Танкостроение Страны Советов с самого начала было загадкой для иностранцев, но начало Великой Отечественной войны приоткрыло плотный занавес секретности. Описание новейших советских танков сначала появилось в секретных немецких сводках, потом в пропаганде и новостях. Однако если Т-34 оказался довольно предсказуемой эволюцией танков Джона Уолтера Кристи, с которыми британские и американские военные уже были знакомы, у тяжёлого КВ аналогов не обнаружилось. Так как ни у британцев, ни у американцев работа над тяжёлыми танками не задалась, знакомство с такой машиной, несомненно, принесло бы большую пользу их танкостроителям. Вскоре информация о КВ от нового восточного союзника стала поступать во всё больших количествах. Попали в США и Великобританию и сами танки.

Информация о новых танках просачивалась через немецкую прессу, но, несмотря на сотрудничество с советскими военнослужащими при поставке британских и американских танков по ленд-лизу и другой военной помощи достать достоверную информацию о советских машинах было не так просто. В документах разведки отмечалось, что машин, похожих на КВ, в боях в Финляндии замечено не было и о них ничего не известно. Специалисты лишь строили догадки о том, что, судя по фотографиям, броня крыши имеет толщину примерно 30 мм, что надёжно защищает машину от огня немецких штурмовиков.

КВ показали британцам лишь 20 декабря 1941 года, причём в своём отчёте те назвали его средним танком — вероятно, полные характеристики машины остались тайной. Тем не менее, британские танкисты начали вникать в секреты советского танкостроения. Отмечалось, что советские машины имеют множество унифицированных деталей, особенно орудия и двигатели. По оценке британцев, советские инженеры и технологи уделяли больше всего внимания качеству брони, двигателя, трансмиссии и подвески, а остальные узлы и агрегаты были выполнены грубо и небрежно. По мнению британских специалистов, советские танки имели запас топлива примерно на 150 км пробега.

Судя по иллюстрациям в отчёте, британцы в основном уделяли внимание Т-34, но были и записи о КВ. В отчёте указывалось, что в тяжёлых типах машин используют торсионную подвеску, которая является менее уязвимой. Также отмечалось, что двигатель тяжёлого танка можно запустить с помощью сжатого воздуха. Сообщалось, что зенитных самоходок у Красной армии нет, но на танках есть зенитные установки для пулемётов. В целом информации о КВ было мало, и достоверная информация мешалась со слухами о сверхтяжёлых танках весом в 100 тонн и более.

Информация, добытая к весне 1942 года, оказалась более точной. По сведениям, полученным британцами, КВ весил 47–48 тонн, имел 90-мм броню и вооружался 76-мм или 155-мм пушкой — при этом разница в башнях между КВ-1 и КВ-2 не фиксировалась — и четырьмя пулемётами: спаренным, курсовым, кормовым и зенитным. Танк имел длину 6,7 метров, ширину 3,3 метра, высоту 2,7 метра и клиренс 0,4 метра. Ширина гусеничных траков составляла 686 мм. Танк мог пересечь ров шириной 4,5 метра, вертикальную преграду высотой 1,2 метра и брод глубиной 1,5–1,7 метра. Экипаж состоял из пяти человек: командира, заряжающего, наводчика, водителя и стрелка-радиста. Информация была неполной, но довольно правдоподобной. Задача заполучить Т-34 и КВ для изучения оставалось приоритетной для британской миссии в СССР, но этого пришлось ждать ещё более года.

13 июня 1943 года КВ-1 с серийным номером №11306 вместе с Т-34 погрузили на пароход «Эмпайр Порша». С танком выслали 4,3 тонны запчастей, 98 артиллерийских выстрелов (31 бронебойных, 62 осколочных и пять шрапнельных) и 3052 патрона к пулемётам, 20 гранат Ф-1, перочинный нож и танковые часы. Как и в описи к Т-34, перевод был неточным: осколочные снаряды обозвали бронебойными болванками, а ЗИП к пулемётам записали как «малые прицелы». Танк не был снаряжён полностью: не хватало одного магазина для пулемёта ДТ и 13 выстрелов для орудия, а брезент в комплекте оказался старый и рваный.

