Идеальная женщина... В разные эпохи представления о женской красоте были различны. Лучшие иллюстрации тому — произведения искусства от античности до наших дней. И всё же, несмотря на смену нравов, мод и вкусов, совершенная красота всегда была так или иначе соотнесена с образом жены и матери. Сказочные принцессы, любимые героини книг и фильмов — воплощения извечных женских добродетелей, не подвластных времени и моде. Верность, трудолюбие, доброта и чуткость были тем золотым приданым, за которым женихи выстраивались в очередь. Няни и гувернантки, бабушки и мамы с первого дня жизни малышки прилагали недюжинные усилия, чтобы объяснить юному созданию простую истину: ты же девочка! И значит, рогатки и таскание кошек за хвост — не твой удел, прыжки через забор и купание в лужах — тебя не интересуют, про охоту или деловую карьеру — даже и не думай... А вот идеальная осанка, свободный французский, накрахмаленные рюши, танцы, балы и благотворительность — это твоё! Чтобы воспитать из девочек настоящих леди, по всей Европе существовали специальные учреждения — институты благородных девиц. Их прообразом был французский Институт святого Людовика, открытый в 1685 году по инициативе супруги Людовика XIV. Располагалось учреждение по соседству с Версалем. Школа была благотворительной: сюда принимали и сирот, и дочерей обедневших дворян. В Институте святого Людовика обучалось 250 девиц. Образование здесь было намного шире обычного монастырского. Воспитанницы даже принимали участие в театральных постановках, специально для них писались спектакли. Слава о необычном институте быстро разлетелась по Европе. Его посещали иностранные монархи и дипломаты, и постепенно подобные школы стали открываться в разных странах... Появилась женская школа и в Киеве. Место для постройки было выбрано живописное — один из киевских холмов, с которого открывался прекрасный вид на Днепр и левый берег. Этот участок земли по улице Ивановской (современная Институтская) принадлежал отставному генералу Дмитрию Бегичеву. В 1834 году Бегичев объявил, что готов подарить недвижимость — «на пользу открытого ныне в Киеве Университета князя Владимира или же на другой таковой же общеполезный предмет без всякой за то мне заплаты или иного какого-либо вознаграждения». Дар был принят с удивлением и благодарностью. В первое время в генеральском доме размещалась библиотека университета. Затем было принято решение построить на его месте девичий институт. Проект здания составил выдающийся архитектор Викентий Беретти, после смерти которого строительство завершал сын — Александр Беретти.

Пока строился главный корпус, институт временно разместился в бывшем особняке фельдмаршала князя Фабиана Остен-Сакена. Это одноэтажное, но внушительное здание с классической колоннадой по улице Липской, 10, к сожалению, не сохранилось. В 1838–1843 гг. было построено большое трёхэтажное здание в стиле русского классицизма. На первом этаже располагалась приёмная, больница и католическая часовня. На втором — парадный зал, учебные классы, библиотека, столовая и православный храм в честь святой мученицы Александры. На третьем находилась общая спальня воспитанниц и комнаты классных дам. С западной стороны институтский корпус был окружён небольшим лесом с многочисленными дорожками и беседками, где воспитанницы могли отдыхать между занятиями. Здание украшал рельеф с изображением пеликана, кормящего птенцов. Этот образ являл собой символ родительской любви, знак заботы о духовном воспитании юных девушек, целью которого было «дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества». Но многие трактовали изображение пеликана-кормильца иначе, ведь только благодаря знатным родителям, их материальным возможностям и происхождению девушки имели шанс попасть в VIP-школу. Престиж заведения, действительно, трудно было переоценить. Для преподавания были приглашены профессора Императорского университета святого Владимира (современный Национальный университет имени Шевченко). Так, статистику и политическую экономию преподавал будущий ректор университета, а позже министр финансов Николай Христианович Бунге. Теорию музыки и игру на фортепиано воспитанницы изучали под руководством известного композитора Николая Витальевича Лысенко. А историю преподавал один из руководителей Кирилло-Мефодиевского братства Николай Иванович Костомаров. Что и говорить, любые родители мечтали отдать своё чадо в такое элитное учреждение. Но поступить в институт было непросто: принимали только девушек благородного происхождения, дочерей почётных граждан, священников и иностранцев. Поступить в пансион можно было в возрасте 9–13 лет. Родители обязывались ежегодно вносить немалую сумму за обучение — от 800 до 1000 рублей. Из любопытных деталей: поступавшая в институт девица при себе должна была иметь солидное приданое — двенадцать рубашек и белых платков, двенадцать пар чулок, шесть простыней и шесть полотенец, четыре салфетки, две серебряные ложки, серебряные нож и вилку. Собрать чемоданчик с таким комплектом могла себе