В отличие от шести сестёр и старшего брата, Джеймса интересует не живопись, а хобби отца — дни и ночи они вместе проводят в слесарной мастерской. Не удивительно, что уже в 17 лет Джеймс собирает свой первый паровой двигатель, а ещё через несколько лет — паровой экипаж, который может проехать больше мили с 8 пассажирами на борту. В 1836 году Джеймс объединяет усилия с Холбруком Гаскелем, сыном ливерпульского текстильного магната, и создаёт компанию «Nasmyth, Gaskell & C°». В полуразрушенном цеху старой хлопковой фабрики друзья работают над созданием своих первых промышленных машин — формовочных прессов и токарных станков. Джеймс, впервые в истории, разрабатывает линейки станков, работает над стандартизацией их элементов и универсальными узлами. Это позволяет удешевить производство, упростить обслуживание и наладить серийный выпуск запасных частей.

Фрезерный станок Джеймса Несмита, оборудованный делительной головкой. 1829 год На их глазах в Ливерпуле творится настоящая промышленная революция — паровые машины переворачивают привычное производство, на смену ручному труду приходят всё новые и новые станки. В город тянут железную дорогу, чтобы связать порт со столицей Империи. Именно строительство ветки Ливерпуль-Лондон становится судьбоносным для компании — к 1839 году партнёры получают первый заказ на строительство паровозов.

Фабрика «Nasmyth, Gaskell & C° в 1839 году Компания стремительно развивается, строит десятки паровозов и сотни машин, а Джеймс занимается агрегатами, без которых невозможно представить современное тяжёлое машиностроение. К концу 1939 года он создаёт первый в мире паровой молот, а спустя пару лет — гидравлический пресс. Успех ошеломляет — машины Несмита позволяют строить невиданные ранее суда. Первый молот используется для ковки якорей и гребного вала самого большого в мире парохода — «Великобритании».

«Великобритания» дожила до наших дней — корабль стоит в сухом доке Бристоля Несмит охотно рассказывает о своих изобретениях и даже демонстрирует схемы и чертежи другим инженерам. Он не жалует юристов и не хочет терять время на оформление патентных заявок.

Неудивительно, что всего через пару лет, Джеймс видит аналог своего парового молота, построенный на французских верфях. Несмит разгневан и впервые в жизни всё же оформляет патент. А вот защищать другие изобретения Несмит не спешит. Он постепенно теряет интерес к промышленному машиностроению и в 48 лет «уходит на пенсию» — переезжает в загородное имение загородное имение и целиком уходит в новое увлечение — астрономию. Несмит наблюдает за Луной, но его не устраивают существующие телескопы, поэтому он создаёт собственную трёхзеркальную конструкцию телескопа — систему Несмита. Эта схема применяется до сих пор, ею оснащены инструменты для инфракрасной съёмки в системы оптических телескопов VLT, расположенной на горе Серро-Параналь. С их помощью в 2004 были сделаны первые фотографии планет в системах звёзд созвездий Волка и Кентавра.

Very Large Telescope — очень большой телескоп — система из четырёх больших телескопов, расположенных в горах чилийской пустыни Атакама Несмит пытается фотографировать лунные кратеры, но снимки получаются слишком смазанными и нечёткими — эмульсия обладает слишком низкой светочувствительностью. Усовершенствовать фотопроцесс не получается, поэтому Джеймс изобретает технологию макетной съёмки. Он сначала от руки зарисовывает кратеры, делает модели из гипса и фотографирует уже их. Обычные газовые фонари и масляные лампы дают слишком мягкое освещение, поэтому Джеймс экспериментирует с мощными электрическими светильниками. Только с их помощью удаётся получить резкие тени. Книга о Луне с иллюстрациями Несмита выходит в 1885 году и пользуется огромной популярностью.

Кратер Несмита на поверхности Луны Профессиональные астрономы высоко оценивают вклад Несмита в изучение спутника и в 1935 году называют его именем большой кратер на юго-востоке видимой стороны Луны. В это же время на рынок профессиональных инструментов врывается другое — казалось уже давно забытое — изобретение Несмита.

Ещё в 1829 году шотландец использовал гибкий вал из проволоки, чтобы сверлить отверстия в труднодоступных местах. Но только столетие спустя идею дорабатывают два немецких инженера. Герман и Герман

В 1922 году Герман Аккерманн и Герман Шмидт представляют принципиально новый инструмент — ручную шлифовальную машину MS-6.

