Предыдущая публикация
Знак рыбы.
О раннехристианском символе Спасителя, дожившем до наших дней
Время от времени мы видим на чьей-то машине (или майке, или кружке) символ рыбы. Что он означает? Он выглядит современно, но на самом деле это очень древний христианский символ, о котором нам стоит вспомнить подробнее.
Сергей ХУДИЕВ
Но начать придется с символов вообще — потому что здесь мы входим в мир, который был своим для наших предков, людей Библии и церковной Традиции, но малопонятен нам.
Мы привыкли к более плоскому, утилитарному языку, в котором каждое слово или пиктограмма имеет одно значение, к языку, который легко переводить компьютером из-за того, что он без труда распадается на изолированные фрагменты. Современному человеку бывает почти невозможно читать Писание с его глубоко символическим языком, и значительная часть атеистической критики Библии как раз и связана с неспособностью к символическому пониманию. Попробуем вернуться в мир символов.
Само слово «символ» восходит к греческому σύμβολον. Расставаясь, друзья разламывали дощечку, чтобы годы спустя они (или их потомки) могли опознать друг друга по тому, как части подходят друг ко другу. Представьте себе двух друзей — назовем их, скажем, Алексис и Геннадайос — которые выросли в одном Полисе, плечом к плечу сражались в фаланге гоплитов. Потом Геннадайос уехал за море и поселился в одной из греческих колоний. Алексис женился, у него родился и вырос сын. И вот его сын должен поехать по каким-то делам в эту колонию — и Алексис дает ему этот самый символ, чтобы его могли признать в доме Геннадайоса как сына его старого друга. Сын Алексиса прибывает на место и узнает, что Геннадайос уже давно умер, но его потомки бережно хранят «символ», и когда он показывает свою половинку, сыновья Геннадайоса радостно принимают его в своем доме.
«Тайная вечеря», фреска XIII в. в пещерной церкви, Каппадокия. Тело Христово на блюде изображено в виде рыбы. Wikipedia / Общественное достояние
Символ был своего рода вещественным паролем, по которому люди могли понять, что имеют дело со своими.
Символ не просто сообщал какую-то информацию — он был связан с чувством общности, разделенной жизни, напоминал о понесенных вместе трудах и опасностях, об обязательствах старой дружбы. Сам по себе обломок дощечки ничего не стоил — и не имел никакого значения для посторонних — но для тех, у кого он хранился, он был очень важен.
Нечто подобное бывает у нас со старыми вещами. Как говорится в стихотворении Елены Благининой «Шинель»:
Почему ты шинель бережёшь? —
Я у папы спросила. —
Почему не порвёшь, не сожжёшь? —
Я у папы спросила.
Ведь она и грязна, и стара,
Приглядись-ка получше,
На спине вон какая дыра,
Приглядись-ка получше!
Потому я её берегу, —
Отвечает мне папа, —
Потому не порву, не сожгу, —
Отвечает мне папа. —
Потому мне она дорога,
Что вот в этой шинели
Мы ходили, дружок, на врага
И его одолели!
Старая шинель дорога бывшему солдату потому, что с ней связаны важные для него воспоминания. И у многих из нас есть какие-то дорогие для нашей личной или семейной истории вещи. Но символами могут быть и не предметы, а слова, начертания, изображения. Когда мы входим в храм и поем те же песнопения, которые пели многие поколения наших предков до нас, и сейчас поют православные христиане по всему лицу земли, мы понимаем, что мы — одна семья, хотя нас могут разделять века и континенты. Когда мы слышим от священника в храме: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога и Отца, и общение Святаго Духа буди со всеми вами» и отвечаем «и со духом твоим», мы соединяем части символа, как древние греки — части дощечки.
Язык Предания всегда глубоко символичен; он не просто сообщает нам какую-то информацию — он распахивает окна, за которыми стоит целый мир. И этот язык не сводится к словам. Церковь возвещает, разъясняет, и отстаивает свою веру на языке иконописи, храмовой архитектуры, богослужебного пения, жестов, обрядов. И вот одним из древнейших христианских символов является Ихтис — изображение рыбы.
Любой символ многозначен. Как говорит известный филолог Сергей Сергеевич Аверинцев: «Если для чисто утилитарной знаковой системы полисемия (многозначность) есть лишь бессодержательная помеха, вредящая рациональному функционированию знака, то символ тем содержательнее, чем более он многозначен: в конечном же счете содержание подлинного символа через опосредующие смысловые сцепления всякий раз соотнесено с «самым главным» — с идеей мировой целокупности, с полнотой космического и человеческого «универсума».