Танк прибыл в Школу танковых технологий 22 ноября 1943 года, куда к этому времени уже завезли переведённые руководства. К февралю 1944 года танк закончили изучать и составили предварительный доклад. В отличие от Т-34, машину собирались поставить на длительные испытания, поэтому разбирать её на части не стали. Тем не менее, КВ тщательно осмотрели. Специалисты отметили, что, как и Т-34, эта машина собрана грубо, но поверхности, важные с точки зрения работоспособности танка, тщательно обработаны.

Конструкция корпуса, по мнению британцев, была максимально упрощена. Использовалась минимальная номенклатура толщин плит, в нужных местах они изгибались. Днище под боевым отделением имело толщину 40 мм, что надёжно защищало танк и экипаж от противотанковых мин. В отличие от Т-34, башенный погон защищался 26-мм экранами по бортам и 31-мм экраном в лобовой проекции. Эти экраны также улучшали защиту корпуса.

Корпус собирался с помощью сварки. Швы были грубо обработаны, но само качество работы сочли вполне удовлетворительным. Башня была почти полностью литой со стенками толщиной 100 мм по бортам, 82 мм в лобовой части и 97 мм в корме; сверху приваривалась 30-мм крыша. Литая броня оказалась очень мягкой на поверхности, порядка 174–184 единиц по Бринеллю, но глубже твёрдость возрастала до 250 единиц. 26-мм экран в лобовой части танка тоже был довольно мягким, с твёрдостью 161 единица. Твёрдость катаных листов была схожей с британской бронёй типа I.T.80D: 239–290 единиц для листов номинальной толщиной 75 мм, 229–259 единиц для листов номинальной толщиной 42 мм. Твёрдость 30-мм листов заметно «гуляла»: твёрдость крыши составляла 273–277 единиц, а башенного люка — уже 356 единиц. Несмотря на такой разнобой, британцы пришли к выводу, что сталелитейная промышленность и тяжёлое машиностроение в СССР хорошо развиты.

Перейдя к вооружению, британцы первым делом осмотрели пушку. Как и в случае с Т-34, они решили, что орудие называется «Ф-34 образца 1942 года». Взвешивание показало, что оно весит 455 кг. Нарезы были равномерными, правыми, с крутизной в один оборот на 25 калибров. Описание орудия было аналогичным описанию в докладе о Т-34. Отмечалось, что в маховике подъёмного механизма имеется значительный люфт, и наводить орудие в вертикальной плоскости трудно. За один поворот маховика орудие поднималось или опускалось примерно на 1° в диапазоне от −4° до +24°30ʹ.

Механизм поворота башни КВ отличался от установленного на Т-34. Маховик ручной наводки находился слева от наводчика. Так как маховик оказался больше, а в танке было просторнее, чем в Т-34, поворачивать башню было легче, но из-за люфта при смене направления можно было сделать полный оборот маховика, не сдвинув башню с места. Также слева от наводчика находился стопор башни.

Поворот башни с помощью электромотора управлялся отдельной звёздочкой, имевшей семь положений: три скорости влево (4,02°, 4,16° и 4,87° в секунду), три вправо (2,95°, 4,33° и 5,08° в секунду) и нейтральная. Предохранительная защёлка останавливала звёздочку при переходе в нейтральное положение.

Пулемётные установки описывались довольно сухо, но зенитный пулемёт привёл британцев в восторг: им очень понравилось, что он мог поворачиваться на 360° независимо от положения башни. Советская установка была куда более совершенной, чем довольно странная конструкция Пэрриша-Лейкмана для «Брена» на британских танках.

Конструкция прицелов ПТ-4-7 и ТМФД тоже была детально описана. ПТ-4-7 пропускал 26,2% света — меньше, чем прицел на Т-34; ТМФД пропускал столько же, сколько прицел Т-34 — 39,2%. Как и в случае с Т-34, испытатели искали и не нашли способ установки клинометра на казённик орудия. Вдобавок к прицелам, в распоряжении наводчика были триплекс, перископический смотровой прибор и пистолетная бойница. Командир (по мнению британцев, он выполнял и обязанности заряжающего) смотрел на поле боя через перископический смотровой прибор, триплекс, пистолетную бойницу или панораму ПТК, которая была установлена так же, как перископический прицел. С передачей света у него было несколько хуже, чем у прицела наводчика — всего 25,5%. На прицел обнаружилась разметка для корректировки огня.

