ИСТОРИЯ ОДНОГО ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЯ

Семьдесят тонн рыбы гниют среди бетонных плит и строительного мусора недалеко от поселка Молочный в Мурманской области. Тяжелый запах, от которого не можешь отделаться, даже вернувшись в гостиницу. В сотне километров отсюда – знаменитая Териберка, которую режиссер Андрей Звягинцев прославил в своем «Левиафане». Но там хотя бы красивое северное море, а здесь – низкое серое небо, пустые глазницы брошенных с советского времени построек и непроходимая грязь.
Выброшенный лосось еще летом плавал в садках компании «Русская аквакультура», а потом погиб от миксобактериоза или, как его еще называют, рыбьего «кашля» – болезни, поражающей жабры. Подрядчик должен был сжечь рыбу в крематорах, но, не справившись с объемами, просто свалил на пустырь. Вдобавок ко всему биологические отходы, похоже, обработали фенолом, из-за чего концентрация этого ядовитого вещества на месте превышает норму в 400 раз. Свалку теперь за счет бюджета заливают цементом.
Областная пресса следит за этой историей уже не первую неделю. И дело не только в экологии. «Русская аквакультура» – заметное предприятие: у него четыре рыболовецкие фермы в Баренцевом море и видные собственники. Компания принадлежит семье губернатора Подмосковья Андрея Воробьева и Глебу Франку, зятю миллиардера Геннадия Тимченко. Бизнес неплохо рос, а в 2014 году выпал шанс совершить настоящий рывок. Судите сами: в 2013-м россияне съели 380 тысяч тонн лосося, примерно 30% пришлось на поставки из Норвегии. В прошлом году норвежская рыба попала под санкции, а падение курса рубля сделало импорт из других стран слишком дорогим. Казалось бы, выращивай и продавай отечественное. Почему же вместо успешного примера импортозамещения мы видим тонны гниющей рыбы?
Экспортный восток, импортный запад
«Вот я в Ленинграде жил: никакой свежей рыбы, ничего не было…». Российский премьер-министр Дмитрий Медведев на одном из правительственных совещаний противопоставлял нынешнее изобилие – потребление рыбы выросло в 2013-м до 22 кг на душу населения в год – советским пустым прилавкам.
Жители СССР действительно видели красную рыбу редко. Речь шла только о тихоокеанских видах: горбуше, кижуче, кете и нерке. Горбушу ловили на Дальнем Востоке в скромных по сравнению с нынешними количествах и доставляли в европейскую часть замороженной. И даже этот дефростированный продукт считался дефицитом – иногда он попадал в театральные буфеты, редкие рестораны, да в распределители для партийной элиты.
С открытием границ и появлением частных компаний на прилавки Центральной России хлынул атлантический лосось (семга), искусственно выращенный в норвежских фьордах. Перед дальневосточным родственником у него было несколько преимуществ. Во-первых, семга, как и всякая аквакультурная рыба, более жирная, чем дикие сородичи. Во-вторых, что важно для магазинов и переработчиков, поставки предсказуемы: фермы выдают запланированное количество продукции, тогда как объемы вылова в открытом море зависят от прихотей природы. В-третьих, и это самое главное, норвежская рыба доезжала до Москвы и Санкт-Петербурга за 5–7 дней, что позволяло перемещать ее в охлажденном, а не замороженном виде. А это совсем другие вкусовые качества.
В свою очередь, до трети дальневосточного лосося стало уходить на экспорт – в Японию, Китай и другие азиатские страны. А если взять редкую и дорогую нерку, то за рубеж продавался почти весь вылов – 40 тысяч из 44 тысяч тонн в 2013 году. Отправлять живую рыбу за границу нельзя, но промысловые компании шли на хитрость: ставили на судно простенькое морозильное оборудование и реализовывали продукцию уже как мороженую.
Как обстояли дела в первом полугодии 2014 года
Так в России сложилось два параллельных рынка красной рыбы: дальневосточный, ориентированный на экспорт, и европейский, преимущественно импортный. В первом полугодии 2014 года в Россию приехало 59 тысяч тонн импортной семги (здесь и далее – данные Федеральной таможенной службы), из них 70% дала Норвегия, а 11% – ЕС и Великобритания. И этот объем в том же 2014 году разом попал под запрет.
«Сказать, что участники рынка испытали шок, – ничего не сказать, – вспоминает исполнительный директор Ассоциации производственных и торговых предприятий рыбного рынка Алексей Аронов. – Люди просто не знали, как дальше жить и делать бизнес, ведь никому никогда не приходило в голову искать замену Норвегии, она была идеальным поставщиком». По его словам, рыбоперерабатывающие заводы вплоть до Урала работали преимущественно с норвежским сырьем.
