Не спишь, чудак?

Письмо моё читай: “Мирок не рухнул. Всё феличита (за вычетом последнего учёта) Ты спрашивал в последнем - "как дела?" Скелет? Ношу. А крылья продала. Здесь нет людей для этого полёта. Работаю. Устроилась к ветрам. Вот подметаю небо по утрам и птицам в нём меняю батарейки и хоть мне все давно уже ясны, хожу в кино смотреть чужие сны
(спиной к экрану сидя на скамейке) Бывает к ночи зябко до костей, укроешься кусочком новостей, ты мне писал в последнем, что толково прочувствовать под темнотой светил, что ты себя ничем не защитил - ни книгой, ни кассетою Талькова...
В саду вчера повесилась. Вишу и думаю - зачем тебе пишу, болтаясь между не было и было? Пожалуй ускользну слезой со щёк, мне в магазин за сливками ещё… Ты представляешь я совсем забыла спросить… ну как же так… ну ё-моё... Как там обыкновение твоё? Пожалуйста вложи в конверт открытку - где у избушки два снеговика друг друга разлюбили на века, растаяли и прекратили пытку. Натырила снежинок в закромах. Они пойдут, их будет меньше. Ах, я отчего-то знаю, это - плохо. Почти что семь. Бегу уже. Прости. Осталось мне полнеба подмести, вот опоздаю, то-то будет хохот"
-
Чужое солнце в розовой чалме
ложилось спать. На беличьем холме
стояли тисы в ягодных погонах.
Мир ждал зимы, готовился всерьёз,
был лес пушист и холмик был курнос,
а поезд шёл из точки "А".... и вёз
оружие в запаянных вагонах...
Ленка Воробей
***
« Почти что семь. Бегу уже. Прости. Осталось мне полнеба подмести»
Ленка Воробей
Ну, чем тебя порадовать, мон шер?.. История – бездарное клише, ей свойственно безумие спирали. И ты не жди, что, выскочив за круг, облагородить сможешь свой досуг. И не такие сдуру помирали. Вот, взять меня – я рвал привычный тренд, я сочинил свой личный Неверленд, надеясь, что мой рай прочнее стали. Но нелюди ощерились: «да ну!», и мне назло придумали войну, и мой мирок до пыли раскатали. Из танка вылезая, командир, сказал: «кому зенит, кому надир, и что тебе урок, другим – наука.» Я выплыл. Не жилец и не мертвец, не зная, где начало, где конец, я стал пустым подобием бамбука…
Нет, я тебе не жалуюсь, мон анж, я просто поднимаюсь на этаж. Потом ещё. И выше, выше, выше! А там, глядишь, до неба пара строк. И к чёрту мне преподанный урок, когда меня уже мой ангел слышит. Давай и мне метлу. Не подведу. Натру до дыр полярную звезду. Обрызгаю рассолом огуречным. Ты не умрёшь. Я тоже не умру. Мы заметём словесную муру за край весны.
А миру быть, конечно!
Ник Туманов
***
Нет писем? Нет. Но слыша чистый звук, мой карандашик вырвался из рук и пишет сам, прикинь. Кому? Неважно.
Мне так привычны письма в никуда, хотя зарок не раз пыталась дать – не бултыхаться в омуте бумажном,не рифмовать словесную муру, не говорить, что, мол, когда умру, то стану белым аистом, конечно.
И вот опять я слово не держу – пишу. А ведь кругом такая жуть. Как будто бог забыл о нас, о грешных. Живём – то непогода, то война. И всякой прочей шняги дохрена, я не хочу грузить тебя, дружище.
У каждого свой персональный ад и личный бес, что сам себе не рад, а мне подавно. Днём с огнём не сыщещь вакансии на чистку облаков, да я и не допрыгну – высоко, и тянет вниз больничный распорядок. Поэтому на чёрта мне метла? Двор, с осени раздетый догола, бесснежною зимой ужасно гадок. Я участью не ангельской, простой, довольствуюсь, тащу из-под кустов – бессчётно – мусор. Хоть и знаю, вряд ли смогу держать планету в чистоте:не тот масштаб, усилия не те, плюс инструмент весьма коварный – грабли.
С моею приземленностью, увы, живу, не поднимая головы, но Землю убирать ничуть не хуже, чем заметать муру за облака.
Mon ange, война не кончится никак...
И стих, прости, надолго занедужил.
Бери свою волшебную метлу. А я в забытом Господом углу доверю жизнь часам. В стеклянной колбе почти конец времён. Песок течёт. Надежды нет. Вот вера есть ещё, ну и любовь. Но ей что в лоб, что по лбу, одна беда или сто тысяч бед,таращится доверчиво на свет и верит, и надеется на чудо.
А мы, хоть виноваты без вины, накатим, чтобы не было войны. И за любовь.
И мир, который будет.
Писем Нет