В то время мощные электромоторы были тяжёлые и громоздкие, поэтому инженеры решают обратится к опыту стоматологов — оставить двигатель в стороне, а вращение на оснастку передавать с помощью гибкого вала. Изучая существующие бормашины, они сталкиваются с их низкой надёжностью — бур часто клинит, да и передаваемое усилие оставляет желать лучшего. Поэтому тезки в первую очередь занимаются конструкцией гибкого вала. Они экспериментируют со сплавами, пробуют многожильные тросики и обматывают основную проволоку более тонкой, проверяют различные материалы для внешнего рукава привода.

Шлифовальная машина Flex с механизмом регулировки частоты вращения В итоге Аккерманну и Шмидту удаётся создать машину, которая отвечает всем требованиям — она компактная, лёгкая и мощная и при этом передаёт усилие, достаточное для работы со шлифовальным кругом.

Компаньоны решают не продавать свою технологию другим производителям, а организовать собственную компанию « Ackermann + Schmitt». Но, чтобы подчеркнуть достоинства своего изобретения, в логотип компании добавляют FLEX — от корня слова flexibel, то есть гибкий. К концу 20-х годов в линейке компании уже несколько машин — они отличаются мощностью и весом, появляются механические муфты, редукторы и механизмы выбора скорости вращения.

Логотип Flex на электрических ножницах середины 70-х годов Но инженеры не останавливаются на достигнутом они продолжают экспериментировать с разными вариантами компоновки. Технологии производства электромоторов тоже не стоят на месте — новые двигатели становятся всё меньше и легче, а конструкция гибкого вала упёрлась в свой технологический предел — чтобы улучшить конструкцию нужны новые материалы с принципиально иными характеристиками. Аккерманн и Шмидт возвращаются к инструментам классической конструкции — дрелям, шлифмашинкам — и экспериментируют с угловым редуктором. В 1930 году новые шлифовальные машины появляются в официальном каталоге инструментов FLEX.

Конструкция DL12 получилась громоздкой — диаметр мотора не позволял обхватить корпус рукой, поэтому инструмент оснащают двумя рукоятками: снизу для правой руки и сбоку для левой. Обороты двигателя низкие, их не хватает на обработку металла, зато вполне достаточно для шлифовки и полировки натурального камня. Чтобы облегчить этот процесс инженеры предусматривают форсунки для подачи воды. Похожие инструменты стали выпускать и другие фирмы, сначала в европе, а потом угловые машинки перебрались и за океан. К началу Второй Мировой войны эти инструменты вошли в обиход рабочих по обе стороны Атлантики.

Но всё это были сравнительно медленные инструменты, обороты редко превышали 4000-5000. Поэтому большинство историков сходятся во мнении, что первая «современная УШМ» — это легендарный FLEX DL 9. Если сравнивать модель 30-го года с первой «официально» признанной шлифмашинкой — DL 9 образца 1954 года — отличий не так уж и много: у них похожие чугунные корпуса, одинаковые органы управления, общая конструкция и даже эмблема производителя практически не изменился за четверть века. Но это только кажущееся сходство.

Первая УШМ Flex DL 9 в жизни и на обложке каталога Мотор у DL 9 примерно в пять раз более оборотистый, чем у DL 12. К тому же инженеры из окрестностей Штутгарта доработали оснастку — тонкие абразивные диски. Они были рассчитаны на работу на новых выскоких скоростях, а от разлёта осколков должно было защитить дополнительное армирование самого диска. Почему это действительно важно, я уже рассказывал в статье о дисках для работы с деревом. Так что годом появления угловых шлифовальных машинок следует считать всё же не 1930, а 1954. Ну а годом рождения «болгарки» я бы назвал 1966. В этом году недавно переоборудованный завод «Элтос» купил у немецкого концерна AEG-Telefunken лицензию на производство линейки электроинструментов: гайковёртов, дрелей и угловых шлифовальных машинок.

В первый же год завод из болгарского города Ловеч произвёл полмиллиона инструментов, а ещё через девять лет удвоил производство. В послевоенный Советский Союз УШМ попадали именно из Болгарии, поэтому новый инструмент и стали называть по месту производства — «болгарками».

Говорят, где-то их называли «обезьянками», «фортунами» или «турбинами» — но я такого не застал, с раннего детства все называли их именно «болгарками». И это слово плотно вошло в русский язык, как вошло в немецкий словечко Flex — ведь правда же они звучат намного благозвучнее, чем «угловая шлифовальная машина» или «Winkelschleifer»?! #ПтушкинLive