Кот Басё

Хочешь мужика - роди его. Артём вернулся с юга. Ему этим летом достались не дискотеки до утра, а масштабный переезд бабушки и дедушки из деревенского дома в городскую квартиру (мы не могли поехать, он все взял на себя). Я читала, рыдала и восхищалась одновременно. И испытала неведомое доселе чувство спокойствия от того, что мужик собственного изготовления поехал и разрулил то, что мне раньше приходилось делать самой.
Отвлекитесь от работы, это смешно и трогательно:
"Tema Lavrentyev
Куда я пропал
Жизнь — это линейное явление: есть прошлое, есть будущее, мы всё время движемся вперёд и не можем ни остановиться, ни хотя бы притормозить ход времени.
В обычной жизни всё так, но стоит сказать «переезд», и всякая физика спешит. Особенно, если переедет бабушка.
Три, четыре недели назад я честно пообещал в блоге, что контент будет выходить через день. С тех пор в моем личном космосе прошли годы.
Началось всё, конечно, не с газели, а с раскопок. Бабушка объявила бойцам: «Переезд — идеальное время избавиться от хлама». Звучало это как хороший коммунистический лозунг.
Из антресолей, чердака, подвала, веранды, шкафов и тайников полезла эпоха: бюст Ленина с укором («ну, что вы, товарищи…»), телевизор, который последний раз помнил обещания Сталина, шнуры, эти приборы давно умерли, и тридцать томов Большой советской энциклопедии, гугл прошедшей эпохи.
Мы грузили это всё в багажник, вынимали, снова вынимали, снова грузили. Бабушка к каждому предмету прилагала свою биографию (это мы покупали после премии в восемьдесят четвёртом), дед пытался вернуть домой, хотя бы каждый третий кабель (вдруг пригодится под системник), я в этот момент одновременно был: грузчиком, утилизатором и семейным психотерапевтом.
Через пару дней после начала переезда я мог открыть ООО «Утилизация СССР»: вывоз мебели, кастрюль, секретных документов о развале Союза. Бюст Ленина занял новое место в доме, тома БСЭ были приватизированы родственниками, старый телевизор уехал в музей — то есть на контейнерную площадку, где ему, коробу весом 60 кг, очень «обрадовались» дворники.
Параллельно шёл сбор вещей. Попытка присвоить каждому пакету свой номер, с эквивалентной расшифровкой на отдельном листе, быстро превратилась в скороговорку для отчаявшихся: «кухня очень сильная», «кухня очень сильная», «кухня крайне сильная», «разное (но тяжёлое)», «не открыто к победе социализма».
Вещей, к слову, получилось около 70 мешков, каждый по 200 литров. В какой-то момент у нас появились пять коробок «салфетки / важные документы», а также "новые важные документы-ложки", а важные документы, конечно же, были в файлике «какие-то чеки», которые мы нашли уже после поездки в МФЦ.
В тот же день переезда смотрелся как фильм-катастрофа. Раз в 5 минут бабушка командовала войсками: «Этот сервиз в салоне, он разобъётся »; дед стоял над погрузкой системника, как хирург над сердцем: «Только аккуратно, винтики справа»; Я лавировал между ними с коробкой, на которой было написано «хрупкое/не кантовать/положить на бок».
В квартиру вещи заехали первыми — так много и так плотно, что одна комната превратилась в складскую капсулу: узкий проход змейкой, с двух сторон скалы вещей, где-то на высоте человеческого роста дрожит сервиз, который «мы держим для праздников». Жить, очевидно, предстояло в коридоре (туда и поставили вторую кровать, временно, наверное).
В этот момент, когда все вроде бы перевезли и начали раскрывать, мы поняли, что забыли кота.
Кот прожил десять лет на свободе в деревне и был вполне этим удовлетворен. Переезд в городскую квартиру он воспринял как депортацию в ГУЛАГ. Всю дорогу до нового дома (около часа, с учетом пробок), кот орал как настоящий репрессированный деревенский интеллигент.