Иными словами, символ существует внутри вселенной, где все взаимосвязано и все наделено глубоким смыслом. В отличие от утилитарного языка — например, языка, на котором написана инструкция по сборке этажерки из «Икеи» — символический язык является трехмерным, а не плоским, его высказывания всегда являются частью органического контекста, с которым они соединены многими путями.
Так картины великих мастеров можно рассматривать очень и очень долго — и они каждый раз будут говорить вам что-то неожиданное. За символом всегда стоит взгляд на мир как на творение (по-гречески «творение» значит «поэма»), как на целостность, объединенную общим замыслом Создателя, где каждая деталь вплетена в общий узор.
Итак, рассмотрим такой символ, как Ихтис — знак рыбы.
Символ был своего рода вещественным паролем, по которому люди могли понять, что имеют дело со своими.
Символ не просто сообщал какую-то информацию — он был связан с чувством общности, разделенной жизни, напоминал о понесенных вместе трудах и опасностях, об обязательствах старой дружбы. Сам по себе обломок дощечки ничего не стоил — и не имел никакого значения для посторонних — но для тех, у кого он хранился, он был очень важен.
Нечто подобное бывает у нас со старыми вещами. Как говорится в стихотворении Елены Благининой «Шинель»:
Почему ты шинель бережёшь? —
Я у папы спросила. —
Почему не порвёшь, не сожжёшь? —
Я у папы спросила.
Ведь она и грязна, и стара,
Приглядись-ка получше,
На спине вон какая дыра,
Приглядись-ка получше!
Потому я её берегу, —
Отвечает мне папа, —
Потому не порву, не сожгу, —
Отвечает мне папа. —
Потому мне она дорога,
Что вот в этой шинели
Мы ходили, дружок, на врага
И его одолели!
Старая шинель дорога бывшему солдату потому, что с ней связаны важные для него воспоминания. И у многих из нас есть какие-то дорогие для нашей личной или семейной истории вещи. Но символами могут быть и не предметы, а слова, начертания, изображения. Когда мы входим в храм и поем те же песнопения, которые пели многие поколения наших предков до нас, и сейчас поют православные христиане по всему лицу земли, мы понимаем, что мы — одна семья, хотя нас могут разделять века и континенты. Когда мы слышим от священника в храме: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога и Отца, и общение Святаго Духа буди со всеми вами» и отвечаем «и со духом твоим», мы соединяем части символа, как древние греки — части дощечки.
Язык Предания всегда глубоко символичен; он не просто сообщает нам какую-то информацию — он распахивает окна, за которыми стоит целый мир. И этот язык не сводится к словам. Церковь возвещает, разъясняет, и отстаивает свою веру на языке иконописи, храмовой архитектуры, богослужебного пения, жестов, обрядов. И вот одним из древнейших христианских символов является Ихтис — изображение рыбы.
Любой символ многозначен. Как говорит известный филолог Сергей Сергеевич Аверинцев: «Если для чисто утилитарной знаковой системы полисемия (многозначность) есть лишь бессодержательная помеха, вредящая рациональному функционированию знака, то символ тем содержательнее, чем более он многозначен: в конечном же счете содержание подлинного символа через опосредующие смысловые сцепления всякий раз соотнесено с «самым главным» — с идеей мировой целокупности, с полнотой космического и человеческого «универсума».
Иными словами, символ существует внутри вселенной, где все взаимосвязано и все наделено глубоким смыслом. В отличие от утилитарного языка — например, языка, на котором написана инструкция по сборке этажерки из «Икеи» — символический язык является трехмерным, а не плоским, его высказывания всегда являются частью органического контекста, с которым они соединены многими путями.
Так картины великих мастеров можно рассматривать очень и очень долго — и они каждый раз будут говорить вам что-то неожиданное. За символом всегда стоит взгляд на мир как на творение (по-гречески «творение» значит «поэма»), как на целостность, объединенную общим замыслом Создателя, где каждая деталь вплетена в общий узор.
Итак, рассмотрим такой символ, как Ихтис — знак рыбы.
Ίχθύς Раннехристианская надпись, Эфес
Прежде всего, это исповедание веры. Греческое слово «Ихтис» (рыба, отсюда «ихтиология», наука о рыбах) можно прочесть как акроним (сокращение по первым буквам) имени Иисуса Христа, состоящий из начальных букв слов: Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Божий Сын Спаситель).