позволить лишь зажиточная семья. В уставе школы был прописан пункт о приёме девушек из бедных, но благородных семей. Их обучение и проживание оплачивалось из казны. Курс обучения длился семь лет и включал в себя подготовительный класс и три класса старшей школы, обучение в которых длилось по два года. Со временем система образования стала семиклассной (год в каждом классе). Институт благородных девиц давал лишь среднее образование (высшее образование получали слушательницы Высших женских курсов). Несмотря на строгую дисциплину и спартанские условия жизни, воспитание, полученное в стенах института, было весьма желанным. Если вначале здесь училось сорок девиц, то со временем их количество увеличилось до трёхсот. Выпускницы получали звание домашней наставницы и могли работать гувернантками в богатых семьях. Пепиньерки, так назывались ученицы старших классов, прослушав дополнительный курс педагогики, могли перейти в разряд наставниц. Может возникнуть вопрос: зачем девушкам из знатных семей нужно было тратить столько усилий, времени и денег, чтобы в результате превратиться в гувернанток? Следует сказать, что в те времена труд гувернантки высоко ценился. Владение несколькими языками, а также познания в алгебре, физике и астрономии были довольно редки среди женщин. Образованные девушки-гувернантки становились незаменимыми помощницами в семьях и пользовались большим уважением. Но ещё большей ценностью для девушек была возможность самореализации. В наше время представительницы прекрасного пола имеют множество вариантов выбора профессии и увлечений. Тогда же огромным счастьем для женщины считалась возможность не сидеть дома, сложа ручки и попивая чай из блюдечка, а трудиться на пользу других. Порой кипучая женская деятельность была слишком наивной или оторванной от жизни (как, например, сбор бальных перчаток для крестьянских детей). Но, несомненно, молодые аристократки отдавались ей искренне и самоотверженно.

Интересно, что собственно учёбой девушек старались не перегружать. Например, советник по учебной части, инспектор классов, писал так: «Главною целью учёного образования женского пола должно быть улучшение нравственности, образование сердца и приобретение сведений не столько учёных, сколько общих, энциклопедических». Так, преподавание истории рекомендовалось ограничивать одними только важными фактами, а хронологические подробности и происшествия признавалось за лучшее опускать. Тонкости географии, как обременяющие память, было принято оставлять без внимания, сообщая только предметы важные и примечательные. Что же касается арифметики и физики, то они преподавались более практически, с акцентом на том, что могло пригодиться ученицам в повседневной жизни и домашнем быту. Кстати, о домашнем очаге. Благородные выпускницы института были профессиональными домохозяйками. Прослушав курс уборки в доме, они могли быстро навести порядок в комнатах и справиться с пылью «в труднодоступных местах». Отдельно слушался курс гостеприимства и сервировки стола. Институтки точно знали, какие вилка или нож к какому блюду подаются, им не приходилось конфузиться, как героине фильма «Москва слезам не верит». Кроме подготовки к семейным будням и отдельного изучения курса кухни и этикета, особый акцент в образовании девушек делался на изучении иностранных языков. Углублённо преподавались французский, немецкий, английский и польский (видимо, потому, что в институте учились многие представительницы польской аристократии — именно для них была построена католическая часовня). Вся воспитательная часть и управление институтом вверялись начальнице. Среди начальниц было немало интересных личностей. Например, Аделаида Алексеевна Родзянко, писательница и переводчица с французского. Многие из её произведений печатались и с успехом ставились на сцене. Главную задачу начальство видело в том, чтобы девушки старались «не столько о приобретении блестящих качеств, сколько истинных добродетелей, не гордились знатностью происхождения, богатством и дарованиями, а благодарили Бога за дары сии и употребляли их на пользу человечеству». Как показывает история, эти возвышенные слова были не просто написаны на бумаге, но и реализовывались в жизни. Среди выпускниц института многие занимались воспитанием детей, преподавательской и даже научной деятельностью. Некоторые выбирали путь творчества. В стенах школы занимались известные пианистки и исполнительницы. Например, талантливая оперная певица, жена художника Михаила Врубеля, Надежда Забела-Врубель воспитывалась в институте с десяти лет. Она окончила заведение с медалью и, поскольку с детства мечтала петь на сцене, поступила в Петербургскую консерваторию. В годы учёбы её хрустальный голос заметил директор консерватории, великий пианист Антон Рубинштейн. Он пригласил Надежду в концертную поездку по Германии и сам пожелал выступить в роли её концертмейстера. Критики отмечали хорошую школу и музыкальное понимание, сильный и хорошо поставленный голос, при этом указывали на недостаток в умении держаться на сцене.

