Размеры наиболее перспективного участка представляют собой, при определенном округлении, ровное горизонтальное поле, достигающее по фронту 600–800 метров при глубине свыше 3 км. Зона имеет хороший подход как с севера, через Устьинский и Татинский броды, так и с юга в промежуток между Красным холмом и Хворостянским оврагом. 

Центральная зона между балкой Рыбий Верх и балками, приуроченными к р. Смолке, образует место, где и произошло, по нашему мнению, знаменитое сражение. С юга участок ограничен Хворостянским оврагом, который формирует вместе с истоками Смолки южное дефиле, а следовательно, и границу рассматриваемого плакора. Примечательно, что поисковые работы на рассматриваемой территории дали находки только в ее центральной части, в районе Липового оврага (или Безымянной балки), где они компактно лежат на площади, равной 0,5 км2. Таким образом, можно предположить, что данная зона выступала нейтральной территорией, где сошлись полки противоборствующих армий. Следовательно, территории, расположенные к северу и югу от данных скоплений, следует рассматривать как зоны разворачивания и построения воинских формирований. При этом северная зона должна рассматриваться как место построения русских ратей. Попробуем охарактеризовать ее более подробно. Фактически перед нами крупное поле размером 700–800 м по фронту и 800 метров по глубине, ограниченное с востока лесным массивом Зеленая Дубрава. При этом надо учесть, что деревья полностью закрывали обзор, как с севера, так и с востока, оставляя небольшой, открытый от леса, расположенный между балками участок шириной 200–300 м, через который, по всей видимости, и проходили полки русского войска на место сражения. Наиболее важным, с нашей точки зрения, является южная часть данного поля, где должны были разворачиваться русские рати. Оно ограничено отвершком балки Рыбий Верх и балкой Верходуб. Схождение этих двух балок дает наиболее узкое место всего рассматриваемого плакора шириной 600 м. Южнее этого участка до балки Прудовая и были расположены все обнаруженные экспедицией находки. Фактически этот участок, вне зависимости от того, насколько осознанно он был использован русскими полководцами, стал зоной, где должен был располагаться фронт русских ратей

Прежде чем перейти непосредственно к подсчету участников, которые могли разместиться на данной территории, попробуем представить, каким же образом могло выглядеть русское войско. Какие тактические приемы ведения сражения нам известны. В качестве основного ядра войска, как и в более раннюю эпоху, выступает княжеский полк, который являлся преимущественно конным формированием. Такой полк состоял из княжьего двора и небольших, организованных феодальной обязанностью групп, во главе которых стояли зависимые от князя вассалы. Все тактические и стратегические задачи, которые собирались решать как удельные, так и великие князья, решались только при помощи этого рода войск. Был ли у князей северо-восточной Руси такой род войск, как пехота, при этом способный участвовать в полевых сражениях, в отличие от пехотных отрядов Пскова и Новгорода или ополчений, сформированных из горожан, для осадного сидения, до сих пор остается неизвестным. Второй составляющей русского войска были так называемые городовые полки — «койждо ис своих градов, с своими полки...». На протяжении XIII–XIV вв. усложняется сам характер комплектации войска. В походных и боевых построениях русских ратей появляется все больше мелких и крупных тактических единиц. К концу XIII столетия, по мнению ряда исследователей, происходит дальнейшее формирование такой тактической триады, находящей прямые аналогии в западноевропейской военной традиции, как копье-стяг-полк. В это время значительно изменяются приемы ведения боя. Начиная с 1323 года летописи при описании боевых действий употребляют новое понятие — «первый соступ», или «первый суим», в значении первичной сшибки или схватки. Сближение противников и последующее боестолкновение остаются главным проявлением борьбы, которые в пределах одного сражения могут повторяться. Первая фаза боя наиболее кровопролитна и упорна, за первой рукопашной, если противник не был опрокинут, волнообразно могли происходить и повторные сшибки. Перед нами пример чисто кавалерийских сражений, при этом военная сила должна была состоять не только из известных по письменным источникам полков, но и более