Когда мы всё-таки довезли его в город, он не оценил цивилизацию, спрятался под ванной и теперь живёт там. По звуку напоминает партизанский отряд: выходит только ночью и ворует еду. Возможно, что под ванной он надышался хлорки и теперь в галлюцинациях видит свою родную деревню, где можно гонять кур и драться с другими котами.
Следующим испытанием возник юридический вопрос (именно встал). Каждый документ был как спортивное мероприятие: минимум три раза — с первого раза что-то сделать было нереально. В каждом подходе появлялся новый квест: «Согласие на согласование соглашений», «Заявление о том, что вы в здравом уме и действительно хотели сюда прийти», «Справка формы 9 о том, что форма 9 у вас есть». К пятому открытию я перестал удивляться и просто ехал, улыбался, принёс, увозил, вернулся.
Бабушка держалась как боец: «Нам бы только печать поставить», дед философствовал: «Всё равно лучше, чем Windows переустанавливать».
И когда казалось, что мы вышли на ровную дорогу, начался выбор мебели. Вот где проверяется прочность семейных уз. В мебельном зале замирало всё. Бабушке нужно, чтобы в шкаф вошёл весь сервиз. Не просто вошёл — ещё и «чтобы место осталось на сахарницу с розочками, я её берегу».
Деду — чтобы тумба идеально совпала с высотой стола, мышка не упала и чтобы по цвету совпадало с комнатой. Я тихо шептал «а можно просто красиво?» — тут начинался дипломатический саммит. Мы чертили схемы, мерили рулеткой, спорили, меряли ещё раз, наезжали на консультанта, мирились с консультантом, брали паузу на совещание.
Компромисс родился, как всегда, на последней минуте перед закрытием магазина — шкаф вывезет и сервиз, и бабушкину гордость, тумба не даст мышке улететь, а за эстетику будет отвечать комод.
Вся эта эпопея — длинная, липкая, бесконечная — ясно показала, что такое семейная логистика. Это квест, где надо одновременно не потерять документы, не уронить сервиз, не травмировать кота, не дать деду купить третью клавиатуру «на всякий случай» и не поссориться насмерть из-за оттенка шкафчика. Это тяжёлые сумки, тяжёлые диалоги, тяжёлое расставание с «памятью», которая на деле весит 47 килограммов и ржавеет в углу. Это способность посмеяться, когда в один день ты третьим кругом едешь за бумажкой, а на кухне тебя ждёт коробка с надписью «ложки/важное/остальное». Это умение признать поражение и заказать доставку ещё одной полки, потому что «сервиз» — понятие растяжимое.
Судя по сентябрю на календаре, время не останавливалось, оно было: просто сутки растягивались на двенадцать часов, а потом схлопывались в одно мгновение, и ты ловил себя на том, что три недели назад обещал писать посты «через день», а сегодня, впервые за это время, сел — и у тебя наконец-то есть стол, розетка и Wi-Fi, который не падает при первом же запросе.
Я бы хотел сказать, что после такого начинаешь понимать людей глубже. Это правда. Но ещё ты начинаешь понимать, как устроен дом. Дом — это способность договориться: с эпохой, с собой, с бабушкой, с дедушкиным системником и с котом, который пока выбирает ванну вместо гостиной. И если уж на то пошло — такие недели учат ценить отсутствие лишних вещей, тихие вечера и простые тексты, которые пишутся с одного захода, а не между «поставьте печать» и «куда эти вилки?».
В заключение — короткий отчёт. Бабушка в новой квартире ходит парадом и вымывает каждую плоскость. Дед подключил системник, мышка никуда не падает, и это его маленькая победа. Кот сидит под ванной в депрессии. Я — вернулся в блог, снова в строю, но уже с мозолями от отвертки и рулеткой в кармане.
И да, на будущее: если когда-нибудь в комментариях спросят, что сложнее — объяснить бабушке, чем я занимаюсь или спланировать переезд, — я отвечу честно. С бабушкой проще: достаточно налить чаю и сказать «смотри, вот рубрики, вот план, вот мы сейчас распакуем смыслы». А вот объяснить характер времени в момент переезда невозможно."