Совместив в одном члене экипажа обязанности командира и заряжающего, британцы всё-таки поместили в башню третьего танкиста. По мнению испытателей, он имел довольно интересный набор обязанностей: механика, помощника водителя, а также, по мере необходимости, стрелка из кормового и зенитного пулемётов. За полем этот мастер на все руки наблюдал через один из двух кормовых перископов или через прицел пулемёта.

В руководстве указывалось, что в танке должно быть 111 выстрелов для орудия, но британцы насчитали всего 98: по пять по каждому борту башни, и 88 в ящиках на полу. Расположение ящиков испытателям не понравилось. По их мнению, по мере расходования боеприпасов пришлось бы выбрасывать из танка не только гильзы, но и ящики, что снизило бы скорострельность. В ящиках для боеприпасов также хранились 20 гранат Ф-1 и детонаторы к ним в отдельных мешочках. В танке насчитали 48 дисков для пулемётов ДТ — всего 3024 патрона. При изучении вооружения отмечалось, что приборами дымопуска КВ не оснащён. В боевом отделении было обнаружено крепление для пистолета-пулемёта, но само оружие британцы не нашли.

Двигатель был такой же, как на Т-34, но форсированный до 600 л.с. Британские специалисты правильно определили авиационное происхождение двигателя и одобрили максимальное использование алюминия в конструкции, но отметили, что в производстве это очень дорого. По мнению испытателей, в моторно-трансмиссионном отделении было слишком много свободного места, а потому размеры и вес танка следовало бы сократить без ущерба бронированию или огневой мощи. Не понравилась британцам и тяжёлая надмоторная плита, которую приходилось снимать для обслуживания двигателя.

Подвеску британцы сравнивали с подвеской немецкого Pz.Kpfw.III, и использование фрикционов на машине весом 47 тонн их озадачило, но на испытаниях оказалось, что управлять им легко. Тщательно исследовав советский танк, специалисты обнаружили ещё одну загадку в виде неравномерно собранных гусениц. В основном, траки с гребнем и без него чередовались, но местами 3–4 трака с гребнем стояли подряд — как уже не раз говорилось, теория об особо тщательно собранных танках для введения зарубежных специалистов в заблуждение относительно качества продукции советского танкопрома фактами не подтверждается.

Как и обещалось, разбирать КВ для изучения не стали. В марте 1944 года танк прибыл на артиллерийский полигон в Лулворте и принял участие в параде бронетанковой техники. В брошюре приводилась краткая характеристика машины: вес 47 тонн, максимальная скорость 18 миль (29 км) в час, 75-мм лобовое бронирование с 20-мм экраном, 75-мм борта. Орудие имело начальную скорость снаряда 2231 фут (680 метров) в секунду, но бронепробиваемость не приводилась. Прибыв в Лулворт, машина осталась там надолго. Предстояло провести ограниченные испытания стрельбой, а также оценить обзорность и удобства наведения оружия.

Испытания начались в марте 1944 года и затянулись до июля. С отчётом об испытаниях тоже не спешили: он пошёл в печать только в октябре, но уже в ноябре публикацию приостановили в ожидании дополнительных испытаний. Танк к этому времени отправили в ремонт в Чобхэм. В декабре и январе ситуация оставалась прежней, а в феврале 1945 года тема КВ-1 из сводок полигона исчезла. Испытания для оформления скорректированного отчёта так и не провели — возможно, интерес к танку попросту угас. Делегация, посетившая фронт ещё в январе 1944 года, отметила, что КВ в строевых частях очень мало, а самоходку на его шасси видели лишь однажды.

Изучение машины всё-таки подняло несколько вопросов, которые были заданы советской делегации 6 января 1944 года. Британские танкисты поинтересовались целесообразностью размещения топливных баков в боевом отделении, на что получили довольно грубый ответ в стиле «поищите лучшее место для них сами». На вопрос об отсутствии приборов для стрельбы с закрытых позиций советские танкисты ответили, что так у них танки не используют. Тем не менее, британцы всё равно интересовались способностью «КВ с 6-дюймовой гаубицей» вести стрельбу с закрытых позиций — к 1944 году, в отличие от 76-мм пушки, такое орудие всё ещё считалась современным вооружением тяжёлого танка.