мелких единиц — стягов и копий. Отдельные отряды численностью от единиц до нескольких десятков зависимых от феодала вассалов и формировали подобные копья. Стяги выступали уже полевой тактической единицей. Отдельно построенные копья и стяги должны были формировать фронт полков, выстроившихся перед сражением. Построение конного войска конца XIV века может быть реконструировано лишь гипотетически. На протяжении всего периода существования конницы мы видим три основных способа построения конных ратей. Это линейное и колонное построение — в виде клиньев, «свиней», ромбов и пр. Кроме того, хорошо известна так называемая лава, характерная для иррегулярной конницы. Для рассматриваемого времени в военной традиции Западной Европы (во многом аналогичной, как по комплексу вооружения, так и по снаряжению всадника, а следовательно, мы вправе предположить, что и по тактике боя) применяется либо построение клином, либо в линию (частоколом). Такие три или четыре линии выстраивались на расстоянии друг от друга в несколько метров или десятков метров. При этом густота построения вряд ли могла сравниться с той, что мы видим в эпоху регулярных армий и вымуштрованной конницы. Так, в эпоху войн XVIII–XIX вв. эскадроны численностью в 120–150 всадников, выстроенные в две шеренги, занимали по фронту около 40–50 м. Расстояние между шеренгами составляло 1–1,5 корпуса лошади. При этом сами эскадроны шли с интервалом от 1/8 до 1/4 ширины фронта эскадрона, чтобы не потерять тактическую целостность и не смешаться. Выстроенные в две линии полки имели расстояние между линиями в несколько сотен метров. Таким образом, на кавалериста приходилось около 1 м по фронту. Нечто подобное, но в значительно большей степени неорганизованное и, по всей видимости, не столь плотное происходило со «стягами» и полками отдельных феодалов на месте средневекового сражения. Приведенные цифры позволяют утверждать, что фронт позиции русского войска мог разместить не более 10 эскадронов (сотен), выстроенных в две шеренги, а с учетом межполковых интервалов — и того менее. Таким образом, на нашем участке при описанном выше расположении войск можно было бы разместить до трех полков кавалерии (около 3 тыс.человек), выстроенных в две–три линии. То есть по фронту рассматриваемого нами поля может разместиться 350 — 500 всадников, построенных линией по полкам и стягам. Даже если мы представим, что все рассматриваемое поле целиком было равномерно заполнено такими гипотетическими «эскадронами», численность всего войска должна будет измеряться цифрой в 9–10 тыс. человек. Но представить такую «заполненность» довольно сложно, как с тактической точки зрения, так и с функциональной, а следовательно, цифра была значительно меньше. Если же мы представим, что кавалерия строилась колоннами, то в этом случае цифра должна сократиться еще больше, так как при таком построении требовались значительно более протяженные интервалы между «клиньями». Не вдаваясь в дискуссию о самой возможности наличия пеших формирований на месте Донского сражения, отметим, что статистическая картина при их присутствии принципиально не изменится. По нашему мнению, при нормальном расположении на данном участке вряд ли было возможно разместить без сутолоки и толчеи, с сохранением построения по полкам и «стягам» более 6–7 тыс. воинов без учета обозников и невооруженных слуг. В любом случае ни о каких десятках тысячах русского войска говорить не приходится. Сам выбор такого места сражения во многом продиктован тем, что оно как по размерам, так и по своему характеру устроило, в определенной степени, русских полководцев. Данные цифры не должны нас удивлять. Применяя ретроспективный метод, мы можем утверждать, что даже Московская Русь XVI в., являясь одним из крупнейших государств Старого Света, в самые критические моменты выставляла войско в 30–40 тыс. человек. Об этом говорят дошедшие до наших дней полковые росписи личного состава русской армии. Почти невозможно представить, что коалиция князей Московского княжества с союзниками, могла выставить большую или соизмеримую силу. Статья кандидата исторических наук О. В. Двуреченского «Масштабы Донского побоища по данным палеографии и военной археологии» в сокращении // Воинские традиции в археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья. Тула, Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле», 2014 год.