В свое время А.С. Плоткин попросил написать (для будущей книги) воспоминания о работе госпиталя медсестру Марию Яковлевну Меньшикову-Соколову (ныне покойную). Эту школьную тетрадку с воспоминаниями я нашла в архиве Плоткина, который он уже передал в наш музей. Вот что писала Мария Яковлевна: «Начальником госпиталя был заслуженный врач-невропатолог Хотинский Григорий Исакович, главным хирургом – Огородникова Нина Владимировна, ее помощники – Егорова, Цимбаревич, Лапшина, терапевтами – М.В. Хотинская, П.Д. Курилова и другие врачи и медперсонал. Я пришла работать в первый день открытия госпиталя, а на 3-й день все места были заняты ранеными и контужеными. Приходилось работать неделями без отдыха и в операционной, и в перевязочной, в санпропускнике, палатной сестрой. Было всех жалко, так бы взяла к себе на руки и носила бы, и молилась бы за него, ведь эти раненые, больные – все дорогие наши дети, отцы, братья, мужья, сыновья… Среди них попадали и ковровчане (В. Бурматов – Герой Советского Союза, Н. Александров, А. Плоткин). По выздоровлении уходили снова на фронт… В ноябре 41-го к нам поступил раненый Глазунов, майор инженерной службы. Пуля зашла в область правой лопатки и вышла в низ живота, слева. Температура 41, без сознания, начинался перитонит, дыхание затруднено из-за гнойных масс в грудной клетке. Комиссия определила, что надежды на выздоровление мало. Лежал он в палате для особо тяжелораненых, все они были на грани смерти (у старшего лейтенанта Цыгликова из Витебска волной вышибло оба глаза, Подберезный Вася из Фрунзе – с гангреной левой ноги, у Караваева из Кирова – открытая рана грудной клетки, у Васильева из Пензы – повреждение позвоночника и ранение в живот). Глазунов, казалось, вот-вот скончается от кислородного голодания. Я поминутно удаляла из его рта и горла гной… На вторые сутки ему стало лучше дышать, а живот увеличился. Тогда консилиум решил делать операцию. Сначала вскрыли грудную клетку, зашили легкие, диафрагму. Затем вскрыли брюшную полость, зашили кишечник. После 4-х месяцев лечения и переливания крови Глазунова выписали домой в Москву. Васе Подберезному ногу ампутировали, уехал во Фрунзе, Караваеву сделали операцию и переливание крови, он быстро поправился и уехал в Киров. Цыгликов нашел невесту в Коврове, жил здесь и недавно умер. Остальных эвакуировали в другие госпитали по профилю…» Мария Яковлевна записала это приблизительно в 1975 году. Она очень хотела узнать о каждом бывшем раненом воине, как сложилась их жизнь после войны. Узнала лишь о Цыгликове, Плоткине и Александрове. Пикинская Любовь Васильевна, видимо, от неожиданного моего звонка растерялась, подробности сразу вспомнить не смогла, но ее лаконичный ответ только подтвердил тяжелые воспоминания Меньшиковой-Соколовой: «Это была работа без выходных, денно и нощно… Помню, когда госпиталь перевели под Волоколамск, с нами вместе поехала младшая дочка В. Дегтярева Оля…» В школе № 14 с августа 41-го по сентябрь 42-го находился э/г № 3838, а с 42-го по 44-й - № 2991, который до этого, с ноября 41-го, располагался в 6-й и 7-й школах. С 1944 и до 1950 г. в 14-й школе размещался уже э/г № 5860. Анна Семеновна Дремова (Архипова) работала до этого в 1-й горбольнице, где с июля 41-го по 43-й год был госпиталь № 3084, отправленный затем в Латвию. Вспоминает Анна Семеновна: «Главврачом была А.С. Логинова, помню также Лиду Кукушкину, делопроизводителя, М.Г. Мурашову, медсестру, В.А. Друян, операционную сестру. До сих пор дружим с О.И. Булгаковой, она была сестрой-хозяйкой по питанию. На 1-м этаже школы находились санпропускник, команда выздоравливающих (они спали прямо на топчанах), технические помещения. На 2-м этаже – палаты «легких» больных, на 3-м – тяжелораненые, на 4-м – терапия. Раненых привозили ночью, на носилках мы несли их в санпропускник, мыли (от них сильно пахло, у некоторых даже черви на ранах появились). Я обслуживала три палаты. Тяжело было работать, но очень их было жалко… Кормила (Ваню помню, без рук по локти), судно подавала, на базар бегала купить за пайку хлеба курева им… Многие «нервные» были, но мы понимали – больной есть больной… Переписывались потом со многими (муж у меня первый без вести пропал) … Но лечили их хорошо, при мне только одного в морг увезли. На первом этаже для раненых кино показывали, дети концерты давали. Тех, кто не ходил, мы носили с 3-го на 1-й этаж. Ребята были отовсюду, многие, комиссованные,  оставались в Коврове, женились (И.С. Прутько – бывший начальник отдела кадров хлебокомбината, например…). Хочу всех, кто еще жив из медперсонала, бывших больных поздравить с 50-летием Победы, пожелать здоровья на долгие годы…» Санитарочка Анечка (маленькая, как девочка) «поставила на ноги» не помнит скольких, непросто их сосчитать за 4 года работы в госпитале. Труд ее благородный отмечен тремя медалями, в том числе и «За Победу над Германией 1941-45 гг.» В Коврове был еще один эвакогоспиталь, № 3095. Находился он на территории санатория им. Абельмана. Начальником госпиталя служила Мария Петровна Долбилкина… В музее сказали, что к юбилею Победы на школах, где располагались эвакогоспитали, появятся мемориальные доски. Пока увековечен только э/г № 1893. Л. Стрельникова P.S. За воспоминания благодарю всех участников, а также хранителя фондов городского музея Н.Б. Павлову. Публикацию подготовила Татьяна Борзых #эвакогоспитали