Но иногда бабушка вспоминала. Родную деревню, детство, сельскую школу, раскулаченного отца. Когда она говорила про него – вся освещалась изнутри. Будто лампочку включили. Исчезала угрюмость, менялся тон, нежно и как-то по-детски складывались ее губы, когда она произносила «папочка». «Какой же папочка, если она – бабушка?» – думала я. Когда бабушка вспоминала, она словно приоткрывала для меня дверь в другой мир, и сама шагала туда, смело и с радостью Часто бабушка казалась мне скучной: экономила мелочь, носила суп в баночке, штопала колготки, натянув на скругленную деревяшку. Но когда она вспоминала, слушать было по-настоящему интересно. Она словно приоткрывала для меня дверь в другой мир, и сама шагала туда, смело и с радостью. Недавно мы с детьми читали книгу Свена Нурдквиста «В погоне за шляпой». Что-то она мне напомнила – ужасно далекое и родное одновременно. И тут я вспомнила: бабушка и ее папочка! Так же, как и у героя книги, освещалось бабушкино лицо, когда она вспоминала.

Свен Нурдквист – живой детский классик, его любят и читают во всем мире. Он сказочник и художник, его фантазия создает мир, который плохо подчиняется законам перспективы и времени, исподтишка нарушает незыблемое. Например, герои многих его книг – старики. Да-да, детских книг, с яркими картинками, говорящими котами, грибами ростом с елку и елками, растущими в цветочных горшках. Эти старики – никакие не волшебники. Обычные старики – добрые, ворчливые, за десятилетия привыкшие к одним и тем же маршрутам, действиям, состояниям. Слушают радио, почитывают газеты, варят овсянку, пьют кофе. Тихонько живут без захватывающих путешествий и опасных приключений. Как все.

А потом выясняется, что не как все. Например, у Петсона заводится говорящий котенок Финдус в клоунских штанах. Об этой парочке я уже писала в статье «Петсон и добродетели». А сегодня хочу рассказать о другом старичке – герое книги «В погоне за шляпой». Эта веселая и чуть-чуть сумасшедшая история приводит читателей к не очевидной для детей мысли: почему важны воспоминания. «У дедушки была шляпа, которую он никогда не снимал. Разве что вечером, перед тем, как ложился спать. Засыпая, он вешал шляпу на лампу у кровати, а просыпаясь, первым делом натягивал шляпу на голову». Голова у дедушки сверху квадратная, как раз по форме шляпы. В отличие от загорелого лица – белая, покрытая редкими седыми волосами. В полосатой ночной рубашке и клетчатых шлепанцах бегает дедушка по дому и ищет шляпу. Как и многие писатели-скандинавы, как и великая Астрид Линдгрен, Свен Нурдквист воюет с чопорностью и лицемерием, показной правильностью и порядком, за которыми стоит пустота. Дома его героев можно рассматривать долго, находить и находить что-то новое. В них нет грязи и запустения, зато есть легкий уютный беспорядок – жилой и живой. Ничего удивительного, что дедушка, собираясь выпить кофейку, находит в банке с молотым кофе оловянного солдатика. Его окружает золотой свет – проводник куда-то, куда дорога давно забыта. Куда улетела шляпа. Кто-то указывает дедушке путь, направляя его к новым и новым находкам. Кто-то – странный, невидимый, неуловимый – пишет записки, которые приезжают на заводной машинке, предлагает угоститься кофе и печеньем. Он ведет дедушку через свалку в сарае к обрывку старой цепочки и перочинному ножику, и от них исходит все тот же золотистый свет.

А шляпа летает где-то за забором, «низко, как сова», так говорит портной Бред Апорте. Дедушка все догоняет ее и никак не может догнать. Вот он мчится на старом мотоцикле вместе с кроликом Спекулянти, что торгует всяким старьем с лотка. Вот мотоцикл переворачивается, и дедушка оказывается в мягкой траве посреди поля. И наконец вспоминает. В золотистом свете над кипреем и мышиным горошком Свен Нурдквист нарисовал дедушку – ему всего семь лет. Со страхом и надеждой тот смотрит на друга Оке, у которого есть живой ежик. Семилетний дедушка готов отдать ему все свои сокровища – солдатика и цепочку, перочинный ножик и магнитик со свистком – лишь бы получить от Оке взамен ежика. «Что было потом – дедушка помнил уже не так отчетливо. Кажется, мама сказала ему, что ежика нельзя держать в ящике. Что ежик должен жить на свободе, иначе он погибнет. И он выпустил его в старом саду своей бабушки, а как только ежик выбрался из ящика, сразу дал ему молока, чтобы зверек знал, что его здесь никто не обидит». Дедушка сидит на лугу, думает и вспоминает. Не суетится, не торопится. Потому что шляпа – это важно, конечно, и голова за десятилетия под нее обтесалась, и без нее страшно непривычно. Но есть вещи поважнее – невесомые, непрактичные, источающие золотистый свет, явившиеся оттуда, куда тебе дороги уже нет. И все равно ты там: не такой, как сейчас, меньше, лучше, счастливее – но это несомненно ты.

Зачем эта короткая сказка-притча детям? Если уж обращать их взгляд в прошлое, пусть это будет что-то большое, важное, очевидное: чьи-то подвиги и достижения, поучительные истории о преодолении трудностей, великих открытиях. Мы состоим из маленьких историй, горестей и разочарований, случившихся в детстве, полузабытых улыбок и слов Только вот ведь какая штука: мы сами состоим из маленьких историй, горестей и разочарований, случившихся в детстве, полузабытых улыбок и слов. Четверть века назад моя бабушка вспоминала своего папочку, и лицо ее, обычно сумрачное, светлело от нежности. Сейчас я показываю своим детям фотографию моего прадеда – труженика, которого назвали «кулаком», лишили дома, разлучили с семьей и сослали. Они смотрят, и я чувствую, как их связывает с прапрадедом незримый золотистый свет – тот самый, которым загоралось лицо моей бабушки, когда она о нем говорила. Тот самый, который сияет в книге Свена Нурдквиста. Порой сказки серьезнее, чем кажется. И гораздо ближе к нашей реальной жизни, чем мы привыкли думать. Мария Минаева