Нам может показаться, что совпадение названия рыбы и акронима имени Господа совершенно случайно — просто забавная игра слов. Но для первых христиан это было не так. Они остро осознавали, что мир, в котором они живут — с его рыбами и птицами, растениями и животными — это Божий мир. Великая книга природы написана Богом, обращена к людям, и ее главное предназначение — говорить о Создателе. Рыба — это не просто рыба, как и вообще в мире нет ничего «простого», бессмысленного, ничего не означающего. Рыба присутствует в этом мире, чтобы научить нас чему-то и открыть какие-то тайны. Не случайны и человеческие языки — то, что рыба напоминает о Христе, это не совпадение, а промысл.
Начертание рыбы означает, что человек по имени Иисус, живший в конкретное время в конкретном месте, — есть Христос, то есть предреченный пророками Избавитель, Сын Божий и Спаситель. Причем в древнем мире слово «спаситель» (сотер) было царским титулом. Древние властители претендовали на то, что они являются «сотерами», то есть спасителями своих подданных от войны и других бедствий. Христиане говорили, что подлинный Царь и Спаситель — Христос, который спасает нас от подлинного бедствия — греха.
Ихтис также служил «символом» в первоначальном смысле — как знак, по которому свои узнают друг друга. Это было особенно важно во время гонений — один христианин мог провести на земле дугу, которая сама по себе ничего не означала и не выдавала его гонителям, а другой мог провести такую же дугу, так что получалась рыба — и так братья во Христе узнавали друг друга.
Ихтис служил (и служит) и в качестве напоминания (мы могли бы сказать «гиперссылки») на многие Евангельские эпизоды, связанные с рыбаками и рыбами. Он напоминает об Апостолах-рыбаках; о чудесном улове святого Апостола Петра, после которого он, пораженный, восклицает «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных» (Лк 5:8,9).
О словах Господа Петру «не бойся; отныне будешь ловить человеков» (Лк 5:10).
Об умножении хлебов и рыб, которое дважды упоминается в Евангелии (Мк 6:41; 8:7).
О чуде с монетой во рту у рыбы (Мф 17:7).
О другом чудесном улове, когда уже по Воскресении Своем Господь «сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить [сети] от множества рыбы» (Ин 21:6).
О трапезе, которую Воскресший разделил с учениками — «Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу» (Ин 21:13,14).
У ранних церковных авторов рыба также ассоциируется с Евхаристией, которую Христос подает Своим верным, как Он говорит в Евангелии «Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы?» (Лк 11:11). «Рыба» — Христос, как истинный хлеб жизни, противопоставлялась толкователями «змее» — диаволу.
Святой Климент Александрийский называет Христа «рыбаком» и сравнивает христиан с «рыбами»:
Рыбарь всех смертных,
Тобою спасенных
В волнах неприязненных
Из моря нечестия
Тертуллиану вода и рыбы говорят о Таинстве Крещения: «Мы маленькие рыбки, ведомые нашим ikhthus, мы рождаемся в воде и можем спастись не иначе, как пребывая в воде».
Изображение рыбы встречается в раннем церковном искусстве — например, мы можем вспомнить знаменитую мозаику в иерусалимской церкви Умножения Хлебов и Рыб. Хотя символ рыбы никогда не исчезал из христианского искусства, он постепенно отошел на второй план — и пережил возрождение в 70-е годы ХХ века, когда христиане стали размещать его на логотипах своих бизнесов или на машинах, иногда с надписью «Иисус» или «Ихтис» внутри.
Это вызвало несколько забавную борьбу автомобильных символов — американские атеисты избрали своим символом «рыбу Дарвина», то есть рыбу с ножками, которая должна была указывать на то, что вся жизнь, согласно теории Эволюции, зародилась в воде и потом вышла на сушу. Сторонники строгой буквальности в чтении книги Бытия ответили, изобразив «рыбу Дарвина» вверх ногами, в знак ее нежизнеспособности.
Верующие ученые, которые не видят непреодолимых разногласий между верой и эволюционной теорией, в свою очередь, совместили оба символа и выпустили рыбу с ножками и надписью «Иисус».
Прежде всего, это исповедание веры. Греческое слово «Ихтис» (рыба, отсюда «ихтиология», наука о рыбах) можно прочесть как акроним (сокращение по первым буквам) имени Иисуса Христа, состоящий из начальных букв слов: Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Божий Сын Спаситель).