Чтобы справиться с природной застенчивостью, Забела берёт частные уроки вокала в Париже. В 1893 году она возвращается в Киев. Дебют в Частной опере был блистательным, молодую артистку сразу же засыпали контрактами. Начались гастроли — в Екатеринбурге, Харькове, Тифлисе. Вскоре Надежда Забела становится первым сопрано в московской Частной опере, а ещё через семь лет — солисткой Мариинской оперы в Санкт-Петербурге. Однажды во время репетиции оперного спектакля «Гензель и Гретель» на подмостках Панаевского театра к Надежде подлетел мужчина с горящими глазами. Вот как она сама позже описывала эту встречу: «Я во время перерыва (помню, стояла за кулисой) была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: „Прелестный голос!“ Стоявшая здесь Т. С. Любатович поспешила мне представить: „Наш художник Михаил Александрович Врубель“, — и в сторону мне сказала: „Человек очень экспансивный, но вполне порядочный“. Так чувствителен к звуку голоса Врубель был всегда. Он тогда еле мог разглядеть меня — на сцене было темно, но звук голоса ему понравился». Врубель оказался в театре случайно. Он пришёл подменить своего заболевшего друга Коровина, который должен был делать декорации к спектаклю. Эта встреча стала судьбоносной. Волшебный голос Надежды просто заворожил художника, он сразу же влюбился. Через несколько дней Врубель сделал Надежде сразу два предложения. Первое — позировать ему для портрета в образе Гретель, а второе — стать его женой. Надежда тогда подумала, если портрет ей понравится, она выйдет замуж за этого необычного человека. Так и получилось. Через четыре месяца сыграли свадьбу. Вскоре после венчания знаменитый меценат Савва Мамонтов пригласил Забелу-Врубель солисткой в свою частную оперу. Супруги переезжают в Москву. Вместе с Надеждой в театре трудится и Врубель. Он создаёт декорации для постановок. Жена вдохновляет художника на создание многочисленных портретов и образов: «Царевна-Лебедь», «Тамара», «Снегурочка», «Муза», «Дама в лиловом». Спектакли с участием жены Врубель никогда не пропускал. Надежда Ивановна в самом расцвете творческих сил, полна желания творить, счастлива в браке. «В Михаиле Александровиче я каждый день нахожу новые достоинства. Во-первых, он необыкновенно кроткий и добрый, просто трогательный, кроме того, мне всегда с ним весело и удивительно легко». Услышать удивительный голос Забелы стремилась вся Москва. После премьеры «Царской невесты» критик И. Липаев писал: «Госпожа Забела оказалась прекрасной Марфой, полной кротких движений, голубиного смирения, а в её голосе, тёплом, выразительном, не стесняющемся высотой партии, всё пленяло музыкальностью и красотой». Современники называли Забелу-Врубель певицей женской души, женской тихой грёзы, любви и грусти. В декабре 1897 года Забела знакомится с Римским-Корсаковым. Она должна была участвовать в постановке его оперы «Садко». «Можно себе представить, как я волновалась, выступая при авторе в такой трудной партии, — рассказывала Забела. — Однако опасения оказались преувеличенными. После второй картины я познакомилась с Николаем Андреевичем и получила от него полное одобрение». Известный композитор и дирижёр был восхищён голосом и исполнением Забелы. С этого времени началась их многолетняя дружба. Некоторые свои романсы и партии Римский-Корсаков писал в расчёте на артистические способности Надежды Забелы. Она стала главным действующим лицом в постановке опер «Псковитянка», «Майская ночь», «Снегурочка», «Моцарт и Сальери», «Царская невеста», «Вера Шелога», «Сказка о царе Салтане», «Кощей Бессмертный». Выступления с участием Забелы-Врубель никого не оставляли равнодушным. Многим жизнь артистки казалось сказкой. Любимый муж сопровождал её на гастролях, устраивал в её честь званые обеды, бесконечно писал её портреты. Но и в жизнь Надежды ворвались тяжёлые испытания. Их первый ребёнок Савва родился с заячьей губой. Малыш был слабым и через два года умер. Надежда тяжело переживала эту утрату, но ещё труднее пришлось Врубелю. Потеря сына подорвала его душевное здоровье. У него снова, как когда-то в Киеве, начались приступы помешательства. В 1904 году частный театр Мамонтова закрылся. Забела поступила солисткой в Мариинскую оперу. Но там блистали свои примы, и Надежда появлялась на сцене весьма редко. В это же время обострилась душевная болезнь Врубеля, и жена практически не покидала мужа. Когда художника поместили в санаторную клинику Ф. А. Усольцева в Петровском парке, Надежда Ивановна поселилась рядом на даче, чтобы каждый день его проведывать. Она часто пела ему любимую «Колыбельную Волховы» из оперы «Садко». За три года до смерти художник потерял зрение, и её голос стал для него чуть ли не единственной радостью и связью с окружающим миром. Михаил Врубель умер в 1910 году. Жена пережила его на три года. Последний раз Надежда Забела-Врубель вышла на сцену 3 июля 1913 года, а 4 июля она ушла из жизни. История Киевского института благородных девиц неотделима от судеб его выпускниц. Многие из них ничем ярким не прославились, всю жизнь несли свой тихий подвиг жён и матерей. Кто-то из бывших институток сумел пойти дальше по пути науки, что полтора века назад было совсем непросто. Кто-то нашёл себя в служении ближним, посвятив жизнь воспитанию и образованию чужих детей. Но в каждой судьбе, в каждой истории таинственно сокрыт Божий Промысл, ведь у каждой женщины — будь она прославленной артисткой или скромной хранительницей домашнего очага — своё высокое призвание.