция деревень, лесов и полей. Больше не было садов — одни только кратеры! Одна 20-мм зенитная пушка была отброшена на 20 метров, хотя она была глубоко вкопана. Пулемётные гнёзда ушли в землю. Противотанковые позиции были разбиты, окопы с солдатами засыпаны».

Управление 16-й авиаполевой дивизией оказалось дезорганизовано, так как некоторые полковые и батальонные штабы были накрыты бомбами, командиры погибли или получили ранения. Впрочем, как отмечает британский историк Макс Гастингс, умение немецких солдат выживать в условиях «неимоверного сосредоточения артиллерийского огня и авиационных ударов» и их способность после этого появляться в нужном месте и в нужное время стали одной из «величайших неожиданностей в войнах ХХ столетия». Утверждение Гастингса подтверждается на примере 1-го батальона 32-го егерского полка, занимавшего оборону в районе Коломбеля. Батальон понёс серьёзные потери от бомбардировки, связи прервалась, роты были предоставлены сами себе, а их личный состав деморализован. Поэтому, когда около 9 утра 8-я бригада 3-й канадской пехотной дивизии при поддержке «Шерманов» 2-й канадской танковой бригады пошла в наступление, она не встретила серьёзного сопротивления и быстро заняла Коломбель.

Однако сохранившие выдержку молодые командиры немецких рот сумели взять ситуацию под контроль и мобилизовать своих солдат. 1-я рота 1-го батальона под командованием обер-лейтенанта Кошвица занимала позиции перед Коломбелем, а в районе шато Коломбель оборонялась 2-я рота лейтенанта Лангенберга. Район шато Коломбель и сталелитейного завода стал ареной жестоких боев. 1-я рота, приняв на себя удар канадцев, сумела продержаться несколько часов. Тем временем сопротивление 2-й роты у шато Коломбель поставило канадских пехотинцев в тяжёлое положение: они смогли войти в шато только в 15:18, потеряв 92 человека (из них 20 убитыми). Бои за шато продолжались в общей сложности четыре часа.

К двум часам дня у Кошвица осталось всего 19 человек. Дальнейшие события описывает Пауль Карель: «Отступать. Место встречи — парк у Шато. Но вот уже и здесь канадские танки. Солдаты бегут дальше через ложбины, ползут через кюветы и встречают на сталеплавильном заводе Мондевиля лейтенанта Лангенберга с остатками 2-й роты. У железнодорожной насыпи они нашли командный пункт полка. Мондевиль окружён. Хейно Кениг, картограф, выводит остатки 31-го и 32-го егерских полков через туннель под железнодорожным полотном. Все собираются на одном из опорных пунктов 12-й танковой дивизии СС».

Фактически 1-я и 2-я роты продержались пять-шесть часов против канадцев, превосходивших их по всем статьям и поддерживаемых танками, — серьёзное достижение с учётом уровня подготовки немецких авиаполевых частей.

В то же время в центре обороны 16-й дивизии союзники не встретили серьёзного сопротивления: деморализованные бомбардировкой и артобстрелом немецкие солдаты сдавались в плен. По британским и канадским отчётам, многие из захваченных в плен пехотинцев 16-й дивизии были «так потрясены бомбардировкой, что координация их движений была нарушена». До 9 утра 11-я бронетанковая дивизия британцев взяла в плен более 430 солдат из состава 16-й авиаполевой дивизии.

Таким образом, в первый же день операции «Гудвуд» 16-я дивизия была буквально сметена войсками союзников. Все полковые и батальонные штабы были разбиты, дивизия потеряла 36 командиров рот, сопротивление оказывали лишь отдельные подразделения.

Несмотря на столь впечатляющее начало, операция «Гудвуд» провалилась. Британцы увязли в эшелонированной обороне 21-й танковой дивизии и «Лейбштандарта», им так и не удалось сломить сопротивление немцев, и уже 20 июля Монтгомери «дал отбой». По британским данным, в плен попало около 900 солдат 16-й авиаполевой дивизии из общего количества в 2000 немецких пленных, захваченных в ходе операции «Гудвуд». Потери дивизии убитыми и ранеными составили около 700 человек. Для сравнения: потери опытной 3-й канадской пехотной дивизии за четыре дня боёв составили 349 человек, из них 89 погибшими.

Нет ничего удивительного в том, что, попав под мощную ковровую бомбардировку, 16-я авиаполевая дивизия потеряла боеспособность. Окажись на её месте любая другая часть, её постигла бы та же судьба. Огромные потери в командном составе привели к дальнейшей неспособности дивизии существовать как полноценное воинское соединение. В итоге оставшихся солдат решили распределить по другим частям, а 4 августа дивизию расформировали.

Интересно, что потери дивизии так и не достигли критической точки: в период с 1 июля по 3 августа 1944 года они составили 2500 человек, то есть почти 25% начальной численности (9816 солдат и офицеров). Обычно в вермахте такие потери не вели к расформированию части, однако в данном случае огромные потери понёс командный состав, а штабы были полностью дезорганизованы.

Анализ действий 16-й авиаполевой дивизии показывает, что не всё было так плохо, как принято считать. Пехотинцы Люфтваффе, плохо обученные и не имевшие опыта, отчаянно сражались с превосходящими силами противника — закалёнными в боях кадровыми частями британской и канадской армий, имевшими беспрецедентную поддержку артиллерии и авиации. Артиллерия дивизии была слабой, противотанковых средств не хватало. В то же время нехватка автотранспорта, на которую сетуют многие специалисты, не сыграла особой роли в разгроме дивизии, ведь ей пришлось вести позиционные, а не манёвренные бои. Именно потери в командном составе привели к её расформированию: сохрани дивизия свой офицерский костяк, она просуществовала бы дольше (хотя бы в качестве дивизионной боевой группы). Несмотря на итоговый разгром, 16-я авиаполевая дивизия внесла свой вклад в сдерживание союзных войск на Западном фронте — конечно, в меру своих скромных сил и возможностей.