Множество вопросов было уделено ходовой части машины. Британцы интересовались катками с внутренней амортизацией и спрашивали, не приводит ли их применение на КВ к шуму и вибрации при езде. Советская делегация отвечала, что предпочтительно иметь обрезиненные катки, но излишнего шума и вибрации при езде на металлических катках не наблюдаются.

Также задавались вопросы о грубой шлифовке торсионов, использовании чугуна вместо феродо на тормозных лентах и алюминия в трубках радиатора вместо меди, что члены делегации объяснили ограничениями военного времени. Похожей критике подверглась коробка передач, а именно большой разрыв между 3-й и 4-й передачами и отсутствие синхронизатора. По словам советских танкистов, при наличии надлежащей тренировки переключение передач даже с такой коробкой не составляло особого труда. Сотрудники полигона также хотели знать о причине равномерного бронирования КВ со всех сторон, на что получили логичный ответ, что это сделано для… равномерной защиты!

Трудно сказать, что ответы советской делегации на вопросы британцев были исчерпывающими. Как и в случае с Т-34, по возвращении члены делегации доложили о слухах о планировании производства британской копии КВ с 6-дюймовой гаубицей (вероятно, имелась в виду гаубица BL 6-inch 26 cwt howitzer), усовершенствованной коробкой передач, механизмом поворотов дифференциального типа с пневматическим приводом, улучшенными воздуховодами и новыми воздухоочистителями, забирающими воздух из моторного отделения.

По мнению членов делегации, превосходство КВ над образцами передовой бронетехники союзников было очевидным, и запуск британской версии КВ в серию не стал бы чем-то непредсказуемым. Действительно, в то время, как аналог Т-34 в лице «Шермана» или хотя бы «Кромвеля» уже имелся на вооружении британской армии, разработка тяжёлых танков у западных союзников забуксовала. Пусть КВ к началу 1944 года уже не соответствовал требованиям современной войны, но изучение отдельных агрегатов вроде торсионной подвески, несомненно, могло помочь британским конструкторам, которые продолжали возиться с архаичными конструкциями ещё долгое время после окончания войны. Развитая кормовая ниша с пулемётом по центру в башне «Центуриона» указывает на то, что изучения КВ-1 всё же оставило свой след в британском танкостроении.

В отличие от «тридцатьчетвёрки» с «Эмпайр Порша», от которой уцелела только пушка, КВ-1 сохранился до наших дней. Машину в довольно хорошем состоянии можно увидеть в бронетанковом музее в Бовингтоне, хотя лозунг на его башне вызывает лёгкое недоумение.

Американцы тоже получили КВ-1 для ознакомления. В отличие от британцев, тянуть резину с испытаниями они не стали. Танк отправили в США из Архангельска в августе 1942 года, а к декабрю испытания уже закончились. На полигон также попала делегация канадского генштаба, которой довелось осмотреть машину и ознакомиться с результатами испытаний.

Американцы измерили габариты танка и насчитали 6,4 метра в длину, 3,3 метра в ширину и 2,8 метра в высоту. Диапазон сектора вертикальной наводки орудия тоже отличался от данных британских замеров: максимальное возвышение американцы оценили в 25°, а склонение — в −7°. Зенитную установку они, похоже, не получили: четвёртый пулемёт, присланный с танком, посчитали запасным. По мнению американцев, пулемёты были очень лёгкими и простыми в производстве и обращении.

По предварительной оценке американцев, основная лобовая броня была эквивалентна 4 дюймам (около 100 мм), дополнительную защиту давали экраны. Отмечалось, что для повышения эффективности броня установлена под углом, но во многом силуэт машины напоминает британский «Крусейдер». Резку и сварку брони назвали довольно грубой, но при этом лючок механика-водителя был вырезан и обработан довольно тщательно.

В отличие от британцев, американцы правильно оценили расположение экипажа. В их докладе указывалось, что наводчик размещён в башне довольно удобно. Отсутствие возможности точно наводить орудие с помощью электромотора было минусом, но, по мнению американцев, башня легко вращалась вручную. Наводчик имел в своём распоряжении вращающийся перископический прицел, защищённый бронированным колпаком, а также телескопический прицел.

