Вот цельная история про **телевизор без лиц**, в едином повествовательном стиле, без заголовков и делений — как рассказ от первого или второго лица, как будто это всё **случилось на самом деле** и просто «не стоит об этом говорить».

-—
Всё это началось в 1990 году, когда я ещё жил на Ленина. У нас в доме стоял старый телевизор «Горизонт-206», купленный в 1985-м. Он был массивный, с деревянными боками, тугими кнопками, и иногда так щёлкал при включении, что кот убегал под кровать. Мы смотрели на нём всё — «Время», мультики по утрам, «Что? Где? Когда?». Работал он без сбоев лет пять, а потом однажды просто потух. Как говорят, лампа сдохла, но в ремонт никто не повёз — денег не было, да и очередь уже была на новый, "Рубин". Так и поставили его в кладовку, рядом с ведрами и консервами.
Прошло года два. В 1990-м брат мой младший, Андрюха, решил разобрать его на металлолом. Тогда дети вообще часто носились с гаечными ключами — и рации строили, и даже гвозди грели, чтобы «ловить сигналы». Он вытащил «Горизонт» в сарай, воткнул в старую розетку с куском удлинителя и включил. И он... заработал. Не с характерным щелчком, не с гудением — просто зажёгся экран. Молча, ровно, серым светом. Ни одной помехи.
Вместо обычной сетки — изображение. Стол, будто в студии, и за ним люди. Пять или шесть человек, в пиджаках, в галстуках. Они двигались, переглядывались, что-то говорили друг другу. Только лиц не было. Ни у одного. Пустые овалы, как у манекенов, и вместо глаз — блеклые впадины. Волосы были. Руки. Всё. А лиц — нет.
Они не просто сидели — один держал лист бумаги, и когда поднял его к экрану, Андрюха увидел имена. Настоящие. Фамилии. Первое: «Тимофеев А.Н.», второе: «Дорошенко И.П.». Потом экран дёрнулся, изображение сжалось, как фотоплёнка, и телевизор сам выключился. Без щелчка.
Андрюха прибежал домой белый, руки дрожат. Сказал: «Он включился сам, и там... они смотрят». Отец пошёл в сарай, ничего не сказал, взял топор и разбил «Горизонт» пополам. Разрубил прямо через экран. Но внутри всё было чисто. Даже пыль почти не осела. Только на задней стенке, где стояли вентиляционные прорези, было нацарапано гвоздём: «ЭТО НЕ ЭФИР».
Через два дня нам пришла повестка. Обычная, из райвоенкомата, на имя Тимофеева А.Н., моего отца. Только он уже был в запасе. Повестка без подписи. На третий день утонул Дорошенко — тот самый, чья фамилия была на листе. Упал с берега Еи, где даже склона нет. Вода стояла, как всегда, по грудь, ила по колено.
Счёт за свет за август пришёл больше на сорок восемь киловатт. Хотя сарай не подключён вообще. После этого отец стал молчаливым. Телевизорные антенны снял с крыши. Говорил: «В дом теперь только газета».
А про соседа электрика никто не вспоминает. Он забрал обломки — сказал, кинескоп пригодится. Через неделю перестал выходить на работу. Его дом иногда светится по ночам. Не окна, а именно экран. Как будто внутри всё ещё идёт передача. Без лиц. Без шума. И никто не смотрит, но что-то всё равно **передаётся**.
Теперь я думаю — а был ли вообще телевизор? Или это передатчик, который мы приняли за телевизор?
И если у них нет лиц — может, это мы их не должны узнавать? Или наоборот — они нас знают слишком хорошо.
В общем... с тех пор я не смотрю телевизор. И тебе не советую. Особенно старый. Особенно, если он сам включается.
Источник: vk.com/wall-114208723_262091