После санкций
Килограмм охлажденной семги на Москворецком рынке в столице стоит сейчас 850 рублей. Прошлым летом, до санкций, было 450, вспоминает продавец. На вопрос, откуда рыба, простодушно отвечает – из Чили. И тем самым выдает обман: чилийский лосось поставляется в Россию морем, это занимает несколько недель – рыба, конечно же, едет замороженной. Следовательно, на прилавке – жертва дефрострации, выдаваемая за охлажденную. И по цене вдвое выше прежней.
Чили – одна из стран, безусловно выигравшая от российских санкций: за шесть месяцев 2015 года поставки оттуда увеличились более чем вдвое. Другой подвернувшийся для оставшихся без рыбы переработчиков вариант – поставки лосося с Фарерских островов. Это небольшой архипелаг в 600 км западнее Норвегии, формально он входит в состав Дании, но с 1948 года решает все государственные вопросы, кроме обороны и внешней политики, самостоятельно. Рыболовство и аквакультура – основа экономики. Именно для Фарер в жестких российских санкциях почему-то было сделано исключение. Чем не преминули воспользоваться островные производители, вспоминает совладелец ЗАО «ИТА “Северная компания”» (крупный переработчик лосося) Виталий Корнев: отпускные цены на семгу взлетели с $5 до $10 за килограмм и лишь сейчас возвращаются на прежний уровень. Импорт фарерского лосося в Россию вырос в десять раз, достигнув 8,1 тысячи тонн в первом полугодии 2015-го, но все же это в пять раз меньше прежних норвежских объемов.
Едва участники рынка выдохнули, нащупав новые каналы поставок, случился новый удар – декабрьский скачок курса. Стоимость лосося, и без того не маленькая, в рублевом выражении взлетела до небес: с начала осени 2014 года по сегодняшний день рубль ослабел уже на 80%. Столкнувшись с дефицитом и ростом цен, потребители стали отказываться от соленой и копченой семги. Виталий Корнев говорит, что объем переработки «Северной компании» упал вдвое. Примерно так же снизился физический объем импорта в первом полугодии 2015-го.
Как обстояли дела в первом полугодии 2015 года
Как чувствуют себя отечественные рыбаки? Дальневосточный улов чаще, чем раньше, стал доезжать до западной части страны. В столичных супермаркетах появились горбуша, кижуч и кета. Но тут как с Чили есть проблема доставки: за сутки, как признают в РЖД, грузовой вагон проезжает лишь 300 км, а длина Транссиба – 9,3 тысячи км, поэтому путь из Владивостока до Москвы занимает до месяца. Добавим сюда нехватку вагонов-рефрижераторов и рост тарифов на перевозку. Разумеется, ни о какой охлажденной рыбе нет и речи – только мороженая. «Это смерзшиеся брикеты, которые на станции назначения разбивают лопатами», – рассказывает бывший руководитель Росрыболовства Леонид Холодов.
Продукция, которая получается из размороженной рыбы, по вкусовым качествам хуже, нежели из охлажденной, однако нарезка горбуши или кижуча стоит как семга до санкций – 150–250 рублей за упаковку весом 300 грамм.
Есть еще и налоговый нюанс: рыбаки освобождены от уплаты НДС – соответственно, компании-контрагенты не могут принять налог к вычету. Виталий Корнев говорит, что предпочитает покупать дикого чилийского кижуча, а не дальневосточного – лишь бы избежать налоговых рисков.
На этом фоне собственные лососевые фермы в европейской части России кажутся лучшим решением. Крупных компаний всего две, они находятся в Мурманской области и выращивают такую же семгу, как в Норвегии. В 2013 году они поставили на рынок лишь 13 тысяч тонн рыбы. Другое дело – сейчас. Корнев говорит, что в 2015-м закупит 500 тонн отечественного лосося – против 20 тонн годом ранее. Впрочем, и тут не все так просто.
Чужим здесь не место
Сотрудник ФСБ, приветливо улыбаясь, собирает наши паспорта. Вместе с директором по рыбоводству ПАО «Русская аквакультура» Никитой Падериным мы сидим в катере и ждем разрешения на отправку. Рыбоводческая ферма находится в губе реки Ура, почти на выходе в Баренцево море: полтора часа на машине от Мурманска и час на катере. Это считается
пограничной территорией, обо всех поездках нужно заранее предупреждать ФСБ.
Читайте полностью https://slon.ru/posts/57504 ----------------------------------
Поможем детям из детских домов принять участие в фестивале!
Каждый ребенок имеет право на праздник! https://boomstarter.ru/projects/belkit/65661