Нам может показаться, что совпадение названия рыбы и акронима имени Господа совершенно случайно — просто забавная игра слов. Но для первых христиан это было не так. Они остро осознавали, что мир, в котором они живут — с его рыбами и птицами, растениями и животными — это Божий мир. Великая книга природы написана Богом, обращена к людям, и ее главное предназначение — говорить о Создателе. Рыба — это не просто рыба, как и вообще в мире нет ничего «простого», бессмысленного, ничего не означающего. Рыба присутствует в этом мире, чтобы научить нас чему-то и открыть какие-то тайны. Не случайны и человеческие языки — то, что рыба напоминает о Христе, это не совпадение, а промысл.
Начертание рыбы означает, что человек по имени Иисус, живший в конкретное время в конкретном месте, — есть Христос, то есть предреченный пророками Избавитель, Сын Божий и Спаситель. Причем в древнем мире слово «спаситель» (сотер) было царским титулом. Древние властители претендовали на то, что они являются «сотерами», то есть спасителями своих подданных от войны и других бедствий. Христиане говорили, что подлинный Царь и Спаситель — Христос, который спасает нас от подлинного бедствия — греха.
Ихтис также служил «символом» в первоначальном смысле — как знак, по которому свои узнают друг друга. Это было особенно важно во время гонений — один христианин мог провести на земле дугу, которая сама по себе ничего не означала и не выдавала его гонителям, а другой мог провести такую же дугу, так что получалась рыба — и так братья во Христе узнавали друг друга.
Ихтис служил (и служит) и в качестве напоминания (мы могли бы сказать «гиперссылки») на многие Евангельские эпизоды, связанные с рыбаками и рыбами. Он напоминает об Апостолах-рыбаках; о чудесном улове святого Апостола Петра, после которого он, пораженный, восклицает «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных» (Лк 5:8,9).
О словах Господа Петру «не бойся; отныне будешь ловить человеков» (Лк 5:10).
Об умножении хлебов и рыб, которое дважды упоминается в Евангелии (Мк 6:41; 8:7).
О чуде с монетой во рту у рыбы (Мф 17:7).
О другом чудесном улове, когда уже по Воскресении Своем Господь «сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить [сети] от множества рыбы» (Ин 21:6).
О трапезе, которую Воскресший разделил с учениками — «Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу» (Ин 21:13,14).
У ранних церковных авторов рыба также ассоциируется с Евхаристией, которую Христос подает Своим верным, как Он говорит в Евангелии «Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы?» (Лк 11:11). «Рыба» — Христос, как истинный хлеб жизни, противопоставлялась толкователями «змее» — диаволу.
Святой Климент Александрийский называет Христа «рыбаком» и сравнивает христиан с «рыбами»:
Рыбарь всех смертных,
Тобою спасенных
В волнах неприязненных
Из моря нечестия
Тертуллиану вода и рыбы говорят о Таинстве Крещения: «Мы маленькие рыбки, ведомые нашим ikhthus, мы рождаемся в воде и можем спастись не иначе, как пребывая в воде».
Изображение рыбы встречается в раннем церковном искусстве — например, мы можем вспомнить знаменитую мозаику в иерусалимской церкви Умножения Хлебов и Рыб. Хотя символ рыбы никогда не исчезал из христианского искусства, он постепенно отошел на второй план — и пережил возрождение в 70-е годы ХХ века, когда христиане стали размещать его на логотипах своих бизнесов или на машинах, иногда с надписью «Иисус» или «Ихтис» внутри.
Это вызвало несколько забавную борьбу автомобильных символов — американские атеисты избрали своим символом «рыбу Дарвина», то есть рыбу с ножками, которая должна была указывать на то, что вся жизнь, согласно теории Эволюции, зародилась в воде и потом вышла на сушу. Сторонники строгой буквальности в чтении книги Бытия ответили, изобразив «рыбу Дарвина» вверх ногами, в знак ее нежизнеспособности.
Верующие ученые, которые не видят непреодолимых разногласий между верой и эволюционной теорией, в свою очередь, совместили оба символа и выпустили рыбу с ножками и надписью «Иисус».
«Ихтис» — живой символ и у нас, в России, например, есть православный вокальный ансамбль с таким названием.
А для нас символ рыбы, где бы мы его ни видели — напоминание о Господе нашем Иисусе Христе, знак того, что нам стоит остановиться о поразмыслить над Его Евангелием.
А для нас символ рыбы, где бы мы его ни видели — напоминание о Господе нашем Иисусе Христе, знак того, что нам стоит остановиться о поразмыслить над Его Евангелием.
Следующая публикация
Комментарии 2