Заряжающий сидел справа от орудия и располагал таким же перископом, что и наводчик, только без связи с орудием. Американские специалисты посчитали, что таким образом заряжающий помогает командиру корректировать огонь, очень высоко оценили эту возможность и задумались о применении подобного новшества на своих машинах. В советском танке не было подбашенной корзины, поэтому экипажу приходилось держать ноги на простых перекладинах, зато заряжающий мог легко извлекать выстрелы из укладок на полу. К слову, сами американцы вернулись к такой схеме, к примеру, на танках Medium Tank M4(105).

Командир сидел позади боевого отделения и имел возможность наблюдать за полем боя, высунувшись из открытого башенного люка, который, несмотря на тяжесть, легко открывался благодаря пружинному механизму.

Дизельный двигатель В-2К правильно описали как имеющий мощность 600 л.с. при 2000 оборотах в минуту. Американцы также знали, что на Т-34 установлен такой же двигатель, но с другой топливной системой. Скорость оценили в 20 миль (32 км) в час при радиусе действия 140 миль (225 км). Трансмиссию назвали очень простой и технологичной. Поворотный механизм сравнили с британскими образцами. Торсионная подвеска показала себя очень хорошо, при этом танк оставался стабильной огневой платформой даже при езде на высоких скоростях по пересечённой местности.

По мнению американцев, танк прошёл испытания весьма успешно. Больше всего испытателям понравилась торсионная подвеска и спартанская простота боевого отделения. Обработка деталей и узлов была минимальной, необязательного имущества в танке не возилось, и всё заброневое пространство использовалось в сугубо военных целях.

27 августа Абердинский полигон получил приказ вырезать из башни танка образец брони в виде полосы шириной 6 дюймов (152 мм), захватывающей борт, сварной шов и крышу башни. Для анализа пробу послали в металлургическую лабораторию в Уотертауне. Твёрдость стали оценили в 285–293 единицы по Бринеллю у борта башни и в 321 единицу у крыши, что было несколько выше уровня, принятого американской танковой промышленностью. Закалку сочли удовлетворительной, при повторной закалке броня показала большой резерв по твёрдости.

Американские специалисты сочли количество трещин, образующихся при остывании брони после литья, излишним, что отрицательно влияло на характеристики, но описали броню как отличную с точки зрения экономии стратегически важных сплавов. Отдельно отмечалось высокое содержание кремния: американские металлурги старались получить такую броню, но создание сплава с удовлетворительными характеристиками без чрезмерного содержания неметаллических частиц оказалось слишком сложным.

Отзывы о качестве советской сварки были не такими высокими: по мнению специалистов, правильно отрегулировав ток и держа электрод под другим углом, опытный сварщик мог вывести и более надёжный шов, однако конструкция стыков деталей была хорошей. Соединение деталей «в шип» защищало шов от прямых ударов, что компенсировало качество сварки, а также экономило электроды.

Американцы пришли к тому же выводу, что и британцы: на первый взгляд, танк был сделан плохо и наспех собран, но при более тщательном исследовании вскрывалась глубокая продуманность конструкции и её высокая технологичность. В заключении автор доклада призывал подумать о внедрении таких же принципов в США, ведь эстетика к победе в войне приводит довольно редко.

КВ-1 оказал на американское танкостроение большее влияние, нежели на британское. Конечно, доказать прямую наследственность технических решений сложно, но довольно скоро у американцев появился свой танк с торсионной подвеской, литой башней с развитой кормовой нишей, трансмиссией в корме и схожим бронированием. По данным советских специалистов, общавшихся с американскими военными на Абердинском полигоне, КВ-1 оказал прямое влияние на разработку опытных Т25 и Т26; последний эволюционировал в тяжёлый (позже средний) M26 «Першинг», а тот, в свою очередь, стал родоначальником целого семейства новых американских машин.

Как и британский КВ-1, герой этого рассказа дожил до наших времён. До 2010 года танк экспонировался в Музее вооружений Армии США, а когда музей закрылся, экспонаты переехали в Форт-Ли. На данный момент доступа к коллекции у посетителей нет.