«Заболел в пути»
Ноябрь и декабрь 1941 года были для персонала госпиталя одними из самых тяжёлых месяцев. Есть данные, что здесь в это время лечились больше тысячи бойцов – госпиталь, напомню, был рассчитан на вдвое меньшее их количество. Среди пациентов был 30-летний Архип Корнилович Балацкий. Он был призван Егорьевским объединённым городским военкоматом (Московская область), местом службы значится 7 рабочая команда, входившая, скорее всего, в состав одного из рабочих батальонов. Бойцы таких подразделений в первый год войны охраняли заводы, фабрики, учреждения, могли вести и уличные бои.
Архип Корнилович не был ранен: справка из архива военно-медицинских документов свидетельствует, что в медучреждение он попал с туберкулёзом лёгких. В анамнезе скупое: «заболел в пути следования и помещён в Ичалковский эвакогоспиталь 18 ноября 1941 года». От болезни не оправился – умер 30 ноября.
Кемлю как место его погребения в феврале 1942 года зафиксировал именной список лиц начальствующего и рядового состава, умерших от ран в период боевых действий в эвакогоспиталях Московского военного округа.

Загадочный лётчик
А строчкой выше – сведения о лётчике, умершем в Кемлянском эвакогоспитале: ленинградце, старшем лейтенанте Фёдоре Ильиче Кузнецове 1906 года рождения. Он поступил к врачам «после аварии самолёта с переломом основания черепа с кровоизлиянием в мозг». Обстоятельства приоткрыты в анамнезе: «Несчастный случай случился при аварии самолёта 02.12.41 в 11.00; самолётом управлял данный больной». Ни место аварии, ни её причины неизвестны. Может быть, он был в самолёте, упавшем недалеко от Добряевки?.. Об этой катастрофе помнили многие старожилы...
Аса не стало на следующий день – травма была смертельной. В документах архива военно-медицинских документов есть запись: «Передан в часть 25/4 для погребения с. Кемля МАССР Ичалковского района», и в именном списке местом захоронения тоже значится Кемля.
Сомневаться в истинности сведений из историй болезни и статкарт на умерших, которые хранятся в архиве, не приходится. Но почему тогда работники эвакогоспиталя вспоминали только о пятерых умерших? И вообще, не мало ли – пять смертей за 16 месяцев в эвакогоспитале?..
– Много умерших действительно не было, потому что солдат спасали по-настоящему талантливые медики: начальник Иван Анисимович Инсаров, мобилизованные из районной больницы Иван Ильич Рачков, Пелагея Никитична Абаимова и многие другие, – считает Татьяна Ивановна. – Помимо раненых, были и больные, жестоко простуженные под Москвой бойцы: морозы тогда стояли уже в ноябре. Но со временем какие-то детали прошлого действительно могут забыться. К примеру, Антонина Фёдоровна Видманова, которая и рассказывала о похороненных в Кемле бойцах, хорошо помнила Мишу Бондаренко: он умер на её руках. А вот фамилию Динислама Шарафисламова вспоминала как «Шарафутдинов». Так что не исключаю, что некоторые умершие действительно могли быть забыты.

«Перевод
посылает больница»
Но солдаты Красной Армии, эвакуированные в Кемлю, лечились не только в эвакогоспитале, но и в районной больнице. И здесь опять-таки известно как минимум о двух умерших бойцах.
Первый – 37-летний уроженец деревни Мотово Ярославской области Иван Арсентьевич Густов. В райбольнице он мог оказаться потому, что госпиталь был переполнен: в документах снова фигурирует ноябрь 1941 года.
Из своей деревни рядовой-стрелок Густов ушёл воевать 25 августа 1941 года. Спустя три недели прислал жене письмо: находится в дороге, но где именно, не сообщил.
Сообщение это, судя по всему, было единственным. А через два с половиной месяца Мария Андреевна Густова получила почтовый перевод на 99 рублей из Мордовии. На талоне – короткое и страшное: «Ваш муж умер II/XI 41 г. в Кемлянской больнице. Деньги остались его 101 руб. 2 руб. за <перевод> 99 рублей <посылает> больница 13/XI 41 г.».
Официальная похоронка вдове так и не пришла, в Борисоглебском райвоенкомате Иван Арсентьевич числился пропавшим без вести. В 1948 году М.А. Густова писала в анкете на его розыск: «При мне четверо детей нетрудоспособных, в том числе один до 8-летнего возраста, я на них должна получать пенсию, но мне не выдают, так как нет на руках извещения о муже...» Военком Ильинского района, гвардии подполковник Солдовский дал заключение: «Согласно почтового перевода считаю умершим 11.11.1941 г.» – хотя боец умер 2 ноября: день и месяц смерти в документе записаны римскими цифрами.
Мы попытались разыскать хоть какие-то данные о семье Густовых, но отклика пока нет. Да и Мотова больше нет. По словам главного редактора информационно-аналитического центра и газеты «Берега» Тутаевского округа Дмитрия Ринкевича, уже в 1975 году там оставались только пять жителей.
– Рядом с Мотовом развиваются три фермерских хозяйства, но сама деревня, судя по всему, перспектив не имеет. Это фактически уже урочище, а не деревня, – добавляет он.

Остались жена и сын
По всей видимости, в Кемле погребён и 50-летний Меер-Лейба Аврам Гилевич Костюковский. Еврей по национальности, он родился в городе Перятин Полтавской области Украинской ССР; домашним адресом в военных документах значится Москва, Братцевская птицефабрика (сейчас – Войковский район столицы), а на фронт он был призван Барановским райвоенкоматом Пензенской области. До войны работал бухгалтером, а в действующей армии строил оборонительные рубежи. В Москве его ждали жена и маленький сын.
В наших краях красноармеец Костюковский оказался, будучи в составе 50-го отдельного местного стрелкового батальона. Обстоятельства его смерти и место погребения известны из сообщения командира Верзина от 12 декабря 1944 года: «<…> во время нахождения в служебной командировке при исполнении служебных обязанностей заболел, был положен в больницу с. Кемля, Ичалковского р-на Мордовской АССР, где и умер 7 ноября с.г. Похоронен на кладбище с. Кемля». В 1944 году эвакогоспиталь уже был свёрнут, и попытаться спасти солдата действительно могли только врачи районной больницы.

Последнее
пристанище
При этом о бойцах, скончавшихся в больнице, никто из врачей или медсестёр впоследствии не рассказывал – даже молодым коллегам. Во всяком случае, ветераны здравоохранения Н.Г. Шестакова и Г.Я. Абрамова такого не припомнили. Но Нина Григорьевна рассказала о том, что на кладбище в Кемле была не только братская могила умерших в эвакогоспитале, но и индивидуальные захоронения, отмеченные деревянными памятниками со звездой:
– Мы в детстве через кладбище бегали за ягодами, и я очень хорошо помню эти небольшие памятнички из реечек. Имён, трафаретов на них, кажется, не было. Хотя, честно говоря, мы же маленькие были, и на кладбище нам было жутко: скорее пробежим по тропке – и всё.
И братская могила, судя по её воспоминаниям, находилась не там, где сейчас установлен памятник умершим в госпитале бойцам, а в нескольких метрах от входа. Об этом год назад говорила и жительница Кемли Н.С. Корчагина.
– Над могилой была установлена большая – метра три в высоту! – деревянная стела, – подчёркивает Надежда Сергеевна. – Об этом не только моя свекровь помнила. Наш сосед дядя Ваня Носков был смотрителем кладбища, и я сама у него спрашивала, что это за памятник. Он ответил, что в войну под ним хоронили умерших в госпитале солдат; туда же клали ампутированные руки и ноги после операций.
По её словам, кладбище несколько раз расширялось, отсюда и возникла путаница с местоположением братской могилы:
– Она была в нескольких метрах от могилы лётчика Михаила Кузнецова – через тропинку. Это подтверждает и тот факт, что вокруг захоронения 1942 года! Обветшавший памятник дядя Ваня убрал в 80-е годы, но это место – примерно метр на два – помню очень хорошо. Оно сейчас заросло кустами, но когда попадаешь туда, чувствуешь, как время останавливается. И кто-то за тобой наблюдает.
С большой долей вероятности, бойцы из эвакогоспиталя тоже похоронены в братской могиле. Вместе с ними мог быть погребён и рядовой Густов. А вот красноармейца Костюковского могли похоронить отдельно: всё-таки умер он сильно позже. Да, всё это на уровне «может быть» и «вероятно» – но достоверно выяснить, где именно на кладбище покоятся бойцы, спустя 80 с лишним лет крайне сложно. А вот что нужно сделать точно, так это увековечить их имена наряду с остальными, нашедшими в кемлянской земле своё последнее пристанище.